Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
В темных религиозных лучах. Купол храма

В темных религиозных лучах. Купол храма. Василий Васильевич Розанов

Голгофа и крест
НУЖДА В СКОРБИ
Рязань, 17 апреля.

«…Безумец до конца, бунтую против вашего Бога, таким я умру, — и, согласный с вами о неизбежности замены горизонтальных созерцаний вертикальными[1 — Намек на предисловие к только что вышедшей тогда моей книге — «В мире неясного и нерешенного», где я говорю, что пора от «горизонтальных созерцаний» (политических, общественных, культурно-светских) перейти к «созерцаниям вертикальным» (родовым, генерационным, мистическим). В книге этой развита теория пола и вообще выдвинут рождающий, родящий элемент, не очень «чистенький» (снаружи), не очень хорошо пахнущий (общее мнение), но какой-то терпкий, стойкий, неуступчивый, цепкий. Это — пол, говоря литературно и научно, похоть, «похотливость» — говоря «свято-отеческим» языком. Я взял эти (якобы) «нечистые вожделения», от которых христианство открещивается и «молит Бога» со страхом: и, не пугаясь, — вывел его к свету и сказал: «Отсюда происходит такая чистая вещь, как дитя, — такое единственное в мире по совершенству существо, как младенец». Но если таков плод пола, значит, и весь он то же, что яблонька с золотыми яблочками, что золотоносная землица. Автор письма и кинулся на эту мою «золотоносную землю», крича: «Не надо этой новой Колумбовой Америки, проживем нашим Старым Светом», «он — труден, но — идеален». В. Р-в.], дерзаю думать, что ваши вертикали врастают в землю, а мои — хоть и чахло — тянутся ввысь. Бледные, такие жалкие, выросшие на малосочной, точно чем-то отравленной почве, ветви моего деревца — все-таки ветви, порою зеленеющие, а ваши созерцания копошатся в глубине где-то, глубоко под землей, и выглядывают наружу только голыми, никогда не зелеными корневищами. Оттого так часто столь дики, столь непривычны для нее они, — прямо-таки непонятны[2 — Т. е «дики, непривычны и непонятны» корневища, долженствующие быть скрытыми под землею, — когда они выступают наружу, дают себя увидеть, когда на них взглядывают люди, общество… Да, это — «покрывало Изиды» (не долженствующее быть сорванным), мировая стыдливость, мировая застенчивость. «Все этим живем, а как показать — то разбежимся», «все это любим (в душе, про себя, молча), а вслух не смеем не обругать» (был бы сорван покров Изиды). Между тем это показывает, до чего пол — душевен: и душу никто не видит, душа никому не показывается. Она целомудренна, свята. И это, что мы вот «никому не показываем», — столь же целомудренно, стыдливо и никому не показывается, а не то чтобы мы его скрываем. Отсюда так «это» дорого, что, напр., девушка, женщинадолжен бы и мужчина, но он развратился и почти атрофирован в ощущениях пола) легче переносят оскорбления лицу своему, нежели полу своему; порицать, сочинить сплетню, пустить слух о «пятне на поле» девушки — ужаснее для нее, чем если бы был пущен слух, сплетня о лице ее, физиономии, душевных качествах, поступках. Между тем уже из уважаемости материнства, уважаемости во всем свете (кроме, впрочем, христианства), девушка всякая без исключения знает, что «это делать» — хорошо, благотворно, полезно для человечества. Но «не делает», чтобы не получить охулки на свой пол. Это — такая пугливая птичка, которая улетает не от окрика, а просто от нелюбящего, недружелюбного взгляда… «Улетает», как целомудреннейшее в нас. Небесная птичка! И я называю и хочу называть органы воспроизводительности органами целомудрия, манифестациями целомудренности; а что мы разбегаемся при виде их (при обнажении их), то это потому, что мы нецеломудренны, а они-то именно, и притом только они одни в нас и целомудренны. Все тело согрешило (после Адама); и грех не смел только коснуться этих органов; проказа дошла и остановилась на поясе (зоне) этих органов. Оттого «грешный человек» в «грешном состоянии» не знает существа этих органов и не узнает до «жизни будущего века». Только вот знаем, что все отсюда рождается, отсюдажизнь. В. Р-в.]. И, все же, ваши воззрения лишь дают пищу моим: через ваши созерцания только надо питаться, и после — отрицать их, бороться с ними; потому что преобладание их знаменует собою царство и владычество того, что подобно в человеке породившей его земле и с чем не мирится то другое, чем по существу все мы есмь и движемся. Да, мой друг-недруг[3 — Помнится — это мое выражение из письма к нему. Автора я никогда не видал: но он был младшим товарищем моим по гимназии и в ту пору меня видал. А в некоторую грустную минуту своей жизни написал мне, и меня чрезвычайно привлекло и заняло настроение его души и вообще «точка, на которой он остановился». Это — не моя точка, но ее надо обсудить. В. Р-в.], это просто сказано. И за книжку вашу бесконечное и горячее спасибо; то, что вы вспоминаете иногда обо мне, меня необычайно поддерживает. А по существу в сути-то моей слишком уже плохо: пути вперед отрезаны, назад идти — пока горд — не хочу; топтаться на месте — гнусно; остается следить за своим распадом как личности, зрительствовать над собою. Вы счастливы с вашей земной религией, но именно в этом-то, что вы счастливы, и лучшее для меня доказательство вашей неправоты. По существу, я непоправимо несчастен, но это-то и крепит меня, и заставляет пристально подчас всматриваться вперед и вокруг, и порою позволяет не каяться даже в том, что я, как вы и угадали, — «убивец»[4 — В моем письме к нему я спрашивал: откуда у него такой печальный тон?.. И, как он много писал о «когда-то своей живой жене», то я высказал вопрос-догадку, на которую он здесь отвечает — «да». Таким образом, следя за тоном и переливами этого необыкновенно важного письма, ключа к победе христианства, — мы должны помнить, что его пишет «непоправимо несчастный человек» (слова его о себе) и тяжелый грешник. В. Р-в.]…

