высказать свою мысль покороче, я временно и прибегну к геометрическим понятиям, то я прекрасно знаю, что точность, свойственная геометрии, никак не может иметь места в приложении к величинам из области отношений между людьми.
Правительство есть в малом то, что представляет собой включающий его Политический организм — в большом. Это — условная личность, наделенная известными способностями, активная как суверен, пассивная как Государство. В Правительстве можно выделить некоторые другие сходные отношения, откуда возникает, следовательно, новая пропорция; в этой — еще одна, в зависимости от порядка ступеней власти, и так до тех пор, пока мы не достигнем среднего неделимого члена, т. е. единственного главы или высшего магистрата, который можно представить себе находящимся в середине этой прогрессии, как единицу между рядом дробей и рядом целых чисел.
Чтобы не запутаться в этом обилии членов, удовольствуемся тем, что будем рассматривать Правительство как новый организм в Государстве, отличный от народа и от суверена и посредствующий между тем и другим.
Между этими двумя организмами есть то существенное различие, что Государство существует само по себе, а Правительство — только благодаря суверену. Таким образом, господствующая воля государя является или должна быть общей волей или законом; его сила — лишь сконцентрированная в нем сила всего народа. Как только он пожелает осуществить какой-нибудь акт самовластный и произвольный, связь всего Целого начинает ослабевать. Если бы, наконец, случилось, что государь возымел свою личную волю, более деятельную, чем воля суверена, и если бы он, чтобы следовать этой воле, использовал публичную силу, находящуюся в его руках, таким образом, что оказалось бы, так сказать, два суверена — один по праву, а другой фактически, то сразу же исчезло бы единство общества и Политический организм распался бы.
Между тем, для того чтобы Правительственный организм получил собственное существование, жил действительной жизнью, отличающей его от организма, Государство, чтобы все его члены могли действовать согласно и в соответствии с той целью, для которой он был учрежден, он должен обладать отдельным Я, чувствительностью, общей его членам, силой, собственной волей, направленной к его сохранению. Это отдельное существование предполагает Ассамблеи, Советы, право обсуждать дела и принимать решения, всякого рода права, звания, привилегии, принадлежащие исключительно государю и делающие положение магистрата тем почетнее, чем оно тягостнее. Трудности заключаются в способе дать в целом такое устройство этому подчиненному целому, чтобы оно не повредило общему устройству, укрепляя свое собственное; чтобы оно всегда отличало свою особую силу, предназначенную для собственного сохранения, от силы публичной, предназначенной для сохранения Государства; чтобы, одним словом, оно всегда было готово жертвовать Правительством для народа, а не народом для Правительства.
Впрочем, хотя искусственный организм Правительство есть творение другого искусственного организма и хотя оно обладает, в некотором роде, лишь жизнью заимствованною и подчиненною, — это не мешает ему действовать с большею или меньшею силою или быстротою, пользоваться, так сказать, более или менее крепким здоровьем. Наконец, не удаляясь прямо от цели, для которой он был установлен, он может отклоняться от нее в большей или меньшей мере в зависимости от того способа, коим он образован.
Из всех этих различий и возникают те соотношения, которые должны иметь место между Правительством и Государством, сообразно случайным и частным отношениям, которые видоизменяют само это Государство. Ибо часто Правительство, наилучшее само по себе, станет самым порочным, если эти отношения не изменятся сообразно недостаткам Политического организма, которому они принадлежат.
Глава II О ПРИНЦИПЕ, ОПРЕДЕЛЯЮЩЕМ РАЗЛИЧНЫЕ ФОРМЫ ПРАВЛЕНИЯ
Чтобы установить общую причину этих различий, надо различать государя и Правительство, подобно тому как я выше разграничил Государство и суверен.
Магистрат может состоять из большего или меньшего числа членов. Мы указывали, что отношение между сувереном и подданными тем больше, чем многочисленнее народ: и, по очевидной аналогии, мы можем сказать то же об отношении между Правительством и магистратами.
Однако общая сила Правительства, будучи всегда силой Государства, никогда не изменяется; из чего следует, что чем больше оно затрачивает этой силы, чтобы воздействовать на своих собственных членов, тем меньше остается ему силы, чтобы воздействовать на весь народ.
Итак, чем магистраты многочисленней, тем Правительство слабее. Поскольку это положение — основное, постараемся разъяснить его получше.
Мы можем различать в лице магистрата три существенно различных вида воли. Во-первых, собственную волю индивидуума, которая стремится лишь к своей частной выгоде; во-вторых, общую волю магистратов, которая совпадает единственно с выгодой государя и которую можно назвать корпоративной волей; она является общей по отношению к Правительству и частной — по отношению к Государству, в состав которого входит данное Правительство; в-третьих, волю народа или верховную волю, которая является общей как по отношению к Государству, рассматриваемому как целое, так и по отношению к Правительству, рассматриваемому как часть целого.
При совершенных законах воля частная или индивидуальная должна быть ничтожна; корпоративная воля, присущая Правительству, должна иметь весьма подчиненное значение; и следовательно, воля общая или верховная должна быть всегда преобладающей, быть единым правилом для всех остальных волеизъявлений.
Напротив, в силу естественного порядка вещей эти различные виды воли тем более активны, чем больше они сконцентрированы. Таким образом, общая воля всегда самая слабая, второе место занимает воля корпоративная, самое же первое из всех — воля каждого отдельного лица; таким образом, в Правительстве каждый член, во-первых, это он сам, затем магистрат и потом гражданин; последовательность прямо противоположная той, какой требует общественное состояние.
