конечно б, осмеяли,

Как узнали б о скандале,

С каковым его Кульков

Сам прогнал. А от долгов

Как мундир уж был в закладе,

Как пришлось уж Христа ради

Занимать у денщиков,

Как за всё уж он хватался

И к Кульковым подбирался,

Отчего ж и бредил он,

Что какой-то миллион

Скоро где-то он достанет,

Всех купать в шампанском станет.

Бредил месяц или два,

Знать, надеялся сперва,

И тогда про дом Кулькова

Никому в полку ни слова,

А напротив, иногда

Говорил, что не беда

Человеку борода:

И за что ж ее поносят?

Ведь ее французы ж носят,

И что в царстве, наконец,

Дело первое – купец.

Будь век мир – солдат не нужен,

Честен люд – судья досужен,

Некого судье судить,

Некого солдату бить,

А покушать всяк попросит

И одежду тоже носит.

Где же взять всё?… У купца.

Видно, видно шельмеца!

Так Кулькова пусть красою

И не славится большою,

Да в красе и толку нет!

Будь теперь хоть маков цвет,

Будь она хоть розан, всё же

Будет, верно, в сорок лет

На ровесниц всех похожа.

Кто тогда их разбирать

Станет голову ломать,

Кто тогда была какая,

Иль кривая, иль косая, —

Все равны, а той лишь честь,

У которой деньги есть,

У какой попить, поесть

Можно вкусно, той и честь.

Где обед хорош и вины,

Где на славу в именины

Пир на праздники дают —

Все туда с поклоном льнут,

Все покушать даром падки,

Да к тому ж, коль блюда сладки,

Так посмотришь, не один

Там хлебает господин,

Позабыв породу, чин.

Выгодным найдя смиренье,

Там забыл про вдохновенье,

Примирясь с толпой, поэт…

И кого, кого там нет!

Штука важная обед!

И спроси из нас любого,

Хоть профессора иного,

Про хозяйку: что, умна ль?

Что, любезна ль? что, ловка ль?

Да подобной нет – все скажут:

Сласти всем язык подмажут.

И про нас заговорят,

Что такие есть ли вряд.

Майор зовет денщика.

Сидор, Сидор! Спишь? Живее,

Поликарповну скорее!

Ну, что свахою слывет.

Знаешь, где она живет?

Отыщи ее где хочешь,

Ты не даром похлопочешь;

Да смотри, не будь глупцом:

Баба станет обо всем,

Об житье-бытье моем

У тебя осведомляться,

Так прошу ей не поддаться…

Первое, что спросит, – чин,

Отвечай, что господин

Твой майор еще покуда,

Но чрез год он, худо-худо,

Будет полный генерал.

Побожись, что не соврал:

Бабе только побожиться

Да с божбой перекреститься —

Всё за чистое сойдет.

Об достатке речь зайдет,

Не проврись про кухню нашу,

Что едим век щи да кашу,

А скажи: на днях умрет

Барский дядя пребогатый,

Что огромные палаты,

Что заводов, деревень,

Что чего не счесть и в день,

Всё, чем заживо он правит,

То, мол, всё ему оставит,

Что наследник, мол, один

У него мой господин.

Что, мол, добр; солдат как учит, —

Он не бьет их и не мучит,

Что и сам, мол, я пока

В жизнь не слышал «дурака».

Хоть под левым глазом сине

У тебя, да сам, разиня,

Напросился на кулак —

Ты сапог мне подал как?

Ну, уж с этим разом баста,

Помиримся. Только глаз-то

Чем-нибудь затри, закрась,

В лазарет зайди. На мазь

В счет поставь пятиалтынник.

Да и весь ты, точно блинник,

Весь засален, весь в дырах, —

Это в счет идет у свах.

Где б достать всё поновее?

У кого-то есть ливрея?

У женатых попроси, —

Вот записку отнеси.

