слова «о том, например <…> жемчужное зерно?» (та же стр. наст. тома).
В абзаце «Сейчас наведут это…» — три начальные фразы абзаца и текст «Ты скажешь <…>. Что ж бомбардиры-то наши?» (стр. 19 наст. тома).
В абзаце «Вторым обстоятельством…» — слова «не та дисциплина <…> я так вздумал» (та же стр. наст. тома).
Начиная с абзаца «И после таких-то поступков…» и кончая словами «А прав не было!!» (стр. 20–21 наст. тома). Последний отрывок в настоящем издании печатается с поправками по корректуре С: вместо «брат отца Порфирия, прихода нашего иерея» — «отец Порфирий, прихода нашего иерей», вместо «брат иерея» — «иерей» (стр. 20).
Кроме возвращения к доцензурному тексту, в изд. 1869 Салтыковым была проведена стилистическая правка. В изд. 1882 очерк перепечатан без существенных изменений.
Тема очерка «Завещание моим детям» — социально-политическое бессилие и фальшь олигархической и либеральной дворянской оппозиции 60-х годов, разные оттенки которой персонифицированы в групповом образе Пафнутьевых, «заговоривших о правах».
Одним из конкретных поводов к написанию очерка послужила, возможно, история с адресом Московского губернского дворянского собрания Александру II от 11 января 1865 г. После земской реформы 1864 г. лидеры консервативно-помещичьей оппозиции в этом собрании: Н. А. Безобразов (см. о нем в т. 5 наст. изд. по указателю имен), гр. В. П. Орлов-Давыдов и предводитель дворянства Звенигородского уезда Д. Д. Голохвастов — подняли вопрос о необходимости создания в противовес земству, формально считавшемуся всесословным, совещательного «общего собрания выборных людей от земли русской», где главенствующая роль гарантировалась бы дворянству. Об этом и был направлен адрес Александру II, одновременно обнародованный в газете «Весть» (1865, № 4, 14 января). Однако царь адреса не принял, «Весть» была приостановлена на восемь месяцев, а 29 января последовал «высочайший рескрипт» на имя министра внутренних дел П. А. Валуева, в котором Александр II заявил, что право «постепенного совершенствования» государственного устройства «принадлежит исключительно» ему и «неразрывно сопряжено с самодержавною властью».[52]
Салтыков высмеивает в очерке подобные дворянские претензии на особые «права» — привилегии по рождению, воспитанию и образованию и т. п.,[53] показывая в то же время эфемерность этих «якобы прав» в условиях произвола абсолютистской власти — «начальства». Здесь также продолжена начатая Салтыковым в статьях 1863–1864 гг. критика выступлений либерально-консервативной публицистики о роли дворянства в «бессословном» земстве, о «сближении сословий».
Единая суть формально разных оппозиционных программ и требований дворянских идеологов обнажается в «Завещании» характерным для сатиры Салтыкова приемом. Они рассматриваются сквозь призму патриархально-помещичьего сознания. Очерк написан в форме моралистических поучений рассказчика-крепостника, выбитого из колеи реформой 1861 г., инвектив его против «затей Пафнутьевых», забывших о сословной солидарности и единомыслии, ссорящихся между собой, но в сущности «своих». Вместе с тем в сентенциях рассказчика, как это обычно у Салтыкова, звучит голос не только этого персонажа, но и самого писателя. Этот голос обличает крепостническую мораль «бабушки Татьяны Юрьевны» как мораль рабской покорности перед властью и неограниченного произвола над низшими, как мораль круговой поруки владельцев живых душ, лицемерную мораль «потихоньку».
Тридцатого апреля 1870 г. Салтыков читал «Завещание» на музыкально-литературном вечере в Артистическом клубе, о чем сообщалось в статье «Арабески общественной жизни» в газете «Новое время» (1870, № 121, 4 мая). Анонимный автор так характеризовал очерк «единственного у нас действительно талантливого сатирика»: «Это философская bouffonnerie, в которой бездна едких парадоксов, шалостей языка, простоты и серьезного современного смеха».
