я не в силах жить; поэтому именем Рамы, о Кайкейи, я призываю тебя говорить. Именем Рамы, этого тура среди людей, которого я люблю более, чем себя самого и всех своих сыновей, о Кайкейи, я прошу тебя, говори! О царица, сжалься надо мной и освободи от печали, в которую повергла меня; скажи, чего ты хочешь.
Подумай о власти, которой я обладаю и не медли; Я исполню все, что доставит тебе удовольствие, клянусь всеми своими достижениями!
Одержимая царица, почувствовав, что подходящий момент настал, с пылом и радостью произнесла свои жестокие слова. Радуясь речам монарха, она раскрыла ему свой ужасный план, который прозвучал для Дашаратхи смертельным приговором.
Снова и снова ты клянешься исполнить мое желание! Пусть боги во главе с Индрой, луна, солнце, пространства и планеты, ночь и день, четыре стороны света, земной мир, гандхарвы и ракшасы, ночные бродяги, бхуты, обитатели каждого дома и остальные живые существа станут свидетелями обета этого знаменитого государя, верного своему долгу, справедливого и святого! Он пообещал исполнить мое желание. Я призываю богов в свидетели!
Польщенная великим лучником царица обратила к щедрому правителю, ослепленному страстью значительную речь:
О царь, ты помнишь битву между девами и асурами, когда враг сразил тебя и ты упал без сознания? В тот роковой час я спасла тебя, о царь, и в благодарность за мою заботу ты пообещал два благословения. О великий царь, радость династии Рагху, теперь настало время дать обещанное. Если ты не исполнишь моих законных просьб, я скорее расстанусь с жизнью, чем перенесу это оскорбление!
Царь, очарованный словами Кайкейи, оказался в губительной ловушке, словно газель, и царица обратилась с постыдными словами к этому щедрому монарху, опьяненному страстью:
Ты даровал мне два благословения, ты обещал, о великий царь.
Услышь же, чего я желаю. Ты готовишься к коронации Рагхавы, так пусть же церемонию проведут для моего сына Бхараты! Настало для тебя время исполнить и второе благословение, которое ты из любви даровал мне во время войны между девами и асурами, о царь! Пусть безгрешный Рама, облачившись в древесную кору, совершает аскезы в лесу Дандака в течение четырнадцати лет. Сегодня Бхарата без помех станет царем – вот выбранное мной благословение, и позволь мне в этот же день помочь Раме уйти в лес. О царь царей, будь верен своему слову, сохрани свой род, доброе имя и традиции семьи. Мудрецы говорят, что в ином мире нет выше заслуги, чем с верой исполненный обет.
Жестокие слова Кайкейи пронзили сердце царя острой болью и горем, он подумал: “Это сон или разум мой помутился? Нависла страшная беда или эта тревога из-за какой-то болезни?”
Занятый своими мыслями, он не мог уловить смысла слов Кайкейи и упал без чувств. Придя в себя и весь дрожа, он вспомнил слова царицы, и погрузился в бесконечную печаль, подобно оленихе, увидевшей тигра. Тяжело дыша и сидя на земле он напоминал ядовитого змея, оказавшегося в кругу силою заклинаний. В негодовании он крикнул: “Стыдно!” – и снова в муках потерял сознание. Медленно придя в себя, монарх оказался добычей беспредельного одиночества, и в гневе, который жег его, как огонь, обратился к Кайкейи:
О злобная разрушительница династии, чем обидели тебя я или
Рамачандра? Какое несчастье, что я привел тебя в этот дворец! По невежеству я принял тебя за дочь царя, но ты оказалась ядовитой змеей! Весь мир прославляет добродетели Рамы; разве я был столь расстроен, даже когда отверг любимую Каушалью и удачливую Сумитру? Нет, я никогда не изгоню Раму, которого родил, моего самого дорогого сына! Счастье мое полно, когда я вижу своего первенца. Когда бы он ни сокрылся с моих глаз, жизнь теряет для меня всякий смысл. Мир будет существовать без солнца и урожай родится без дождей, но я не смогу жить вдали от Рамы. Довольно, оставь эту злобную затею, о грешница! Как ты могла задумать столь губительный план, о негодная!
Без сомнений, ты хочешь узнать, люблю ли я Бхарату, но я помню, что прежде ты говорила о Рагхаве: “Он – мой старший сын, он красив и лучший среди верных своему долгу”. Такие сладкие речи ты прежде говорила мне в угоду, не забывай! Услышав, что ты пребываешь в печали, я глубоко обеспокоился; злобный дух посетил тебя, пока ты была одна в своих покоях. Твой зловещий замысел – это бедствие для рода Икшваку, о прозорливая. Никогда еще ты не была несправедливой или не желала порадовать меня, о царица с большими глазами. Я не верю, что сейчас ты поступаешь столь ужасно. Разве Рагхава не дорог тебе так же, как великодушный Бхарата, как ты часто говорила, дорогая моя? Неужели ты хочешь, чтобы добродетельный Рама, такой благородный, четырнадцать лет прожил в лесу, о дорогая моя жена? Сын мой, всегда верный своему долгу, выросший во царском дворце – неужели ты хочешь, чтобы он жил в ужасном лесу? Этот чарующий Рама, всегда почтительный к тебе – неужели его изгнание доставляет тебе радость, о прекрасная царица? Рама всегда был к тебе еще более внимателен, чем Бхарата, и я никогда не замечал, чтобы ты как-то различала их. Никто в этом мире не выразит тебе такого уважения, повиновения и почитания, как этот тур среди людей. У нас тысячи слуг и служанок, но ни один из них ни разу ни в чем не упрекнул Рагхаву; искренняя душа, он доброжелателен ко всем живым существам и примиряет их своими мудрыми решениями, это тигр среди людей, питающий любовь ко всем.
