в себя, сказал: «Совершается великий закон». И третий раз произнес: «Решается жизненная задача». Более семи лет В.Н. провел в постели в тяжких страданиях. Можно было изумляться, видя это разрушающееся тело, в котором горел ясный, неослабевающий дух. Болезнь нервных конечностей вызывала большие страдания. Материальные невзгоды тоже могли сломить возвышенное устремление. Но ничто не могло остановить вдохновенную мысль. Каждая беседа с В.Н. содержала в себе трогательные и зовущие утверждения. В.Н., философски образованный, всегда был готов к переходу. Но многие ли из людей, даже готовых к отходу в Мир Тонкий, умеют остаться в той же твердости и ясности, когда наступает решительное мгновение?
Известны случаи, когда люди, очень философски рассуждавшие в отношении других, впадали в смятение, как только дело доходило до них самих. О В.Н. могут сказать, что он имел время приготовиться в течение всей своей необычайно долгой и тягостной болезни. Сказать-то это легко, но на деле это бывает очень редко. Даже долгоболящие, даже знающие неизбежность скорого окончания земного пребывания впадают в смущение, когда они приближаются к порогу. Накопления мыслительные и философские утверждения часто бывают забыты не только при переходе через Великий Порог, но даже и в самых обычных житейских условиях. Также нередко перед отходом люди начинают заботиться о чем-то земном, что, в конечном счете, казалось бы, не имело никакого решающего значения.
Уход В.Н. тем замечателен, что в сознание его в последние минуты не проникло ничего преходящего, обыденного. Все три фразы, произнесенные им в промежутках забытья, показывают, что мысль его, вернее, непреложное знание его устремлялось лишь к нерушимым основам. Все друзья не будут плакать сокрушенно о В.Н., но возрадуются сердечно. Они знают, что при таком ясном сознании В.Н. и в Тонком Мире продолжит свою замечательную мыслительную деятельность. Для него Великий Порог будет лишь открывшейся завесою к великому Свету.
«Per aspera ad astra».
Публикуется впервые
Рущиц — Вроблевский
Химона, Рущиц, Вроблевский — уже немало ушло из учеников Куинджи. Кажется, что и годы Академии художеств и начало работы были так недавно. Но оказывается, что с тех пор уже прошла целая жизнь. В мире случились необычайные события, которые делают наш век исключительным. Всю мастерскую Куинджи раскидало широко по миру. Обстоятельства даже лишили возможности общения. Вот и сейчас не знаю, как живут Богаевский, Латри, Рылов. В Лондоне мы узнали о смерти Химоны. Хотелось послать Рущицу весточку, но вместо того пришло сообщение о его смерти. Еще не так давно я имел письмо от Вроблевского из Варшавы и с радостью ответил ему, но ответа от него уже не получил, а теперь кружным путем пришло известие, что Вроблевский в конце Марта скончался от сердечного припадка.
Вспоминаю Рущица и Вроблевского вместе не потому, что они были поляки, но было в их характере что-то общее. Общность романтизма и героизма жила в обоих. Старые костелы Рущица, его густые дубравы и лесные речки и вся его земля такая многопожившая, многостраданная — все это было выражено не умышленно, но звучало от самого чуткого сердца. Так же точно и Карпаты Вроблевского звучали тою же нотою торжественности и возвышенности. Может быть, художник в это время и не думал именно об этих качествах, но они выливались у него непосредственно. При своем последнем письме Константин Каэтанович прислал несколько фотографий с его последних картин. Мы порадовались, видя эти твердые ясные формы и спаянность художественных планов. Вот как будто уже только пейзаж, но из-за волнистых холмов показываются башни и церковные купола, и в этих напоминаниях опять сказывается основной романтизм художника.