Стр. 7. Не вдруг — то есть постепенно, не революционным путем. Намек на выступления либеральных публицистов, обвинявших революционных демократов в желании перестроить общественный порядок в России «вдруг», «в одну минуту» (см. также стр. 51, 589 в т. 6 наст. изд.).
…говорила покойница все слогом госпожи Кохановской, почему даже лейб-кампанцы и те ее как огня боялись, <…> не молви ты слова, языка твоего наперед не прикусивши. — Высмеиваются стиль и «идеалы» близкой к славянофилам писательницы Н. Кохановской (Н. С. Соханской), о повестях которой Салтыков написал в 1863 г. большую рецензию (т. 5 наст. изд.). Сам образ бабушки — возможно, также пародия на многочисленных «прекрасных бабушек» с их «благородным простым сердцем» из ее произведений (см., например, «Из провинциальной галереи портретов» Кохановской). Видимо, Салтыков рассчитывал и на ассоциацию имени бабушки со старомосковской барыней Татьяной Юрьевной из «Горя от ума» Грибоедова. Лейб-кампанцы — гренадеры роты лейб-гвардии Преображенского полка, получившие это звание от императрицы Елизаветы Петровны за участие в дворцовом перевороте 25 ноября 1741 г., возведшем ее на престол. В сатирическом словаре Салтыкова «лейб-кампанцы» — наиболее невежественные и грубые, уверенные в безнаказанности своих поступков представители дворянской привилегированности и кастовости.
В тридцатых годах строгий всем приказ был: картофель, вместо хлеба, на полях сеять <…>. В 1849 году велено было бочки с водой на домах держать… — В 1835, 1840 и 1842 гг. в связи с неурожаем и голодом правительством делались распоряжения об обязательных посевах картофеля казенными крестьянами и о поощрении «дворян, отличившихся в разведении картофеля» (см.: Н. В. Пономарев. Исторический обзор правительственных мероприятий к развитию сельского хозяйства в России…, СПб. 1888, стр. 98—100), что вызвало в 1841–1843 гг. «картофельные бунты» крестьян. Распоряжение держать на домах бочки с водой было дано в связи с резким увеличением в 1847–1849 гг. числа пожаров в Европейской части России (см.: И. Вильсон. Статистические сведения о пожарах в России, СПб. 1865, стр. 5).
Стр. 9. …смущаемый врагами внешними — другими подобными тебе Пафнутьевыми… — Намек на заграничные издания дворянско-олигархической и либеральной публицистики — книги и журналы П. В. Долгорукова, брошюры Н. А. Безобразова, А. И. Кошелева, К. Д. Кавелина и др.
Стр. 11. …по нынешнему состоянию финансов… — Намек на крайнее расстройство финансовой системы России. В опубликованной впервые в 1862 г. государственной росписи доходов и расходов дефицит составил более 1,5 млрд. руб. Проведенные министром финансов М. Х. Рейтерном в 1862–1863 гг. для упрочения валюты меры: размен кредитных билетов на звонкую монету, искусственная поддержка вексельного курса и т. п. — истощили разменный фонд казны, а долги банка и государственного казначейства продолжали возрастать (к 1870 г. они достигли 2,5 млрд. руб. — См.: А. А. Головачев. Десять лет реформ, СПб. 1872, стр. 52).
Стр. 12. Вначале земля наша была пуста <…>. Не было ни общественного здравия, ни общественного благоустройства, <…> откуда все это явилось? — В этом рассуждении пародийно заострены идеи так называемой «государственной школы» в русской исторической науке, которую возглавлял Чичерин и идеи которой разделяли Кавелин; Соловьев и др. «Гос. школа» видела в монархии решающую устроительную силу истории, создававшую сверху и общество, и национальный коллектив (Б. Н. Чичерин. Опыты по истории русского права, М. 1858, стр. 376). См. также стр. 599–600 в т. в наст. изд.
«А кто тебе помог сплутовать <…> козлиная борода!» — Из «Ревизора» Гоголя (действ. V, явл. 2).
Стр. 14. Пафнутьев прямо говорит, что он не Пафнутьев <…> и что ему надобно с кем-то покумиться! — Полемический пассаж против призывов либеральной и славянофильской печати 60-х годов к сближению сословий, призывов, часто отличавшихся покаянно-сентиментальным тоном. Подробнее см. на стр. 618 наст. тома.
