болезнь мучает тебя? Откуда ты пришел, потеряв свои крылья? Кто наложил на тебя это наказание? Расскажи мне все!
Глава 61
Сампати рассказывает свою историю мудрецу Нишакаре
Сампати поведал аскету о своем страшном, трудном и необдуманном полете к солнцу: — О благословенный, полученные мной раны, стыд, который я испытываю, и истощенность не позволяют мне быть многословным. Гордые своим могучим полетом, мы с Джатаю, хотели проверить свои силы и дали обет в присутствии мудрецов на горе Кайлас, что будем продолжать свой полет, преследуя солнце, пока оно не скроется за горой Астачала. Набрав огромную высоту, мы посмотрели на землю с ее многочисленными городами, которые показались нам не больше колеса колесницы. Иногда до нас долетал звук музыкальных инструментов, а иногда звон украшений. В некоторых местах мы видели поющих женщин в красных одеждах. Стремительно летя по воздуху, мы следовали дорогой солнца и наблюдали леса, казавшиеся нам зеленым островками. Горы выглядели галькой, а реки — нитями, опутавшими землю. Химават, Виндхья и другие величайшие горы, Меру напоминали нам слонов, стоящих в пруду. И все же мы оба обливались потом, были встревожены и утомлены. В полном замешательстве, теряя сознание, мы уже не в силах были различить, где юг, покровительствуемый Ямой, богом смерти, где юго- восток, покровительствуемый богом огня, где запад, покровительствуемый Варуной, богом воды. Нам казалось, земля объята пламенем, как в час уничтожения мира. Глаза мои и ум ослабели, с большим трудом я смотрел на солнце. Огненная планета казалась нам во много раз больше земли. Неожиданно Джатаю, не сказав мне ни слова, начал падать. Видя это, я стал спускаться и прикрыл его своими крыльями, благодаря чему брат мой не сгорел, но я в своей надменности опалил крылья и был отброшен потоком ветра. Я полагаю, Джатаю упал в Джанастхане. Мои крылья безвозвратно погибли, и лишившись силы, я упал на гору Виндхья. Я потерял все, что имел — брата, крылья и могущество. Из последних сил я сполз с вершины этой горы и теперь пребываю на краю смерти.
Глава 62
Мудрец Нишакара раскрывает Сампати, где находится Сита
Рассказывая знаменитому мудрецу все, что со мной случилось, я плакал от горя, и благословенный риши, подумав мгновенье, сказал мне: — У тебя вновь вырастут крылья, ты обретешь прежнее зрение, силу и могущество. Из Пуран и силой предвиденья я знаю, что грядет великое событие. У царя Дашаратхи из рода Икшваку родится доблестный сын по имени Рама. По указанию отца он удалится в лес вместе со своим братом Лакшманой. Равана, сын Наиррити, царь демонов, непобедимый для богов и данавов, похитит из леса Джанастхан супругу Рамы. Благородная и славная, в горе она отвергнет все соблазны и искушения — восхитительные на вкус яства и прочие наслаждения. Узнав об этом, Васава предложит ей <паяшу>, подобную амрите, которую богам нелегко добыть. Зная, что пищу эту принес ей Индра, Маитхили примет ее и часть прольет на землю, мысленно предлагая Раме с такими словами: <Жив ли мой муж и его младший брат или они уже достигли небесной обители, пусть они примут эту пищу!> Когда сюда придут посланцы Рамы, ты должен будешь сообщить им все, что тебе известно о Сите, о небесный странник! Для чего еще ты оказался в таком положении? Жди своего часа, ты еще обретешь крылья. Я предвижу день этот день, но ожидая здесь, ты окажешь служением Раме своим словом. Так исполнишь свой долг перед двумя царевичами, брахманами, духовными наставниками, мудрецами и Индрой. Я тоже жажду увидеть двух братьев Раму и Лакшману, после чего смогу со спокойным сердцем расстаться с жизнью. Так сказал мне великий риши, постигший природу бытия.