Много лет мы проработали с Вроблевским в Школе Общества Поощрения Художеств. Учащиеся не только любили Вроблевского, но и уважали его. Он был не только художником-преподавателем, но всегда оставался и воспитателем, и это качество открывало ему сердца молодежи. Истинных воспитателей всегда любят. В этом учительстве сказывались традиции Куинджи. Ведь и Архип Иванович всегда был для нас не просто руководителем мастерской, но именно руководителем жизни. Многообразен был состав его мастерской, и широкая душа Архипа Ивановича ценила это разнообразие.
Публикуется впервые
Возражения
Не только М.Боткин, но и большинство членов Академии искали случая, чтобы обругать «Мир Искусства». Из-за этой ненависти разошелся я с Собко и попал в подозрение у Стасова. Занятно было выслушивать различные мнения на наших выставках. Помню, как Президент Академии Наук в[еликий] князь Константин Константинович поносил выставку за «декадентство». Почему-то он обрушился на безобидный этюд Браза: «Зачем фонарь кривой?» Пришлось пояснить: «Вероятно, сломался». Ответ сильно не понравился. Управляющий Русским Музеем в[еликий] князь Георгий Михайлович однажды начал ругать выставку в более чем сильных выражениях, не годных для печати. Как председателю Общества мне пришлось терпеливо выслушивать этот грубый поток. Наконец, заметив мое демонстративное молчание, в[еликий] князь счел нужным смягчить положение: «Простите меня, я говорю, как солдат». — «И притом имеете полную возможность».
В[еликий] князь Владимир один раз при всех брякнул такое словечко, что можно было вспомнить Горького в «Страсти-мордасти»: «От моего словечка потухнет свечка». Когда был выставлен мой «Половецкий стан», который в Третьяковке, государыня Александра Федоровна, вопреки обычному своему молчанию, ополчилась против дымов половецких: «Зачем грязь на небе!» Государь должен был пояснять, что это дым.
Иногда даже М. Боткин вступался за искусство. Заметив, что в[еликий] князь Михаил Александрович не обращает внимания на картины, он спросил: «Видимо, Вашему Высочеству не нравятся картины?» Михаил Александрович засмеялся: «Никакого толка в живописи не понимаю, вот в автомобилях — это другое дело». Царедворец Боткин не выдержал: «А между тем по званию своему, Вы, Ваше Императорское Высочество, во всем должны толк понимать». Много чего наслышался выставочный зал Поощрения. Всегда находила доброе слово принцесса Евгения Максимилиановна. Умел сказать в[еликий] князь Петр Николаевич не только за себя, но и за брата своего. А сдерживать в[еликого] князя Николая было нелегко.
Далекими кажутся, как во сне, всякие нападки на «Мир Искусства». Но в свое время каждое резкое суждение могло иметь разрушительные последствия. Не то же ли самое было и с группой Крамского? Или с А.Ивановым? Со всеми, кто пытался сказать новое слово. Как ругали Горького, Андреева! А Тургенева! А Лермонтова! А Пушкина — самого Пушкина!
Публикуется впервые
Верь — не верь
Сосиски с титулом. Лондон, 23 Июля:
«Американское акционерное общество по изготовлению очень популярных сосисок, которые в Соед. Штатах известны под ироническим названием «горячей собаки», обратилось к королю Георгу VI с ходатайством о возведении «горячей собаки» в рыцарское достоинство.
Фабриканты желают называть впредь свои продукты «сэр горячая собака». В виде прецедента они ссылаются на то, что король Иаков I возвел в рыцарское достоинство ростбиф, повелев именовать его впредь «сэр ростбиф». В петиции отмечается также, что нынешний король пробовал «горячую собаку» во время своего пребывания в Соед. Штатах (П.Н.)»
