72
Все боятся нарушить букву: до того покорны! Любовно покорны такому ужасу! О, что наружная, невольная «покорность», выработанная у католиков, сравнительно с этою нашей. Заметим, что этот Фомин, так деятельный в работе — первый и последний в ней, — сам закапывается с женою и 13-летней дочерью. В. Р-в.
73
Как вихрь несет всех! Падение птички в пасть змеи наиболее быстро, когда она уже подлетела к ней. «Слишком страшно! Разом!!!» Несчастные. В. Р-в.
74
Крайний испуг… «Удав проглотил птичку: и мы не следим за движениями его желудка». В. Р-в.
75
Поступали, как глухие и слепые, оглушенные и ослепленные какой-то мыслью. «Удав близок»… Все равно, ведь он всю жизнь тянул их, ноженьки — всех их «не держали», все скользили в бездну, как весь «раскол», все старообрядчество, «старая», крепкая, неподновленная вера. И вот дошли до удава, до которого немногие доходили. В. Р-в.
76
Вот! В книгах-то вся и разгадка! И неужели духовенство после этой ужасной смерти не почувствовало долг совести доказать, что у него нет «книг», которые незаметно и исподволь, не называя вещи своим именем, подвели этих людей к такой судьбе?! Неужели оно решится отрицать или скрывать, что действительно во всех книгах, какие оно дало народу, не содержится ни одного слова, где было бы сказано, что «жизнь хороша сама по себе и что ее нужно удерживать», ею дорожить просто потому, что она есть и как есть; — что «радость человеческая хороша и достойна», «счастье достойно же и к нему надо стремиться»… Ни одного такого слова в целой библиотеке! Вот где удав. В. Р-в.
77
Вот! Все это постные, худые, изможденные, пугающие, грозящие лики (см. снимки из Спасо-Нередицкой церкви). В. Р-в.
78
Удивительно! Какая нежность, забота, чтобы не причинить даже неудобства ребенку, которого заживо укладывают в могилу. В. Р-в.
79
Удивительно! Трогательно, наивно. Сущие доверчивые дети… В. Р-в.
80
Медицинское объяснение. Вероятнее, что они сделали это для уподобления могиле (земляной обклад): «идем в Царство Небесное», «идем к смерти», «идем к гробу», «идем в землю». Они помнили Божье: «Ты еси земля и в землю отыдеши», и исполнили текст в подробности, в букве, как и всегда. В. Р-в.
81
Царство ужасов! Царь ужасов! Я думаю, последнее метафизическое объяснение этого события лежит, так сказать, за границами земли и планеты. Подобно тому, как Творец мира как бы играл воображением, создавая животных: «вот и желтенькая канарейка», и «серебристый фазан», и «зеленый какаду», и «голубой павлин, с пятнистым глазастым хвостом», нос птиц — и так и этак, толстый, длинный, крючком, прямо, — животные ползут, стелются (по земле), скачут, бегают, летают и, словом, все взял творческою мыслью в радости, разнообразии картин, радуясь радостью других, радуясь радостью грядущей: так великий противник Творца, такой же огромный, но черный, брызнул в лицо сотворенного мира меланхолиею, грустью, печалью, отчаянием, скорбью, болью, болезнью, уродством, ужасом. Пытки инквизиции, рак, каменная болезнь, подагра — все им дано. Но вот его черное воображение, ненасытное человеческим страданием, поднялось еще несказанно высоко, и произошла вся эта история в Терновских плавнях. В. Р-в.
82
Просто невероятно читать: до того ужасно! Целая цветущая семья, с молоденькими веточками, с почечками. То-то сбылось Писание: «Он ветки подломленной не сломит, и льна курящегося не погасит»… Что же христианские «изъяснители книг Ветхого Завета» пишут, что «егда Израиль уклонялся в язычество, то там… родители приносили в жертву Молоху детей своих». Да в религии «льна курящегося не загашенного» совершены были такие ужасы, перед которыми все эти финикийские и мексиканские человеческие жертвоприношения являются игрушечками. В. Р-в.
83
Какие ужасы! Мать присутствует при закапывании сына и внучки! Какова подготовительная психология, какой ужас в этих «молитвах, с которыми» и т. д. совершались все эти ужасы. Черная месса. В. Р-в.
84
Кому молились — Тот и закопал: ведь закапывание — «по молитве», «во славу Божию», «по слову Божию»… Очевидно!!! Люди тут совершенно ни при чем, только жертвы, и, напр., этот закапывавший Ковалев не меньше жертва, чем его жена и дети, которых он закопал. Неужели это надо доказывать? В. Р-в.
85
Царство ужасов. В. Р-в.
86
Монашеский мундир. Неужели апологеты еще будут говорить, что они «сами закопались», «сами виноваты»? В. Р-в.
87
Ну вот: все свидетели налицо. В. Р-в.
88
Не удвоенное ли чувство в себе жизни, своей личной + потомства в ней? «Семя женщины сотрет главу Змия», т. е. «Дьявол будет побежден влечением к деторождению». Иконы, молитвы, пение, вериги, посты — все и постоянно умаляло жизнь в тех, других закопавшихся: огонек в них уже теплился и колебался — и погасить его вовсе не было трудно, хотелось им самим его погасить, ибо жить было трудно. Уже при жизни эти люди полузадыхались; и задохлись в «яме». Но беременность — это новое свежее пламя, зажженный вновь костер дров: утробный младенец еще не постился и не молился, и всем бытием своим кричал: «Хочу жить!» И этот свой инстинкт передал матери. В. Р-в.
