меркам, было неправильно. Этот обычай равнять по другим внедрился в наше мозговое вещество целыми столетиями, и потребуется другое столетие, прежде чем мы сможем сделаться самими собою». Но молодой социалист сказал: «Нет, это империалистические императоры, которые повредили нам. Они видели путь удержать народ от мышления и заставили умы основываться на старых классиках как единственных средствах для продвижения, так что лучшие мозги в стране были заняты изучением мертвой литературы, вместо того чтобы думать и творить в той современности, в которой они жили». А юный экономист сказал: «В конце концов, это просто вопрос экономии. Искусство и творческий дух могут процветать лишь во времена мира и благосостояния. Теперь уже годами мы не имеем ни мира, ни изобилия, как же мы можем мыслить, чувствовать и творить?».
Все три мнения подобраны чрезвычайно характерно. И нам не раз приходилось слышать умаления древних философов именно с упоминанием Конфуция. Но, в конце концов, который же из заветов Конфуция запрещал мыслить о совершенствовании, о будущем? Если кто-то изуверски извращал смысл его указаний, то об этом можно лишь сожалеть, но не умалять великого мыслителя Конфуция.
Еще недавно так же точно нападал на Конфуция известный профессор, и невозможно было понять, чем ему самому помешал древний мудрец, ибо профессор не был ни игнорамусом, ни отрицателем по природе. Наоборот, он был знатоком и ценителем отечественной и мировой литературы. Очевидно, всюду в преходящих волнах жизни и пророки, и мудрые должны быть временно похуляемы, для будущих обновленных утверждений.
Но должна же, наконец, наступить та творческая эпоха, когда знание будет лишь отворяющим, но не отвращающим. Нет новшества в осуждении. Оковы осуждения принадлежат тюрьмам, как и всякие оковы. Время ценно. Энергия благословенна. Опыт почитаем. Не на осуждение тратить все эти ценности! Безумна такая растрата, когда силы так безмерно нужны для устроения и создания.
Входя под древние своды, не собираемся остаться жить под ними, но всегда помним поучительные начертания, усмотренные на старинных камнях. Знание старины убережет и от излишнего самохвальства. А вдруг окажется, что когда-то что-то лучше делали, или знали нечто, нами утраченное. И в катакомбах, и в пещерах не замирала, но кипела такая творческая мысль, мощи которой можно лишь поучиться. Самоотвержение, познание труда, подвиг, неустанное творение вызовет не осуждение, но благую внимательность и проникновенность.
Люди различаются на осуждающих и на творящих. Но там, где заложено творчество, даже тюремные стены не подавят его. Сколько замечательных нахождений и трудов сотворено именно в тюрьмах. По счастью, дух человеческий не знает тюремных затворов. В полной готовности к творчеству, во имя славного грядущего не будем умалять прошлого, со всею его поучительностью. Чаще всего подобные умаления – не что иное, как прием ораторства. Но, прейдя границы минутного увлечения, люди понимают, насколько неблагоразумно пренебрежение, и начинают чувствовать ценность культуры во всем ее широком понимании.
Достаточно знаем, сколько научных данных сохранено пирамидами. Также знаем и современные государственные доходы от пирамид. А ведь сколько злословий было послано их строителям. Знаем расходы по построению Версальского дворца. Также знаем, что они равняются затратам по постройке одного броненосца, который через десятилетие признается устарелым, негодным и уничтожается – на слом. Знаем и то, насколько Версаль является национальною гордостью Франции и дает поучительный, образовательный отдых народным массам. Знаем и Тадж-Махал, и храмы Нары, и святилища майя, и дворцы Италии. В современных министерствах туризма все эти, не раз кем-то осужденные здания занимают первые места.
Можно приводить множество примеров тому, как именно доброжелательно воспринятое знание является истинными открытыми вратами. Но всякая преднамеренность и умышленное ограничение приведет лишь к постыдным умалениям, которые прежде всего не будут полезны странам в их истинном развитии. Может быть, соображение экономиста было бы ближе к делу, но и в этом случае можно привести примеры, когда лучшее творчество проявлялось в величайшей нужде и утеснении. Во всяком случае, Конфуций, сам в свое время преследуемый и мало понятый, не может быть примером запрещающего ретроградства. Наоборот, в его четких и жизненных мыслях можно видеть прямой путь от прошлого к будущему. А любовь и преданность будущему должна быть врожденной. Никто и ничто не может лишить человека в устремлении к светлому будущему, к открытым вратам Света.
27 июля 1935 г.
Тимур Хада.
«Женское движение в Индии, несомненно, является одною из главных животворных сил в нашей национальной жизни». «Движение в Индии началось лишь недавно, и в этой начальной стадии трудно пророчествовать о его будущем, разве что, как все движения, рожденные необходимостью, – оно полно скрытых возможностей. Обращаясь к действительности, следует изумиться, что широкая национальная женская организация, с определенными задачами и установленной деятельностью, не образовалась давно раньше». Так говорит о женском движении Лакшми Н-Менон и кончает свою интересную и многозначительную статью: «Теперь дело за мужчинами Индии помочь этому движению. Ведь это не только женское дело, это – дело целой нации и, я добавила бы, дело человеческое. Но если бы они, в огромном большинстве, и не помогли бы, движение будет развиваться и преуспеет». «Прошлое полно предостережений; настоящее полно надежд. Достижение и будущее нам светят. Собаки могут лаять, но караван пойдет».
