но также — и Бога, которым проснуться возможно и которые проснутся. Рыбы, вынесенные из такого вечно темного озера, индивидуально, может быть, и умрут незрячими; но в дальнейших генерациях зачаточный глаз — увидит. «Мы не веруем в Бога и не желаем ничего знать о Нем» — этот ответ вестфальца есть только за себя ответ; ну — за своего сына, наконец — внука; но не за внука этого внука. Шевельнутся ростки души, теперь совершенно невидные. Кто знает, как будет внук его внука смотреть на зеленеющее дерево? Мне пришлось прочесть об «безбожной Франции» известие, которое тронуло меня в Петербурге, потому что здесь оно невозможно; самые бедные парижане, вот такого же достатка, как и вестфалец-рабочий, целой семьей (всегда семьей) выбираются за город, отъезжают несколько станций по железной дороге и, забравшись в лес или расположившись на лугу, имея привезенную с собой провизию, проводят целый день среди зелени. Это — характерно. Известно, до какой степени оголены от растительности наши несчастные великорусские деревни и села. Сказать, что у крестьян нет ни времени, ни сил посадить дерево, — невозможно уже оттого, что находят же они время посадить старика в опару. Но чувства природы и зелени совершенно нет у него, и это я не могу не связывать чуть ли не с «природным» его алкоголизмом, как и с «разгулом 200 мужиков» до такой степени удали, что один парень показал себя голым девицам. Природа трезва, чиста и деликатна; а вместе — она и возбудительна, живительна. Посадить дерево, раскинуться семьей на лугу — это все равно как потянуть вина из тонкого горлышка древнего сосуда, но вина благородного, не отравляющего. Алкоголизм и отсутствие зелени в наших селах я считаю застарелыми «знамениями пришествия Антихристова»; ибо это явно антибожественно; да и дикий вид деревни, описанной выше, являет полное забвение Бога, хотя бы они и «клялись Богом» пьяными устами. В вестфальской деревне — тишина; у нас — гам. Чтó зреет в тиши, что готовится в гаме — никто этого не знает. Но верится и даже веруется, что там в тишине, в благообразии вызреет, ну, пусть через века — но, однако, вызреет слово, понятие, образ «Бог»; вызреет и молитва к Нему, ну — пусть новая, необычайная. Что-нибудь вроде лепета первых латинов о Dii Lares[9 — Ларах, богах домашнего очага (лат.).]. А около квашни с посаженным в нее стариком, как и около исключительного гнева папы, все будет ломаться, меньшиться, опадать до совершенной пустыни, до непереносимого голода.
1903

Примечания

1 С большими сокращениями напечатано в «Нов. пути» под (искаженным в цензуре) заглавием «Политика Комба».

2 Цитаты, заимствованные мною из сочинений проф. Беляева: «О безбожии и антихристе», 1898 г., огромная книга эта в 1040 страниц изобилует многими любопытными фактами.

3 Высшее существо (фр.).

4 Один Бог, один человек (лат.).

5 «смысл» (фр.).

6 Список запрещенных духовной цензурой книг (лат.).

7 Как для нас «Христос» есть Бог и даже весь Бог (при крайне ослабленном, только нумерационном, представлении Отца и Св. Духа), то, очевидно, термин «Антихрист» есть Вне-Бог, Без-Бога; а «знаки Антихристова царства», «Антихристова пришествия» суть знаки или проявления особенно специфического и яркого вне-божеского порядка, безбожного духа. Но ни проклятия папы, ни пьянство и дебош Руси богословами не обоняются как что-то характерно «вне-божеское».

8 Средневековье (фр., нем.).

9 Ларах, богах домашнего очага (лат.).