89
В этих конкретных мелочах — какая вера в загробную жизнь! Поистине осязали ее. От того и умерли, что уже при жизни точно дотронулись до И. Христа, и как бы магнетическим током Он передал им всю силу Существа Своего, и они ушли к Нему «в яму» (в Голгофу). В. Р-в.
90
Удивительная житейская добросовестность! С такими людьми, кажется, можно бы начать строить и 1928;1959;1955;1953;1964;1949;1953;1945; («Республику») Платона, и «Civitas Dei» бл. Августина, и «Civitas Solis» Кампанеллы, и «Небесный Иерусалим» творца Апокалипсиса. Это суть граждане всемирных идеальных построений. Но на горьких солончаках нашей истории они нашли «гражданство» только в «яме» (могиле). В. Р-в.
91
Священное убранство Православия — то же, что высокие шапки парфянских царей, «белая повязка» на голове у Диоклетиана или митры — на архиереях. Бедные демократы, не цари, не первосвященники: они берут только рубашку и порты в гроб, о котором всю жизнь думали, от которого некуда было отвернуться; и в конце концов они полюбили эту точку своего единственного созерцания. В. Р-в.
92
Конечно, мундир! То же, что «риза» для священников, «Владимир» для сановников: знаки «отличия» для сих более счастливых чинов нашей империи. В. Р-в.
93
Вот у кого нашли «милость и жертву»… Ну, а попики? Кушали суп с грибком и спасали «душеньку». В. Р-в.
94
Действительно! Глубокое и прекрасное рассуждение. Сквозь медицинскую узость врача, который везде ищет патологии, видно, однако, золотое сердце. Ну, а попики? Духовное ведомство, миссионеры? Топтались на своих «требах» и жалованье. В. Р-в.
95
Сектанты и старообрядцы всегда предпочитали иметь дело даже с полициею, чем с церковью, — находя в первой более понимания и человечности. «Возьмут взятку — и только». Духовные же власти и чины тоже от «взятки» не откажутся: но затем, все выбрав, имущественное, — придут и за «душою» и упрячут в ту же земляную яму, каковыми в XVII и XVIII вв. были знаменитые монастырские «места заключения для грешников». В. Р-в.
96
Просто пост — вечно растущий: вот и все, и суть этого «запащивания». Мы, официальные, холодненькие, — взяли веру в статическом ее очерке, и «спасаемся», исполняя «форму», схему; а те, которых обзывают «фанатиками», имея нашу же веру, догму, символ и проч., взяли эту веру со стороны динамической как вечный прогресс души и усилие воли. «Царство Небесное подобно зерну горчишному, из которого вырастает дерево», оно «подобно закваске, которую женщина кладет в меру муки; и всходит все», — эти слова Иисуса, очевидно, зовут к динамической, а не статической вере. Вот в Терновских плавнях мука и взошла «вся», и «выросло дерево из горчишного зерна». Возвращаемся к «посту»: очевидно, нормальная церковь, закономерная и здоровая, должна дать нормы святого, здорового, между прочим и во вкушении пищи. Она должна показать идеалы святости и здесь: как? — труднейший вопрос! До того мы привыкли к святым «минусам», недоеданиям, недосыпаниям. Все дело должно, очевидно, начаться с представлений Рая и также Небесного Иерусалима. По-видимому, кругом года должно быть установлено не позволительное (яблоки с 17-го августа), а обязательное вкушение «первинок»: первых (каждого сорта) поспевших плодов, первой зелени, первых ягод, садовых, лесных. Равным образом должны быть установлены праздники: первых сборов — хлеба, картофеля, капусты. Эти сборы и вкушения должны быть «церковны» — совершаемы в храме и при участии и молитвах священника. Вместо теперешнего «великопостного» и проч. богослужения могут быть установлены богослужения осеннее, летнее, зимнее, весеннее. Летосчисление нужно восстановить от сотворения мира. Праздники должны быть не «двунадесятые» и проч., вообще без-народные и только клерикальные, их эгоистические, а трудовые и радующиеся. «Первый день хлебов», «первый день колокольчиков» (полевые цветы), «день первого жаворонка» (первая его песня в городе, в деревне). И, словом:
С природою одною он жизнью дышал,
Листов разумел прозябанье…
это-то вот и нужно ввести в религию, на место их сословного молитвословия. В. Р-в.
97
«Шукай», т. е. «ищи», — местное выражение. Примечание проф. Сикорского.
98
Известные каменоломни недалеко от хуторов. Примечание проф. Сикорского.
99
Ужасно! Все из «милости» и «любви» в «религии милости и любви». Поистине сказал смеющийся о них: «Они будут смотреть и не увидят, будут слышать и не услышат». Все заворожено, загипнотизировано небесною ворожбою: и несчастные, в таких ужасах ползущие, все уверены по-прежнему, что они веруют в «умершего за грехи наши» и исповедуют «религию любви», принесенную им на землю!.. В. Р-в.
100
Совершенно тон финикийского благочестия, когда они приносили детей своих в жертву Молоху: кроткий, тихий, покорный! «Спроси грех на нас» — это значило: «Не вмени ему, Господи, грех тот, что он отказывается или медлит закапывать в землю живых людей: прости ему это. Но как Ты захочешь же взыскать это с кого-нибудь, то взыщи лучше с нас». Поразительно, до чего здесь Бог представляется, как и всем христианам, неумолимым, жестоким, беспощадным; не умеющим прощать не только ошибки, но даже и обмолвки; и в то же время, комическим образом, он именуется «Милостивцем», «Спасом». В. Р-в.
101
Все это же «смертное платье», везде этот мундир православия. — «В каком вы министерстве служите?» — «О чем вы спрашиваете: взгляните на мундир мой!» У евреев, в ветхозаветной религии, «мундиром»
