водопадов трубят слоны и их любовные призывы сливаются с криками павлинов. Цветы, омытые дождем, источают нектар, и черные пчелы весело жужжат над цветущими ветвями кадамбы, собирая его капля за каплей. Рои пчел привлекает и дерево джамбу, словно пеплом, усыпанное вкусными фруктами. Идя лесной тропой посреди холмов, слоновый вожак, услышав за спиной раскаты грома, останавливается, жаждя боя и, думая, что это вызов, полный ярости поворачивает навстречу врагу. Леса полны гудящих пчел, танцующих павлинов с синими шеями и огромных опьяневших от любви слонов. Земля в лесу, поросшем деревьями кадамба, сарджа, арджуна и кандала, пропитана влагой, словно вином, и опьяневшие павлины кричат и танцуют как на пиру. Капли дождя, словно жемчужины счастливо покоятся в складках листьев, и бесчисленные разноцветные птицы пьют их, восхищаясь даром царя богов. Мягкое жужжание пчел, радостное кваканье лягушек сливается с раскатами грома, которые напоминают бой барабанов, словно в лесу звучит настоящий оркестр. Крики павлинов, раскрывших свои великолепные хвосты сливаются в единый хор. Одни танцуют, другие призывно кричат, сидя на деревьях. Разбуженные раскатами грома, лягушки всех форм и цветов очнулись от зимней спячки и громко квакают под дождем. Реки, изобилующие журавлями, гусями и утками, сносят песчаные берега, гордые своей неукротимым бегом и, радуясь своей полноте, спешат к океану, своему повелителю. Темные облака, готовые пролить свои дожди, тают друг в друге, словно скалы, опаленные лесным пожаром и сросшиеся с другими такими же голыми скалами. Слоны бродят среди чарующих рощ нипа и арджуны, оглашенных криками опьяневших павлинов в траве, усыпанной божьими коровками. Пылко обнимая лотосы, чьи стебли выровнялись под недавними дождями, шмели жадно пьют нектар из них и из цветов кадамбы. Возбужденные слоны и быки резвятся в лесу; цари зверей являют свое великое могущество, лучшие среди гор — свою красоту, а правители людей в восхищении забывают о своих заботах и беспокойствах, пока Индра, глава богов, развлекается в облаках. Небеса проливают потоки дождя, вспенивая моря и реки, переполняя ручьи, озера и пруды. Под потоками дождя и сильными порывами ветра берега рек обрушились и вода затопила дороги. Как цари омываются с помощью слуг, величественные горы стоят под ливнями, пролитыми облаками. Эти верные слуги Индры напоминают кувшины, опустошенные царем небес с помощью бога ветра и теперь представшие во всем своем великолепии. Беззвездное небо затянуто облаками. Недавние дожди напоили землю, и четыре стороны света окутаны тьмой. Вершины гор омыты сверкающим дождем, а их величественные водопады напоминают нитки жемчуга. Преодолевая вставшие на их пути скалы, эти могучие водопады обрушиваются с вершин на равнины, словно разорвавшиеся и рассыпавшиеся жемчужные ожерелья. Эти бурные потоки, омыв последний скалистый уступ, падают в глубокие бездны и разбиваются вдребезги, оказавшись в заключении и напоминая нитки жемчуга, в порыве чувств разорванные небесными нимфами и во все стороны разлетевшиеся несравненным веером брызг. Только когда птицы находят прибежище в листве деревьев, когда закрываются лотосы и распускается вечерний жасмин, можно понять, что солнце скрылось за горой Астачала. Цари откладывают свои военные походы, и готовые армии делают привалы; непроходимые дороги залиты водой, и потому меж людьми на время прекращается вражда. Это месяц Праустхапада (1.241), когда брахманы, читающие Веду, певцы Сама-веды начинают свое обучение. Несомненно Бхарата, царь Кошалы, подвел годовой доход и заготовил запасы продовольствия, и теперь занят лишь проведением праздников в меся Ашада (2.241). Река Сараю, должно быть, вышла из берегов и течет все быстрей и быстрей, подобно крикам приветствия, которыми Айодхья встретит мое возвращение. Сугрива с радостью услышит шум дождя, поскольку он одолел своего противника, и вернул супругу и обширное царство. Но я, о Лакшмана, в разлуке с Ситой, изгнанный из моих бескрайних владений, похож на берег реки, унесенный быстрым потоком и низвергнутый в бездну. Горе мое не знает границ, Дожди перекрыли все дороги, и Равана видится мне страшным непобедимым врагом. Не в силах странствовать по этим непроходимым дорогам, я отпустил Сугриву несмотря на его преданность, который после долгих страданий вновь встретился со своей супругой. Я не ищу с ним скорой встречи, зная, чем он сейчас живет. В должный срок Сугрива сам вспомнит о своем обещании помочь мне, в этом нет сомнений. Поэтому я с надеждой жду, когда реки и Сугрива будут благоволить ко мне, о Лакшмана, отмеченный благоприятными царственными знаками! Расположение обязывает человека к благодарности; неблагодарность, выраженная в нарушении обязательств, ранит сердце почтенного человека. Лакшмана, стоя со сложенными ладонями, полностью согласился с этими словами, которым он почтительно внимал. Затем он с радостью обратился к великодушному Раме: — О царевич, царь обезьян не замедлит исполнить твое желание! Подожди, пока пройдет время дождей и укрепись в своем намерении сразить противника.
Глава 29
Хануман побуждает Сугриву исполнить свое слово
Хануман увидел, что небеса посветлели, очистились от облаков и молний, и оглашенные криками журавлей, чудесно сияют, озаренные луной. Однако Сугрива, достигнув желанной цели, охладел к исполнению долга, увлекшись более низкими занятиями. Все его желания исполнились, он забросил дела и целиком отдался развлечениям с женщинами, наслаждаясь любым своим капризом. Свободный от страхов, со сбывшимися надеждами, он день и ночь проводил со своей любимой супругой Румой, а также Тарой, которой дорожил не меньше, и походил на бога богов, окруженного нимфами и музыкантами. Переложив управление государством на своих министров, и предоставив им полную свободу, нисколько не опасаясь за свое царство, он стал рабом чувственных утех. Видя это, находчивый Хануман, красноречивый и верный долгу сын Маруты, зная, что приближается время исполнить данное Раме слово, приблизился к царю обезьян. Хануман понимал, кто стоит перед ним, и заговорил с царем уверенно, подбирая слова, почтительно и с любовью. Слова его были приятны, полны добрых чувств, практичны, истинны, благородны, пребывали в согласии с законом и долгом, своевременны и дипломатичны. С такой речью обратился Хануман к царю обезьян. — Ты вернул себе трон, славу, преумножил процветание своего рода. Тебе осталось только исполнить свой долг перед друзьями! В должный момент посвятив себя друзьям, можно увеличить свою славу и могущество. Тот, кто с равным уважением относится к богатству, власти, друзьям и самой жизни, о царевич, обретает обширное царство. Прими же это для себя за правило и утвердись на пути чести. Это то, что и ты должен сделать для своих друзей согласно данному тобой обету. Тот, кто не откладывает все свои дела во имя интересов друзей, обречен на неудачу, независимо от своих целей, вдохновения или начинаний. Точно также, тот, кто позволяет случайности прийти на помощь его друзьям, теряет всякое уважение и достоинство, несмотря на достигнутое величие. Мы теряем возможность послужить интересам нашего друга Рагхавы, о победитель своих врагов. Позволь нам заняться поисками Ваидехи. Рама не напоминает тебе о данном слове, хотя прекрасно знает, что настал срок его исполнить. Несмотря