Глава 63
У Сампати вновь вырастают крылья
Утешив меня этими и многими другими словами, красноречивый аскет покинул меня и вернулся в свою хижину. Я медленно пополз в пещеру, карабкаясь по горе Виндхья, и стал ждать вас. Прошло сто лет, но я хранил в сердце слова отшельника, и продолжал ждать положенного часа. Мудрец Нишакара ушел на небеса, а я, терзаемый разными мыслями, предавался горю. Ко мне приходила мысль о смерти, но я гнал ее, памятуя слова великого аскета. Решимость, которую он вдохнул в меня, сохраняла мне жизнь и рассеивала печаль, как пламя в жаровне разгоняет тьму. Я знал о могуществе злобного Раваны, и все же сказал своему сыну: <Почему ты не спас Ситу, хотя слышал ее скорбный зов? Ты же знал, что царевичи потеряли ее!> Из любви к царю Дашаратхе я был недоволен своим сыном. Пока Сампати говорил с обезьянами, у него на глазах тех обитателей лесов неожиданно начали расти крылья. Видя, что тело его покрылось рыжевато-коричневыми перьями, Сампати в безграничной радости сказал обезьянам: — По милости Нишакары, этого мудреца безграничного могущества, мои крылья, опаленные солнцем, выросли снова, и я обрел могущество, как в юности! Сегодня я обрел былую силу. Продолжайте искать Ситу, и мои выросшие крылья станут залогом вашего успеха! С этими словами Сампати, лучшая среди птиц, желая убедиться в силе своих крыльев, взлетел на вершину горы. Могучие обезьяны поверили в успех своих поисков и, преисполненные радости, приготовились явить свою доблесть. С быстротой ветра те славные обезьяны, твердо намереваясь найти Ситу, дочь Джанаки, отправились на юг, в ту часть света, которой покровительствовал Абхиджит (1.316).
Глава 64
Обезьяны смущены величием океана
Сильные, как львы, обезьяны, стали прыгать и кричать от радости, узнав от Сампати, что Равана будет убит. Счастливые, они спустились к океану, всем сердцем желая найти Ситу. Доблестные воины, они увидели бескрайние просторы этого зеркала целого мира. На северном берегу Индийского океана могущественные и героические обезьяны остановились. Они смотрели на океан, который, казалось, то спал, то играл, то покрывался огромными волнами, являя великое множество морских животных. У славных обезьян шерсть стала дыбом от изумления и страха перед великим океаном, они почувствовали себя подавленными. Видя, что океан непреодолим, как и небо, они стали сокрушаться и плакать: — Что нам теперь делать? Тогда могучий Ангада попытался развеять печаль своих доблестных воинов, растерявшихся перед океаном: — Никогда не следует впадать в уныние, это самое плохое, что может случиться: волнение уничтожает человека, словно потревоженная змея — ребенка. Тот, кто впадает в волнение, когда пришло время явить свою доблесть, становится слабым и не достигает цели. Наступила ночь, которую Ангада провел, совещаясь со старшими обезьянами. Они расселись вокруг него подобно Марутам, окружившим Васаву. Кроме Ангады, сына Бали, и Ханумана, кто еще мог удержать армию обезьян? Созвав старших вместе со всей армией, удачливый Ангада, покоритель своих врагов, поприветствовал их и обратился со словами, исполненными добрых чувств: — Кто из вас достаточно силен, чтобы пересечь океан? Кто способен исполнить приказ Сугривы, повергающего врагов? Какая обезьяна может прыгнуть на четыреста миль и освободить вожаков от великого волнения? По чьей милости мы, увенчанные успехом, довольные, вернемся домой, к нашим женам и сыновьям? Кто даст нам возможность с просветленным сердцем встретиться с Рамой, могущественным Лакшманой и Сугривой, царем обезьян? Если кто-то из нас может прыгнуть через океан, так пусть он, благословенный, предстанет перед нами и освободит всех нас от страха! Но никто не отозвался на слова Ангады, обезьяны, казалось, были ошеломлены. Тогда этот вожак вновь обратился к своей великой армии: — О выдающиеся среди воинов! Беспримерной доблести, выходцы из безупречных семей, вы достойны уважения! Скажите, как далеко может прыгнуть каждый из вас, чтобы беспрепятственно пересечь море?