Я оторвался от этой странички и продолжаю писать, прочитав ваше рассуждение: «Религия — как свет и радость»[5 — См. «Около церковных стен», т. I. Здесь проведен взгляд на христианство как на религию радости — светлую, белую. Как на выразителей белого и черного ощущений христианства указано на старца Зосиму и на завистливого, злого и нелепого изувера Ферапонта («Бр. Карамазовы» Достоевского). Нельзя сказать, чтобы это выражало даже и тогда мой настоящий взгляд на христианство: но я попытался толкнуть к этому белому пониманию его, чтобы увидеть, произойдет ли реакция. Подобно тому как в статьях о браке, печатавшихся в 1898—99 гг. в «Русском Труде» и «С.-Петербургских Ведомостях», я преднамеренно стал «размазывать» половую сторону брака, как бы растирать между пальцами его пахучесть, дабы посмотреть, не чихнут ли «батюшки» и «отцы духовные», он отворотятся ли Церковь и христианство. Отворотились. Как и тезис о белом христианстве вызвал резкий протест в С. А. Рачинском (автор «Сельской школы», Татевский труженик-педагог) и вот в авторе этого письма. У Рачинского это сказалось официально; не то чтобы этот взгляд мой («христианство — бело») был противен его душе: но он был противен церковному духу и постольку был противен и душе его. Неизмеримо глубже и страстнее оказался протест у З-кого (автор настоящего письма). Протест этот страшно важен как показатель, что в человеческой душе есть вечные переживания, требующие, чтобы им отвечали в религии скорбные мотивы. «Религия радости», белая, светлая, — режет скорбящего человека (тон письма): не находя себе места в ней — он не находит уже никакого места себе, ему остается «уйти», умереть, наложить руки на себя. Религия скорби, мрака и даже наказаний, муки — ему роднее, его утешает; он вдруг находит «свое» там, свои чувствования, переживания, но возведенные в перл создания (историческое творчество церкви черной, монашества). Находит свое место, живет, поправляется, «воскресает», хоть для старости, хоть для остатка дней. Так. Но это — анормальность. И христианство или Церковь как «черная», монашеская, скорбная — анормальна. Можно и так закончить, что если анормальность есть последствие греха, есть состояние вывиха, то христианство, насколько оно черно, насколько оно истолковано монашеством, — есть вообще религия вывихнутого состояния: оно есть «плач и скрежет зубовный» грешников, убийц, содомитов и вообще всего «Ноева Ковчега», плавающего по океану, в котором собрано «все чистое и нечистое». Но если так, то Церкви нечего рядиться в «ризы непорочности»: совсем напротив… Более и более мы приходим к выводу, что есть две религии: нормы молодости, невинности, энергизма, и религия «охов», «ахов», стонаний умирания, как бы ослабления и опадения дерева после того, как плод спал. Религия мировой весны, религия мировой осени. Но повторяю, в качестве такового «прибежища всего падшего» христианство уже не вправе нисколько поднимать голову над солнцем и молодостью, невинностью и жизнью. И как одни в человечестве могут плакать, другим в человечестве нет причины не радоваться. В. Р-в.].

Василий Васильевич! не мелькал ли иногда, когда вы его писали, мой образ перед вами? — Во всяком случае, такой пытки, как чтение этого вашего фельетона, я давно не испытывал. Точно ножом по живому телу — каждой его строчкой вы режете меня. Мне больно, но в муках этой часто нестерпимой боли я кричу, корчась кричу: я правее вас.

Да — правее, и горд тем. Тяните все жилы из меня, но вы так далеки от того, что ясно мне. Вот вы же ведь проговорились сами: «Зосима — это образ, из каторги вынесенный, там взлелеянный». Зосима — да ведь это бледный, чахлый плод гибнущей религии, не понимающей, что она погибает! А Ферапонт — это стражник религии, с нею погибающий. Кто выше: этот ли нелепый стражник, для многих еще нужный и инстинктивно этими многими провозглашаемый «старцем», властителем их душ, — или Зосима, нужный только, в конце концов, кокетничающим своею религиозностью барыням[6 — Тут есть глубокая правда, но она влечет за собою новые вопросы: да очень ли нужна «норме» религия? нужна ли она как тяжеловесная, длинная, емкая? Какая была религия в раю? Видели Бога, общались с Ним — и только. Ни — Филарета, ни — долгих служб. Язычество и было от этого все коротко, немногодумно — и отступило перед христианством, «религиею грешников», как пресные воды ручьев и речек отступают и подаются перед горьким океаном. Вода в океане зеленая, соленая. По нему плавают корабли. Происходят на нем битвы. Так. Правды — нет. Счастья — нет. Но есть сила. Таково христианство. Все же «норме» и невинности просто с ним нечего делать. Да и оно, при всей

Скачать:TXTPDF

В темных религиозных лучах. Купол храма Розанов читать, В темных религиозных лучах. Купол храма Розанов читать бесплатно, В темных религиозных лучах. Купол храма Розанов читать онлайн