на тяжелое горе, этот дальновидный царевич деликатно не напоминает о себе, о царь! Ты обязан Рагхаве своим процветанием, он обладает огромным влиянием, могущество его неизмеримо, а достоинства несравненны. Воздай ему за все, что он сделал для тебя, о царь обезьян, созови вожаков своего народа! Медлить нельзя, ожидая, пока Рама позовет тебя исполнить обещание. Если ты вынудишь его применить силу, будет уже поздно. Даже, если б он ничего для тебя не сделал, твой долг помочь ему в его поисках, о царь обезьян! Насколько же ты обязан ему за то, что он возвел тебя на трон и убил Бали. Твое могущество и мужество беспредельны, о правитель обезьян и медведей, на тебе лежит величайший долг помочь Раме. Нет сомнений, что сын Дашаратхи своими стрелами может подчинить богов, демонов и великих змеев, он просто ждет, когда ты исполнишь слово. Не без риска для жизни он осчастливил тебя. Давай обойдем всю землю, и если нужно, небо — и найдем Ситу. Ни девы, ни данавы, ни гадхарвы или асуры, сопровождаемые сонмами марутов или якшей — никто не заставит его трепетать, тем более демоны. О царевич с рыжевато-коричневой шкурой, всей душой ты должен стараться удовлетворить могущественного Раму, который некогда помог тебе.
Мы не замедлим спуститься в подземное царство, под воду или подняться в небеса, если ты прикажешь, о царь обезьян! Распорядись, кому приступать, как и что делать. Более десяти миллионов обезьян неукротимой силы готовы служить тебе, о безупречный царевич! Выслушав эти разумные слова, Сугрива в своей прямоте тут же принял нужное решение. Он призвал к себе генерала Нилу неисчерпаемой доблести и повелел собрать обезьян со всех концов света: — Ты управляешь моей армией с ее вожаками и генералами, никто не может сопротивляться тебе, и потому немедленно всех собери. Быстроногие энергичные обезьяны, живущие на границах, искусные и храбрые воины, должны поскорее прийти сюда, послушные моей воле. И ты лично должен проследить за этим. Те, кто не придут в течение пятнадцати дней, начиная с сегодняшнего, будут беспощадно наказаны. Вместе с Ангадой разыщи бывалых опытных воинов, и со всем тщанием исполни мои приказы. Сделав все необходимые распоряжения, царь обезьян удалился во внутренние покои дворца.
Глава 30
Описание осени
Небо расчистилось от облаков, и Рама, все долгие месяцы дождей пребывавший в глубокой печали, пристально смотрел на чистую спокойную луну в небе. Ясными осенними ночами он думал о своих потерях, о том, что время идет, а Сугрива ведет праздную жизнь, и это повергало его в безграничную тоску. Стараясь не давать воли чувствам, мудрый Рагхава тем не менее был постоянно поглощен мыслями о Сите, его возлюбленной супруге. Глядя в безоблачное осеннее небо, оглашенное криками журавлей, он сидел на выступе горы, богатой золотом, и размышлял: <Чему радуется теперь моя юная жена, так любившая журавлиные крики в лесу и подражавшая им? В разлуке со мной букеты цветов, сияющих как чистое золото, не принесут счастья этой нежной деве, просыпавшейся от криков лебедей. Чему радоваться теперь сладкоречивой и нежной Сите? Что будет с этой царевной, с огромными как лотосы глазами, когда она услышит крик диких гусей, пролетающих в небе? Я не чувствую счастья без Ситы с глазами лани, блуждая вдоль рек, озер или в лесу, и моя нежная возлюбленная тоже будет жестоко страдать в разлуке со мной, несмотря на красоту осени>. Царский сын скорбел подобно птице шаранге, вымаливающей у Индры воду. В этот момент вернулся Лакшмана, собирав фруктов на склонах горы, и, увидев брата в глубокой печали, расстроенного и одинокого. Дальновидный Саумитри, глубоко сострадавший горю несчастного брата,