Так говорится в июньском номере «Двадцатого Века». Говорится как нельзя более ко времени, когда страшные события опять угнетают мир, и мы уже давно призывали женщин сплотиться для деятельного добротворчества.
Лакшми Н-Менон правильно говорит в своей статье о многих трудностях, препятствующих быстрому развитию женского движения. Мы вполне согласны с ней о количестве всяких предрассудков и суеверий, которые, кроме вопросов нелепого атавизма и самомнения, мешают видеть уже установленное в мире то, что, казалось бы, изначала должно было бы стоять ясно и непререкаемо.
Казалось бы невежественным и нелепым в наши дни еще говорить о женском равноправии. Неужели же при современной цивилизации, а тем более при культуре, о которой так много говорят, можно сомневаться в том, что полное равноправие женское есть такой трюизм, о котором и говорить-то не следует. Ведь как же может быть иначе. Ведь не времена троглодитов сейчас. Ведь какой же такой невежда дерзнет сейчас говорить о различии прав мужчин и женщин.
Действительно, даже непристойно говорить о каких-то различиях, но ведь так часто еще законодательства так называемых культурных стран не отделались от этого неслыханного, уродливого предрассудка. Трудно и безнадежно заглядывать в далекое прошлое, ища там причин. Конечно, в таких поисках можно найти множество недоразумений, злотолкований, злоупотреблений частными случаями и всяких прочих недопустимых странностей. Но ведь для настоящего, каждая минута которого является уже частью будущего, нужно лишь напрячь все силы, чтобы везде на Земле воцарилось прежде всего равноправие как первейшее условие человеческого достоинства.
Конечно, будет и такая эпоха культуры, когда законы уже не будут женскими или мужскими, но действительно будут человеческие и прежде всего человечными. Тогда и организации уже не будут делиться по полу, но по другим различным признакам культурных задач. Конечно, такое время будет, ибо пути человеческие через все потрясения и судороги суждений все же идут по этим направлениям. Недаром нынешний век называется веком Матери Мира. В этом величественном понятии заключается и признание женщины как не только равноправного, но существа, облеченного особым доверием для выполнения неотложных мировых задач.
Среди этих действительно неотложных, нависших задач будет прежде всего внесение в мир доброты. Иначе говоря, внесение самого широкого и глубокого добротворчества. Уж очень недобр стал мир. Уже очень недобры люди. Объясняйте это обстоятельство чем хотите, но все же отсутствие доброты является понятием международным. Точно бы люди утратили знание, как им прикоснуться друг к другу. Понятие сердца так часто истерлось, как бы испепелилось. Если среди высоких, мировых задач Матери Мира Она прежде всего установит земную деятельность сердца, то это уже будут, поистине, открытые врата в сад прекрасный.
И о мире всего мира положит Себе на сердце Матерь Мира. Через все очевидные препятствия к миру все же именно женский сильный союз повелительно произнесет это священное для человеческого достоинства понятие. Ведь для чего же люди должны бороться, преодолевать, кипеть и пылать – ведь все для того же трудового, просвещенного мира.
Значит, не только о равноправии мы должны мыслить, понимая его как нечто уже неотъемлемое. За этим достижением восстают великие мировые задачи, предложенные женщине самою эпохою. Автор приведенной статьи жалеет о том, что в Индии до сих пор еще не было национального женского союза. Ведь то же самое нужно сказать не только об Индии, но, в конце концов, и обо всем мире. К такому союзу, деятельному и благотворному, должны вести возможности широко разлитой по миру женской кооперации.
Если почему-либо нельзя создать один великий союз, то ведь можно собраться в тысячах, а может быть, и в сотнях тысяч кооперативных ячеек. Безразлично, как эти кооперативы будут нормированы. Может быть, по специальности, может быть, по духовным задачам – может быть множество решений о таких трудовых кооперативах. Главное же, чтобы они возникали немедленно. Нужно, чтобы они нарождались не только в больших городах, но и в любой деревне, внося всюду животворящую силу труда, и сердца, и устремления к культуре.
Если мы начали примером Индии, то и продолжим примером из той же благословенной страны. Хамид Али, председательница одного из отделов улучшения сельской жизни, рассказывает: «В нашем округе тысяча триста деревень. Четыре раза в году мы устраиваем курсы, как для женщин, так и для мужчин… Приходят женщины – индусские школьные учительницы и многие другие, без религиозного различия. В округе 17 различных каст, от брамина до неприкосновенных. Мусульмане, махраты, христиане, джайны – все работают вместе. Мы учим их поваренному делу, шитью, прачечной работе, мыловарению, тканью, молочному делу, столярному, санитарному, садовому, детскому благополучию, борьбе с болезнями, даем сведения по ветеринарии, о законах, касающихся женщин, о законах о взаимодавцах – словом, всему, что должно делать жизнь в деревне чище и счастливее. Вечерами, после классов, мы даем музыку, картины, игры, улыбку радости. Ведь наши бедные люди утеряли смех. Ведь трудно оставаться веселым, имея еду один раз в день. Но вы должны послушать их теми вечерами, когда поют, слушают радио и смеются. Многие приходят и без приглашения. Я видела до двух-трех тысяч собравшихся кругом, чтобы приобщиться и послушать». «Земледелие сменяется и оставляет старые, медленные, узкие методы. Под влиянием нашего движения об улучшении сельской жизни многие деревни уже ввели на своих землях улучшения, а некоторые уже объединили фермы в кооперативном порядке».
Конечно, и это полезное начинание кончается словами о кооперативах. В умно сложенных кооперативах меньше всего можно ждать ссор, несогласий, недоумений.
