семья, применительно к ряду важнейших ее представителей, есть олицетворение исторической преемственности. Наблюдения как будто доказывают, что люди с фамилией Дарвин больше преуспевают в науке91, чем те же самые люди, доведись им в младенчестве изменить фамилию, скажем, на Снукс. Передавайся фамилии по женской, а не по мужской линии, все, полагаю, обстояло бы точно так же. Совершенно невозможно четко разделить влияние наследственности и среды, но я убежден, что семейная традиция в немалой степени обуславливает те явления, которые Гальтон92 и его ученики приписывали наследственности. В качестве примера семейного влияния можно вспомнить причину, по которой Сэмюэл Батлер выдвинул теорию подсознательной памяти и отстаивал неоламаркистскую теорию наследственности93. Эта причина заключалась в том, что по семейным обстоятельствам он считал необходимым для себя спорить с Чарльзом Дарвином. Его дедушка (кажется) поссорился с дедом Дарвина, его отец ругался с отцом Дарвина, а значит, и ему следует продолжить традицию. На память приходит «Мафусаил» Шоу, и вся беда в том, что деды Дарвина и Батлера обладали скверным характером94.
Возможно, величайшая важность семьи в наши дни состоит в том, что она сохраняет у людей привычку обзаводиться детьми. Если мужчина не воспринимает ребенка как собственность и не ждет, что наладит с ним тесные отношения, он не видит особого смысла в зачатии. Конечно, при легком изменении наших экономических институтов возможно появление чисто «материнских» семей, но подобные семьи не являются предметом моего рассмотрения, ибо они никак не способствуют сексуальной добродетели; нас интересует семья, которая делает брак стабильным. Может быть — я действительно думаю, что это вполне вероятно, — отец как таковой вскоре исчезнет полностью, уцелеет разве что среди богатых (если допустить, что богатых не уничтожит социализм). В этом случае женщины будут растить детей заодно с государством, а не с отцами. Они станут рожать столько детей, сколько захотят, а отцы перестанут нести какую-либо ответственность. В самом деле, при распущенных нравах матерей отцовство установить попросту невозможно. Но, если так случится, это обернется радикальными переменами в психологии и деятельности; полагаю, последствия будут грандиознее, чем кажется большинству из нас. Будут ли перемены к лучшему или к худшему — не дерзну предполагать. Из нашей жизни улетучится единственная эмоция, сопоставимая по значимости с плотским влечением. Секс сделается тривиальнее, и будет куда затруднительнее проявлять интерес к чему бы то ни было после собственной кончины. Мужчины будут менее деятельными и, вероятно, предпочтут пораньше отходить от дел. Ослабнет их интерес к истории наряду с ощущением преемственности исторической традиции. В то же время мы избавимся от самой ярой и дикой страсти, которой подвержены цивилизованные мужчины, а именно гнева, с каковым защищают жен и детей от нападений цветного населения. Думаю, в итоге мужчины станут менее воинственными и, быть может, менее жадными. Отыскать баланс между хорошими и дурными последствиями едва ли возможно, но очевидно, что указанные последствия будут разнообразными и значимыми. Поэтому патриархальная семья по-прежнему важна, хотя есть сомнения, что она долго будет оставаться таковой.

Глава 14. Семья в индивидуальной психологии

В этой главе я хочу оценить, как семейные отношения влияют на характер индивида в трех аспектах: воздействие на детей, воздействие на мать и воздействие на отца. Разумеется, провести строгое разграничение здесь затруднительно, поскольку семья есть сплоченная единица, и все, что воздействует на родителей, также сказывается и на детях. Тем не менее, я попытаюсь провести указанное разграничение, и начать будет естественным с детей, ибо все мы были детьми, прежде чем стать родителями.
Если верить Фрейду, эмоции маленького ребенка по отношению к другим членам семьи исполнены враждебности. Мальчик ненавидит своего отца, в котором видит сексуального соперника. К матери он испытывает чувства, которые вызывают у записных моралистов величайшее отвращение. Также он ненавидит претендующих на родительское внимание братьев и сестер, поскольку жаждет этого внимания исключительно для себя. В более старшем возрасте последствия этих бурных страстей проявляются различно и порой ужасно, варьируясь от гомосексуализма в лучшем случае до одержимости в худшем.
Эта фрейдистская доктрина шокировала общество меньше, чем можно было бы ожидать. Правда, несколько профессоров лишили должности за поддержку этой доктрины, а один из лучших представителей поколения был депортирован за растление95. На таково уж влияние христианского аскетизма, что людей сильнее шокировало пристрастие Фрейда к вопросам секса, чем нарисованная им картина детской ненависти. Впрочем, нужно постараться избавиться от предрассудков и трезво оценить, насколько Фрейд прав в своих рассуждениях о детских страстях. Начну с признания, что общение с молодежью в последние годы привело меня к следующей мысли: в теориях Фрейда гораздо больше истины, нежели я предполагал ранее. Однако я по-прежнему считаю, что эти теории отражают лишь одну сторону положения дел, причем ту, которую, при небольшой помощи родителей, довольно легко исправить.