Кстати, помни, подстригися, —

Вишь, как пудель!.. И явися

К свахе, будто на парад.

Еще тут важнее, брат,

Надо лгать, а так ведется,

Что смелее франтам врется

И скорее верят… Да,

Сколько хочешь, лги тогда!..

Что, мол, просто барин славный,

А уж к службе – ох, исправный!..

Чуть про службу спор и толк,

Сам полковник, целый полк,

Смотришь, прут к нам за советом.

Барин, мол, там первый в этом,

И, мол, диво ли, когда

В рот хмельного никогда.

Даже трубки он не курит,

Карт и в руки не берет,

А гостей коль соберет,

С ними только балагурит,

Да и то коли когда

Чуть об девушках нескромно

Молодежь заври – беда!..

Для него и то скоромно.

В обхожденьи ласков, прост,

Аккуратно держит пост,

Не бывал ни раза болен,

Как бывают иногда

Все другие господа.

Бедных любит, богомолен

И что им и царь доволен!

И что, кажется, его,

Господина моего,

Он к себе в министры прочит —

Это целый полк пророчит!..

И лукавая одна

Пребогатая княжна

К нам уж сваху засылает:

Вишь, ужасно влюблена

В барина. Да пусть страдает!..

Барин свистни, так княжон

Налетит со всех сторон —

Выбирай себе любую.

Да не хочет. Нет, уж он

Выбрал сердцу дорогую.

С год, мол, день и ночь ему

Всё вертится на уму

Дочь какого-то Кулькова

(Может быть, и нет такого).

А меж тем: Кульков! Кульков!

Затверди ты это слово.

Тут ведь нет немецких слов,

Трудных так для денщиков,

Помни про кулек!.. не сбейся,

Будешь говорить – не смейся!..

Побожись, что по ночам

Бред мой часто слышишь сам,

Вдруг, мол, вскрикнет: «О Кулькова!

О мой ангел! друг!» – и снова

Прихрапнет, потом опять,

Да ведь за ночь-то раз пять,

Как в горячке!.. Утром встанет,

Так, глядишь, на нем лица нет!

Просто страх меня берет.

Так и жди – с ума сойдет.

Ну, потеря!.. Спять, пожалуй,

У кого умишка малый,

А ведь барин по уму

Не спустил бы никому!..

Да чего, преосвященный,

Раз приехавши к нему,

Говорит: «Хоть ты военный,

А уж друга не оставь,

Ты мне проповедь поправь!»

Он ведь с ним на «ты», почтенный,

Вот так просто, как друзья;

Значит – ум!.. А нынче я

За него весьма боюсь

И тебе уж поклонюсь

В ножки, добрая моя.

Ты судьбой людскою мечешь,

Холостую скуку лечишь

И безденежья недуг

Лечишь ты, – так будь нам друг,

Припаси ты нам лекарства,

Сбереги подпору царства!

Понял, Сидор? Ну, смотри,

Бабе ты очки вотри.

Ты, я знаю, как захочешь,

Так на шею черту вскочишь,

Ты, я знаю, брат, не глуп…

Например: откуда суп

С курицей у нас являлся?

Я тогда уж притворялся,

Молча ел. – Ведь денег я

Не давал… Казна моя

Станет лишь на щи да кашу.

Помнишь, как-то простоквашу,

Как-то жареный петух,

А в моих подушках пух?…

Что, нашел?… Нашел, ну, ладно!

Ты всегда соврешь прескладно.

Так пойди ж, похлопочи,

Тут ведь есть магарычи.

Как женюсь, разбогатею,

И тебя, братец, пригрею

И наградою заслуг

Уж не старый архалук,

Как теперь, – тогда придется,

Как у важных бар ведется,

В галунах ливрею сшить,

В аксельбанты нарядить.

Голод нынешний забудешь.

У меня ты просто будешь

Целым домом заправлять,

Да другими понукать,

Да прикрикивать – и только!