В одном журнале некоторый птенец <…> печатно высказался: никогда не прощу моей родительнице, <…> что заставляла ребенком сосать грудь свою! — Полемическая стрела в адрес. «Русск. слова» и его публициста В. Зайцева (см. в т. 6 наст. изд. вариант к «Литературным мелочам» на стр. 698).
Стр. 14–15. Каких же еще тебе якобы прав нужно? или ты подлинно захотел тех, которыми пользовался меньший твой брат? — Меньший брат — крестьянин, по фразеологии либеральной публицистики. В годы крестьянской реформы некоторые представители либерального дворянства высказывались за. упразднение сословных привилегий. В таком духе был составлен, например, адрес Тверского дворянского собрания Александру II от 2 февраля 1862 г. Салтыков, иронизирует по поводу нестойкости подобных настроений (так, тверское выступление не получило дальнейшего развития и осталось изолированным фактом — см. прим. к стр. 69 в т. 6 наст. изд.).
Стр. 15. Один Пафнутьев говорит: я лыком шит <…>. Другой Пафнутьев повествует: предки мои в крестовых походах не были, а всё тарелки подавали! — Сатирический отклик на основные темы послереформенной дворянской публицистики: самообличения дворянства в корпоративном бессилии и бездеятельности (см., например: А. И. Кошелев. Что такое русское дворянство и чем оно быть должно? — в его книге «Какой исход для России из нынешнего ее положения?», Лейпциг, 1862, стр. 54; передовые И. Аксакова в «Дне»; 1862, № 1, 6 января; 1864, № 44, 31 октября; 1865, №№ 3, 6, 16 января и 6 февраля), рассуждения о служилом происхождении большинства русских дворянских родов и т. п. Возможно, имеются в виду, в частности, и памфлеты кн. П. В. Долгорукова, разоблачавшие многие фальсификации в генеалогиях русской аристократии — «привилегированных рабов», например, «Notice sur les principales families de la Russie» (Paris, 1843) и «La vérité sur la Russie» (Paris, 1860, русск. изд. — Париж, 1861; см., в частности, стр. 182–183). С иных, демократических позиций ливрейное прошлое российской «аристократической дворни» обличал в эти годы Герцен (см., например, «С точки зрения ливреи и запяток», К, 1863, л. 171, 1 октября. — Герцен, т. XVII, стр. 276–278).
…третий Пафнутьев продолжает: черт ли в том, что я Пафнутьев, коль скоро никаких дел мне решать не предоставлено! — Отклик на выступление московской олигархической оппозиции (см. выше).
…одна доблесть: смирение, но и та досталась как бы исключительно в предел господину Аксакову, который хотя и старается, но успеет… вряд ли! — Возможно, Салтыков иронизирует здесь по поводу восхвалений Аксаковым в «Дне» самодержавия как истинно народной власти и его утверждений о совместимости самодержавия со свободой мысли и слова, что было связано с иллюзорными надеждами Аксакова убедить «свободную власть», что свобода мнений есть ее «надежнейшая опора», ибо «в союзе этих двух свобод заключается обоюдная крепость земли и государства» (передовая «Дня» от 2 октября 1865 г.).
Стр. 16. Ферлакурство — ухаживание (от франц. faire la cour).
Стр. 17…приведете их к одному знаменателю… — Устойчивая эзоповская формула в сатире Салтыкова для обозначения авторитарности самодержавной власти и ее государственного аппарата, подавления в обществе любых свободолюбивых стремлений, насильственного водворения покорности и верноподданнического единомыслия.
Стр. 18–19. Хлобыстовские родня Дракиным, Дракины в свойстве с Расплюевыми, а Расплюевы чуть ли не приходятся внучатными самому Гвоздилову. <…> Что ж бомбардиры-то наши? — Эти фамилии с этимологией, характеризующей зубров-крепостников, будут развернуты в групповые сатирические образы в позднейших произведениях Салтыкова — например, в «Дневнике провинциала в Петербурге», «Письмах к тетеньке», «Пестрых письмах». Образ Расплюева из комедии