Возьмем эдипов комплекс. Младенческая сексуальность, несомненно, выражена сильнее, чем считалось до Фрейда. Думаю даже, что гетеросексуальность проявляется в раннем детстве сильнее, чем можно вывести из работ Фрейда. Для неразумной матери совсем не трудно непреднамеренно сосредоточить гетеросексуальные чувства юного сына на себе самой, и верно, что в этом случае неизбежны дурные последствия, описанные Фрейдом. Зато подобное развитие событий менее вероятно, если мать довольна своей сексуальной жизнью, ибо в таком случае она не будет искать у ребенка эмоционального удовлетворения, которого надлежит искать лишь у взрослых. Родительский импульс в своей первозданности — это импульс заботы о детях, а не требование любви, и женщина, счастливая в сексе, бессознательно будет воздерживаться от действий, которые могли бы вызвать неподобающую эмоциональную реакцию ребенка. Посему счастливая женщина, вероятно, будет лучшей матерью, чем несчастливая. Но ни одна женщина не в состоянии быть счастливой постоянно, так что в пору неприятностей понадобится известная толика самообладания, чтобы не ждать от детей слишком многого. Эту толику самоконтроля достаточно просто выработать, однако в прежние времена ею пренебрегали, и считалось, что мать ведет себя вполне допустимо, беспрерывно лаская детей. Гетеросексуальные эмоции малых детей могут найти естественный, полезный и невинный выход в общении с другими детьми; в этой форме они становятся элементом игры, и, как и все игры, готовят ребенка к взрослой жизни. В три или четыре года ребенок для своего эмоционального развития нуждается в компании сверстников обоих полов, а не только братьев и сестер, которые непременно старше или младше. Современная крошечная семья без супружеских измен чрезмерно строга и ограниченна для здорового развития в детстве, но это не означает, что ее следует исключать из детской окружающей среды.
Не только матери повинны в пробуждении у маленького ребенка нежелательных привязанностей. Служанки и няни, а позже школьные учительницы не менее опасны — пожалуй, даже более опасны, ведь они, как правило, страдают от сексуального голода. Органы образования придерживаются мнения, что с детьми должны взаимодействовать исключительно несчастные старые девы. Налицо грубое психологическое невежество, с которым не вправе мириться ни один человек, внимательно наблюдавший за эмоциональным развитием маленьких детей.
Ревность братьев и сестер широко распространена в семьях и порой оказывается причиной одержимости в зрелом возрасте, а также вызывает менее серьезные душевные расстройства. Если не брать крайние формы, ее легко предотвратить, при условии, что родители и другие лица, ответственные за воспитание, приложат некоторые усилия и будут следить за своим поведением. Конечно, фаворитизм категорически недопустим — следует тщательно и дотошно соблюдать равноправие в отношении игрушек, угощения и внимания. С появлением новой сестренки или братика нужно постараться убедить детей, что это событие вовсе не заставит родителей любить их меньше. Там, где возникает обостренная ревность, эти простые предписания, скорее всего, игнорировались.
Итак, мы подошли к определенным условиям, которые нужно обеспечить, чтобы психологическое воздействие семейной жизни на детей не оказалось дурным. Родители, в особенности мать, не должны страдать в своей сексуальной жизни. Обоим родителям необходимо избегать такого рода эмоциональных отношений с детьми, которые подразумевают реакцию, нежелательную для ребенка. Между братьями и сестрами не должно быть никаких предпочтений, но ко всем следует относиться беспристрастно и справедливо. В три или четыре года дом перестает быть единственной средой обитания ребенка, он должен проводить значительное время со своими сверстниками. При соблюдении этих условий, как мне представляется, дурные последствия, пугающие Фрейда, вряд ли возможны.
С другой стороны, родительская привязанность правильного типа, несомненно, способствует развитию ребенка. Дети, чьи матери не испытывают к ним теплых чувств, обычно худые и нервные, довольно часто страдают клептоманией. Любовь родителей побуждает детей ощущать себя в безопасности среди опасного мира и придает им смелости экспериментировать и изучать окружающую среду. Для психического здоровья ребенка нужно, чтобы он ощущал сердечную привязанность, ибо ребенок инстинктивно осознает свою беспомощность и потребность в защите, каковую может обеспечить только любовь. Чтобы ребенок рос счастливым, любознательным и бесстрашным, требуется толика тепла в его окружении, и это тепло он обычно обретает в родительской любви.
Имеется еще одна услуга, которую мудрые отец и мать могут оказать своим чадам, пусть даже до сравнительно недавнего времени никто об этом не задумывался. Дело в том, что они могут приобщить детей к знаниям о сексе и родительстве в наиболее правильной форме. Если дети узнают о сексе как об отношениях родителей, которым они обязаны своим появлением на свет, это наилучшая форма преподнесения таких знаний, связанная с биологической функцией секса. В старину дети практически всегда узнавали о любви из скабрезных шуток и приучались считать, что это некое постыдное удовольствие. Такая инициация посредством тайных разговоров обычно производила неизгладимое впечатление, и впоследствии было уже невозможно добиться достойного отношения к сексу во всех его проявлениях.
Чтобы решить, является ли семейная жизнь желательной или нежелательной, нам, конечно, нужно рассмотреть существующие практические альтернативы. Их, кажется, всего две: во-первых, матриархальная семья; во-вторых, государственные учреждения наподобие приютов для сирот. Для утверждения любой альтернативы в качестве правила потребуются существенные экономические перемены. Давайте вообразим, что таковые состоялись, и оценим их воздействие на детскую психику.
Начнем с матриархальной семьи. Здесь предполагается, что детям известен всего один родитель, то есть женщина, которая заводит ребенка, когда ей того хочется, но не ждет, что отец станет проявлять сколько-нибудь заметный интерес к потомству, и вполне может подбирать разных отцов для разных детей. Допустим, что экономические условия удовлетворительны; сильно ли пострадают дети от такой системы? Какова, по сути, психологическая роль отца в общении с детьми? Думаю, самое важное заключается в последнем из упомянутых обстоятельств, а именно, во взаимосвязи секса с семейной жизнью и продолжением рода. Вдобавок, после раннего младенчества,