Любо? – Хлопочи ж, изволь-ка!..

1848

Рацея[21]

(Объяснение картины «Сватовство майора»)

Честные господа,

Пожалуйте сюда!

Милости просим,

Денег не спросим:

Даром смотри,

Только хорошенько очки протри.

Начинается,

Починается

О том, как люди на свете живут,

Как иные на чужой счет жуют.

Сами работать ленятся,

Так на богатых женятся.

Вот извольте-ко посмотреть:

Вот купецкий дом, —

Всего вдоволь в нем,

Только толку нет ни в чем:

Одно пахнет деревней,

А другое харчевней.

Тут зато один толк,

Что всё взято не в долг,

Как у вас иногда,

Честные господа!

А вот извольте посмотреть:

Вот сам хозяин-купец,

Денег полон ларец;

Есть что пить и что есть…

Уж чего ж бы еще?

Да взманила, вишь, честь:

«Не хочу, вишь, зятька с бородою!

И своя борода —

Мне лихая беда.

На улице всякий толкает,

А чуть-чуть под хмельком,

Да пойди-ка пешком вечерком,

Глядь! – очутишься в будке,

Прометешь потом улицу сутки.[22]

А в густых-то будь зять —

Не посмеют нас взять…

Мне, по крайности, дай хоть майора,

Без того никому не отдам свою дочь!..»

А жених – тут как тут, и по чину – точь-в-точь.

А вот извольте посмотреть,

Как жениха ждут,

Кулебяку несут

И заморские вина первейших сортов

К столу подают.

А вот и самое панское,

Сиречь шампанское,

На подносе на стуле стоит.

А вот извольте посмотреть,

Как в параде весь дом:

Всё с иголочки в нем;

Только хозяйка купца

Не нашла, знать, по головке чепца.

По-старинному – в сизом платочке.

Остальной же наряд

У француженки взят

Лишь вечор для самой и для дочки.

Дочка в жизнь в первый раз,

Как боярышня у нас,

Ни простуды не боясь,

Ни мужчин не страшась,

Плечи выставила напоказ. —

Шейка чиста,

Да без креста.

Вот извольте посмотреть,

Как в левом углу старуха,

Тугая на ухо,

Хозяйкина сватья, беззубый рот,

К сидельцу пристает:

Для чего, дескать, столько бутылок несет.

В доме ей до всего!

Ей скажи: отчего,

Для чего, кто идет, —

Любопытный народ!

А вот извольте посмотреть,

Как, справа, отставная деревенская пряха,

Панкратьевна-сваха,

Бессовестная привираха,

В парчовом шугае, толстая складом,

Пришла с докладом:

Жених, мол, изволил пожаловать.

И вот извольте посмотреть,

Как хозяин-купец,

Невестин отец,

Не сладит с сюртуком,

Он знаком больше с армяком;

Как он бьется, пыхтит,

Застегнуться спешит:

Нараспашку принять – неучтиво.

А извольте посмотреть,

Как наша невеста

Не найдет сдуру места:

«Мужчина чужой!

Ой, срам-то какой!

Никогда с ними я не бывала,

Коль и придут, бывало, —

Мать тотчас на ушко:

«Тебе, девушке, здесь не пристало!»

Век в светличке своей я высокой

Прожила, проспала одинокой;

Кружева лишь плела к полотенцам,

И все в доме меня чтут младенцем!

Гость замолвит, чай, речь…

Ай, ай, ай! – стыд какой!..

А тут нечем скрыть плеч:

Шарф сквозистый такой —

Всё насквозь, на виду!..

Нет, в светлицу уйду!»

И вот извольте посмотреть,

Как наша пташка сбирается улететь;

А умная мать

За платье ее хвать!

И вот извольте посмотреть,

Как в другой горнице

Грозит ястреб горлице, —

Как майор толстый, бравый,

Карман дырявый,

Крутит свой ус:

«Я, дескать, до денежек доберусь!»