Если это так, то когда вся власть оказывается в руках одного человека, тогда частная воля и воля корпоративная полностью соединены и, следовательно, последняя достигает той наивысшей степени силы, какую она только может иметь. Но так как от степени силы воли зависит и применение силы, а абсолютная сила Правительства совершенно не изменяется, то из этого следует, что наиболее активными из Правительств является Правление единоличное.
Напротив, объединим Управление и законодательную власть; сделаем государя из суверена, а каждого гражданина сделаем магистратом; тогда корпоративная воля, слипшись с общею волею, не будет активнее последней и оставит за частной волей всю ее силу. Тогда Правительство, неизменно обладая все тою же абсолютною силою, в этом случае будет обладать минимумом относительной силы, или активности.
Эти отношения бесспорны и могут быть подтверждены еще и другими соображениями. Ясно, например, что каждый магистрат более активен в своей корпорации, чем каждый гражданин в своей, и что, следовательно, частная воля имеет гораздо больше влияния на действия Правительства, чем на действия суверена; ибо каждый магистрат почти всегда облечен какою-либо функцией Управления, между тем как каждый гражданин, взятый в отдельности, не исполняет никакой функции суверенитета. Впрочем, чем больше расширяется Государство, тем более фактически увеличивается и его сила, хотя она и не увеличивается пропорционально его расширению. Но если Государство остается тем же самым, то число магистратов может сколько угодно увеличиваться Правительство фактически не приобретает от этого больше силы, потому что его сила это сила Государства, мера которой всегда одинакова. Таким образом, относительная сила или действенность Правительства уменьшается без того, чтобы увеличивалась его абсолютная или практическая сила.
Несомненно еще, что отправление дел становится тем медлительнее, чем больше людей им занимается; что, возлагая слишком много надежд на благоразумие, недостаточно надеются на счастливый поворот судьбы; что упускают благоприятные случаи и так много обсуждают, что часто теряют плоды обсуждения.
Я только что доказал, что Правительство ослабляется по мере того, как возрастает число магистратов; а выше я доказал, что чем многочисленнее народ, тем более должна, увеличиваться сила сдерживающая. Отсюда следует, что отношение между числом магистратов и Правительством должно быть обратным отношению между числом подданных и сувереном; т. е. чем больше расширяется Государство, тем больше должно Правительство сокращаться в своей численности; так, чтобы правителей уменьшилось в той же мере, в какой численность народа возрастает.
Впрочем, я говорю лишь об относительной силе Правительства, а не о правильности его действий. Ибо, напротив, чем многочисленнее магистрат, тем больше воля корпоративная приближается к общей воле; тогда как при одном-единственном магистрате эта же корпоративная воля есть, как я уже говорил, лишь воля отдельного лица. Таким образом, в одном отношении теряется то, что можно выиграть другом, и искусство Законодателя как раз и состоит в умении определить ту точку, в которой сила и воля Правительства, находясь все время в обратной пропорции, сочетается в отношении наиболее выгодном для Государства.
Глава III РАЗДЕЛЕНИЕ ПРАВЛЕНИЙ
В предыдущей главе мы видели, почему разные виды или формы Правительства различают по числу членов, которые их составляют; в этой главе остается показать, как производится это разделение.
Суверен может, во-первых, вручить Правление всему народу или большей его части, так чтобы стало больше граждан-магистратов, чем граждан — просто частных лиц. Этой форме Правления дают название демократии.
Или же он может сосредоточить Правление в руках малого числа, так чтобы было больше простых граждан, чем магистратов, и такая форма носит название аристократии.
Наконец, он может сконцентрировать все правление в руках единственного магистрата, от которого получают свою власть все остальные. Эта форма наиболее обычна и называется монархией или королевским Правлением.
Следует заметить, что все эти формы или, по меньшей мере, первые две из них могут быть более или менее широкими, причем соответствующие различия довольно значительны, ибо демократия может объявить весь народ, либо охватить не более половины его. Аристократия в свою очередь может охватить от половины народа до неопределенно малого числа граждан. Даже королевская власть может быть подвержена известному разделению. В Спарте, по ее конституции, постоянно было два царя, а в Римской империи случалось, что бывало до восьми императоров одновременно (106), причем нельзя было сказать, что империя разделена (107). Таким образом, есть точка, где каждая форма Правления сливается со следующей, и мы видим, что при наличии лишь трех названий Правление способно в действительности принимать столько различных форм, сколько есть в Государстве граждан.
Более того: поскольку один и тот же род Правления может в некоторых отношениях подразделяться еще ни другие части, в одной из которых управление осуществляется одним способом, а в другой — другим; то из сочетания этих трех форм может возникнуть множество форм смешанных, из которых каждая способна дать новые, сочетаясь с простыми формами.
Во все времена много спорили о том, которая из форм правления наилучшая, — того не принимая во внимание, что каждая из них наилучшая в одних случаях и худшая в прочих.
Если в различных Государствах число высших магистратов должно находиться в обратном отношении к числу граждан, то отсюда следует, что, вообще говоря, демократическое Правление наиболее пригодно для малых Государств, аристократическое — для средних, а монархическое — для больших. Это правило выводится непосредственно из