Невежественные хвастуны. Париж, Июль:
«Вот как описываются похождения богини в брошюре, изданной японскими военными властями в Маньчжурии. Речь идет о том, как группа китайских партизан заложила мину под японский поезд и что из этого получилось:
«К счастью, неподалеку от этого места очутились 6 солдат под командой лейтенанта Кавамото, прямого потомка самураев из рода, насчитывающего 48 поколений. Убедившись, что поезд приближается и что никакая человеческая сила не может предотвратить катастрофу, так как полотно дороги уничтожено на протяжении нескольких ярдов, он воззвал к божественной власти. Повернувшись в сторону Японии и смиренно склонившись, он призвал на помощь Аматерасу-Омиками, и горячая молитва была услышана. Достигнув разрушенного полотна, поезд поднялся на воздух, пролетел над опасным местом, плавно опустился и продолжал свой путь. Свидетельские показания машиниста и кочегара, а также лейтенанта Кавамото и его шестерых солдат, наблюдавших это явление собственными глазами, совершенно достаточны, чтобы подтвердить правдивость этого сверхъестественного события, которое еще раз показало всему миру божественное происхождение японского народа… (Г.О.)».
Шарль Стебер издал свою вторую книгу о Советской России. Первая описывала Сибирь и Крайний Русский Север. Только что вышедшая называется: «Центральная Советская Азия и Казахстан».
Шарля Стебера критика французская рекомендует как «знатока» не только русского языка, но и всех наречий: сибирского, финского и татарского. Его книга — путешествие по местам, «до 1917 года бывшим владениями Чингис-хана», а ныне процветшим, как в смысле промышленном так и культурном (П.Н.)».
Публикуется впервые
Листы, не вошедшие во II том
Сила народа
Пусть какой-то другой народ будет злым, коварным, жестоким, а народ русский будет народом добрым, отзывчивым, трудящимся в радости. Пусть зло (если оно необходимо), гнездится где-то в иных областях, но не на великой русской целине.
Довелось говорить со многими иноземцами, недавно побывавшими на нашей Родине. Все понимают доброту народа. Вот и наш милый индус «Сашка» тоже особенно прельщен именно этою народною особенностью. Это уже истинное достижение. Многими правилами сложилась такая черта.
Не притворная доброта сентиментализма, за которой много чего скрываться может, а доброта мудрая, кованная в горниле претерпеваний, живет в русском народе. Если и вспыхнет гнев, то скоро потухнет он. И злопамятства нет. Некогда им заниматься, когда идет стройка, да еще какая! «Когда постройка идет, все идет».
Все отвратное забывается. Боль забывается. Из всего обихода запомнится хорошее, доброе, красивое. Даже удивительно проверить себя, насколько одно потухает и тонет, а другое, самое настоящее, бережливо сохраняется в сознании. Говорят, что русский народ делает то, что ему на пользу. Да разве дурак он, чтобы делать себе во вред? В истории много раз Русь платила чужие долги. Довольно!
Записываю вот почему. Издатель просит в статье «Радость искусства» вынуть все ссылки на русское искусство и заменить их примерами из искусства Индии. Откуда сие? Конечно, не соглашусь. Впервые такое пожелание. Между тем именно русские народы и народы Индии далеки от шовинизма. В этом их сила. Если бы даже и нашлись в Индии шовинистические элементы, то ведь не для них же пишутся зовы о радости искусства.
Шовинист подобен скупцу, который прячет серебро под порогом. В Азии про него говорят: «Почернеет лицо твое, так же, как серебро в земле». Радость наша в том, что русский народ не шовинист. Он и добр от широты мысли. Он и беды переживет, ибо высоко его небо. Если же где найдется что полезное для русского обихода, то народ воспримет, но обратит по-своему. Сила народная лишь вырастает от всего полезного и прекрасного.
«Все мы от рожденья крылаты».
24 апреля 1941 г.
Публикуется впервые
Первое мая
По всем Гималайским раскатам, через все Памиры и пустыни гремит первомайское радио. Разве не прекрасны призывы к трудящимся? Разве не заложены основы передовой Культуры в ясных словах о сотрудничестве? Звучит строительство.
Народы союза видят, что будет велико их наследие. Весь мир вовлечен в Армагеддон. Все смущены.