Теперь извольте посмотреть:

Разные висят по стенам картины.

Начнем с середины:

На средине висит

Высокопреосвященный митрополит;

Хозяин христианскую в нем добродетель чтит.

Налево – Угрешская обитель[23]

И во облацех над нею – святитель…

Православные, извольте перекреститься,

А немцы,

Иноземцы,

На нашу святыню не глумиться;

Не то – русский народ

Силой рот вам зажмет.

И вот извольте посмотреть:

По сторонам митрополита – двое

Наши знаменитые герои:

Один – батюшка Кутузов,

Что первый открыл пятки у французов,

А Европа сначала

Их не замечала.

Другой

Герой —

Кульнев,[24] которому в славу и честь

Даже у немцев крест железный есть.[25]

И вот извольте посмотреть:

Там же, на правой стороне, —

Елавайский[26] на коне,

Казацкий хлопчик

Французов топчет.

А на правой стене хозяйский портрет

В золоченую раму вдет;

Хоть не его рожа,

Да книжка похожа:

Значит – грамотный!

И вот извольте посмотреть:

Внизу картины,

Около середины,

Сидит сибирская кошка.

У нее бы не худо немножко

Деревенским барышням поучиться

Почаще мыться:

Кошка рыльце умывает,

Гостя в дом зазывает.

А что, господа, чай, устали глаза?

А вот, налево, – святые образа…

Извольте перекреститься

Да по домам расходиться.

1849

Пчела и цветок

Летая по свету, конечно, за медком,

Пчела влетела в дом.

Увидевши в окне горшочки

И в тех горшках цветочки,

Ну как не залететь?

Где до любимого коснется,

Не только что пчелам – и нам, людям, неймется.

Любимое хоть в щелку поглядеть —

И то отрада, —

А тут пчеле цветы – чего ж ей больше надо?

К тому ж людской разборчивый и прихотливый род

Цветов к себе дурных в хоромы не берет,

А из отличных всё пород.

Коль и на взгляд иной не так приятен,

Так уж, наверно, ароматен.

И подлинно, пчела

В дому один цветок породистый нашла,

Да только, не в родню, он что-то рос так бедно

И цвел так бледно,

Что не на что взглянуть.

Пчела подумала: «Попробую нюхнуть!

Авось утешусь ароматом,

Авось медку найду хоть атом!»

Но что же?… И того

Не оказалось у него.

Пчела плечами только жала:

«Земля, что ль, под тобой, цветочек, отощала?»

Подумала и вниз сползла —

Земля хорошая была

И полита как надо.

Трудолюбивую пчелу взяла досада.

(Кто сам трудолюбив,

К бездействию других ужасно щекотлив;

Сейчас подумает, что, верно, тот ленив.)

И, приписав всё лени,

Пчела укоры, пени

На хилого цветка

Посыпала как из мешка:

«Урод, – жужжит она, – позор своей породы!

Ты знаешь, как ее повсюду чтут народы?

А ты свои дары природы

Куда девал?»

И жало

Уж местью задрожало.

«А я, – тогда цветок уныло отвечал, —

Блажен, когда б об этом и не знал.

Желаньем не томясь и к цели равнодушный,

Я, может, лучше б цвел и в этой сфере душной!

Окно на север здесь, любезная, взгляни!

Насупротив – стена, и я всю жизнь в тени.

В тени!.. Меж тем с порой изящества начало

В душе про сладкое про что-то зашептало,

Но вместе с тем, увы, тогда ж казалось мне,

Что что-то здесь в моем окне

Тот сладкий шепот заглушало,

Но я тогда еще был мал,

Неясно это понимал И рос, как все. Когда ж с явленьем почек

Все закричали: «Вот цветочек!» —

Тогда широкая молва

Души неясные слова

Собой мне разъяснила.

Я понял, чем меня природа одарила,

Какой