Этот герой, потомок династии Рагху, своей добродетелью покорил подданных, дваждырожденных – своей щедростью, духовных наставников – послушанием, а врагов – могуществом своего лука. Благость, щедрость, аскетизм, отречение, любовь, чистота, честность, благоразумие и повиновение своим гуру – все это достоинства Рагхавы. О царица, ты подобна богине, неужели ты желаешь зла верному Раме, напоминающему великих риши? Я не помню, чтобы сладкоречивый Рама когда-нибудь произнес резкое слово; могу ли я в угоду тебе дать ему столь безжалостный приказ? Что будет со мной без него, отмеченного аскетизмом, отречением, благостью, чувством долга и жалости? Я стар, о Кайкейи, мой конец близок, я страдаю, нет никого несчастнее, пожалей же меня! Земля, омываемая морями со всеми ее богатствами будет принадлежать тебе, но не толкай меня на край темной смертельной бездны! Со сложенными ладонями, о Кайкейи, я в поклоне касаюсь твоих стоп, даруй прибежище Раме, нетронутому грехом!
Великий царь плакал и продолжал стенать, обезумев от горя и дрожа в невыносимых муках, но жестокая Кайкейи отвечала ему безжалостно:
Если, дав слово, ты сожалеешь, доблестный монарх, то о какой жестокости ты можешь говорить? Что ты ответишь великим риши, когда они спросят тебя об этом, о добродетельный? “По милости Кайкейи я остался жив, но я нарушил данное ей слово”, – вот что ты скажешь. Ты несомненно станешь клеймом знаменитой династии Икшваку, если дав мне обещание, сегодня не исполнишь его. В истории стервятника и голубя царь Шивья отдал свою плоть во исполнение данного обета; Аларка выколол себе глаза и достиг вершин! Дав слово богам, Сагара, чьи границы были крепки, не выходил в море. Помни об этих случаях и не отказывайся от своего слова. О бесчувственный, неужели ты, поправ истину, возведешь Раму на трон и в конце жизни будешь наслаждаться с Каушальей? Будь то справедливо или нет, хорошо или дурно – ты не в силах отречься от своего слова. Если Рама будет коронован, я в тот же миг приму яд и умру у тебя на глазах. Смотреть, как мать Рамы пользуется всеобщим почитанием? Нет! Уж лучше умереть! Клянусь Бхаратой и собственной жизнью, о лучший среди людей, кроме изгнания Рамы меня ничто не удовлетворит.
Сказав так, Кайкейи замолчала, безразличная к стенаниям царя. Монарх от бездушного и жестокого ответа Кайкейи, требовавшей изгнания Рамы в лес и коронации Бхараты, онемел на мгновенье. Взволнованный, он пристально смотрел на возлюбленную царицу, чьи слова причиняли ему такую боль. Эта жестокая и грозная речь ранила его сердце и лишила надежды на счастье. Обдумывая решимость царицы и страшась обета, который она дала, он издал глубокий вздох и упал, как подрубленное дерево.
Чувства его были в замешательстве, как у безумца, черты исказились, как у больного, лишенного сил, или как у змеи, оцепеневшей силою заклинаний. В таком состоянии пребывал монарх. С презрением в голосе он обратился к Кайкейи:
Кто навязал тебе этот злобный план, убедив, что тебя в его пользе?
Ты говоришь, словно одержимая злым духом; тебе не стыдно? Я не знаю, кто извратил тебя, но вижу, что ты не в себе. Чего ты страшишься, что пробудило в тебе такое желание? Ты требуешь коронации Бхараты и изгнания Рамы в лес!
Отставь этот злобный замысел, если сердце твое ищет блага твоему мужу или Бхарате и всему миру. Отвратительная негодяйка, что тебе за радость в таком злодеянии? В каком грехе, в какой ошибке ты упрекаешь Раму или меня? Бхарата не сможет занять трон без Рамы, но при поддержке Рамы, по-моему, он законно обретет величайшее могущество. Как я могу сказать Раме: “Уходи в лес!” – и смотреть ему в лицо, потускневшее и пораженное, как луна во время затмения? Как отменю я это решение, принятое на совете с моими министрами и друзьями, которые желают мне добра, и вызову тем самым смущение и растерянность, словно при неожиданном нападении врага? “Почему ты не коронуешь юного потомка Икшваку?” – спросят цари, съехавшиеся сюда со всего света. Что я отвечу старейшинам, исполненным добродетели и почета, когда они спросят меня о том, где Какутстха? “Я сослал его по настоянию царицы Кайкейи!” Если я скажу эту правду, люди сочтут меня лжецом. Что скажет Каушалья, когда Рагхава уйдет в лес? Что я ей отвечу, нанеся такую рану? Каушалья, выразившая рабскую преданность мне и пользовавшаяся моим доверием, не только моя супруга, это моя сестра и мать, которая всегда желала мне блага, которая родила мне столь дорогого сына и которая никогда не обращалась ко мне иначе чем со сладкими словами. Из-за тебя я никогда не оказывал ей милости, которой она заслуживает; теперь я страдаю за доброту к тебе, подобно калеке, который наелся риса с испорченным соусом. Какое доверие ко мне будет у Сумитры, когда, ошеломленная, она увидит оскорбительное изгнание Рамы в лес? Увы! Вайдехи умрет, если я причиню ей такую боль, подобно нимфе, которая, лишившись мужа, рассталась с