Глава 65
Вожаки обезьян являют свою доблесть
В ответ на слова Ангады, обезьяны стали показывать свои возможности — Гая, Гавакша, Гавая, Шарабха, Гандхамадана, Маинда, Двивида и Джамбаван. Гая первым крикнул: <Я могу прыгнуть на сто миль!> Гавакша отвечал: <Я прыгну на двести миль!> Тогда Шарабаха и его спутники сказали: <Я могу прыгнуть на триста миль, о обезьяны!> Ришабха крикнул: <Я наверняка смогу преодолеть четыреста миль до Ланки!> И могущественный Гандхамадана сказал: <Я могу прыгнуть на пятьсот миль!> Маинда в свою очередь сказал: <А я — на шестьсот миль>, так же как знаменитый Двивида: <Я без труда прыгну на семьсот миль!> Тогда Шушена, полный сил, лучший среди обезьян, провозгласил: <Знайте все, что я одним прыжком могу преодолеть восемьсот миль!> Выслушав их всех, поднялся старейший среди них Джамбаван и после слов приветствия мудро сказал: — В былые времена я тоже мог отправиться, куда угодно, но теперь я стал совсем стар. Однако в нынешней ситуации, похоже, ничто больше не принесет успеха миссии Рамы и царя обезьян, и поэтому я прыгну на триста миль. В этом нет сомнений. Сделав паузу, Джамбаван добавил: — Увы, у меня нет на это сил! Некогда я обошел вокруг вечного Вишну, когда он тремя шагами отмерил землю во время жертвоприношения сына Вирочаны. Но теперь я стал и быстро устаю. В молодости я был неподражаемо силен, но сейчас я могу прыгнуть только на триста миль, но этого недостаточно, чтобы все мы достигли успеха в нашем деле. Дальновидный Ангада поклонился Джамбавану и сказал: — Я легко прыну на четыреста миль, но смогу ли я вернуться? Нет, конечно! Тогда Джамбаван отвечал вожаку обезьян: — О лучший среди обезьян, всем известна сила и быстрота твоего прыжка, но сможешь ли ты преодолеть восемьсот миль? (1.318) Я не уверен, что ты сделаешь это. Дорогой сын, слуги не должны повелевать своим господином; ты должен возглавлять этот поход. Ты наш вожак и наше единственное благо. Ты глава армии, и тебя, как жену, надо постоянно защищать. Это твоя роль, о доргое дитя. Прежде всего нужно позаботиться о главном, так поступают самые опытные люди. Если корень крепок, соки, питающие плоды надежно защищены. Ты возглавляешь наш поход и, о мудрый и доблестный герой, должен согласиться с этим правилом. Ты — наш покровитель и сын нашего покровителя, о превосходный Ангада. При твоей поддержке мы исполним возложенную на нас миссию. Ангада, сын Бали, отвечал мудрому и могущественному Джамбавану: — Если я не совершу этого прыжка, и другие обезьяны не сделают этого, то нам несомненно придется снова начать великий пост, потому что если мы вернемся, не исполнив воли царя обезьян, у нас по-моему, нет надежды сохранить жизнь. Явит ли он милосердие или гнев, это царь обезьян и нарушение его воли влечет смерть. В таком случае у нас никакого иного выхода. И ты, о светлая голова, подумай об этом! Неожданно Джамбаван просиял от счастливой догадки, посетившей
