от 12 января 1866 г., озаглавленное «О неприязненных отношениях, возникших между пензенским губернатором Александровским и тамошним губернским предводителем дворянства Араповым», и донесение от 23 апреля того же года, в котором сообщается о распространении либеральных идей среди акцизных чиновников Пензы. (Донесение от 12 января см. Центральн. госуд. архив Октябрьской революции, III Отд., 1 эксп., № 434, 1865 г. Донесение от 23 апреля опубликовано Б. Я. Бухштабом в журн. «Каторга и ссылка», 1931, кн. 5, стр. 62–63). Приведенное сопоставление и ряд других деталей подтверждают обоснованность предположения Б. Я. Бухштаба, что образ «доброго служаки» в городе П. идет от пензенского жандармского штаб-офицера Глобы, осуществлявшего негласное наблюдение и за самим Салтыковым. Но, как обычно, реальный персонаж послужил Салтыкову не для портретной, хотя бы и остро карикатурной зарисовки, а для создания сатирического образа.

…известные романсы: «à moi l’pompon», «et j’frotte et j’frotte et allez donc!» — Две популярные в конце 60-х гг. фривольные песенки, исполнявшиеся французскими шансонетками на гастролях в Петербурге.

Во-первых, увеличил число моих добрых товарищей в такой мере, что вскоре на каждого обывателя считалось по одному доброму товарищу. — Добрые товарищи — агенты тайной политической полиции. Первое распоряжение «откровенного ребенка» близко к такому, например, факту действительности, запротоколированному в записи дневника Никитенко от 7 февраля 1867 г.: «Граф Шувалов вносил два проекта в Государственный совет. Один по поводу того, что все Поволжье исполнено дурного духа, и потому необходимо все это пространство оцепить жандармскими агентами, разделив их на группы <…>. Другой проект его касался усиления карательных мер против тайных обществ и против зловредных покушений в земских собраниях» (А. В. Никитенко. Дневник, т. 3, Л. 1956, стр. 73).

Не меньше того занимали меня и гимназисты <…> в некоторых государствах уже не родители детей секут, а наоборот… — Еще одно отражение пензенских впечатлений Салтыкова. Общий эзоповский подтекст комментируемого заявления администратора «по секретной части» выясняется в связи с тем обстоятельством, что и сам Каракозов, стрелявший в царя, и руководитель революционного кружка, из которого он вышел, — его двоюродный брат Ишутин, и ряд других видных членов того же кружка — Загибалов, Странден, братья Федосеевы, Юрасов — были воспитанниками пензенской гимназии и пензенского дворянского института. Поэтому политическое наблюдение за пензенскими гимназистами и другими учащимися особенно занимали «жандармский пост» Пензенской губ. Более же частный подтекст комментируемого места связан с получившим широкую огласку пензенским инцидентом конца 1864 г. — пощечиной, нанесенной гимназистом шестого класса Николаем Кузнецовым директору гимназии, крайнему обскуранту и насадителю казарменных порядков Шарбе. Салтыков знал всю эту историю в деталях от самого Кузнецова, в судьбе которого принял большое участие (С. Кузнецов и В. Шварев. Из новых материалов к биографии М. Е. Салтыкова-Щедрина. — Альманах «Земля родная», Пенза, 1951, кн. 7, стр. 132–133; «Салтыков в воспоминаниях», стр. 504 и след.).

…я читывал, что настоящие заговорщики собираются всегда по ночам <…>, я посягнул направить шаги мои в лес. — «Сцена в лесу» стилистически пародирует французские «романы тайн». Непосредственным толчком к написанию «сцены» и следующих за нею строк, посвященных государственному перевороту 2 декабря 1851 г., передавшему в руки Луи-Наполеона всю полноту власти, послужили впечатления Салтыкова от чтения книги Эжена Тено «Paris en Décembre 1851». В начале 1869 г. вышло русское издание книги: «Париж и провинция 2 декабря 1851 г. Исторические этюды Эжена Тено и рассказ о перевороте 2 декабря (из «Истории Крымской войны») А. В. Кинглэка». Книга вызвала большой интерес у русских читателей и журнальных обозревателей. Ей была посвящена большая статья и в «Отеч. записках» (1869, № 2).

…громаднейший медведь <…> был, разумеется, <…> знаменитый принц Шарман <…> — Стреляй! — раздалось во тьме ночной. — Принц Шарман (волшебный принц — от франц. le prince charmant), персонаж французских народных сказок, служит Салтыкову для обозначения Наполеона III, а гротескно-комический эпизод спасения принца и освобождения от злых чар намекает на «волшебства» авантюристической биографии императора Франции, в частности, на «чудеса» его способов снискания популярности в народе. Один из таких приемов, описанный в книге Тено (см. выше), состоял в инсценировке «покушения» на самого себя и последующего «чудесного спасения».

Потребовалась вдруг большая масса людей, умеющих владеть кастетами и сортидебалями. — Намек на участие парижской полиции в государственном перевороте 2 декабря 1851 г. и в провозглашении Луи-Наполеона императором 2 декабря 1852 г. Сортидебаль — см. прим. к стр. 168.

Я <…> полетел во Францию, приняв фамилию мосье Мушара <…>. Ловкость и разнообразие, с которыми я применял кастет, <…> изумили даже графа Морни, — Мосье Мушар (шпик — франц. mouchard) — анонимная маска-символ, указывающая на созданную Луи-Наполеоном атмосферу угроз, интриг и провокаций тайной полиции, в которой он готовил свой переворот. Герцог де Морни — лицо историческое, брат (по матери) Луи-Наполеона, в качестве министра внутренних дел сыграл роль фактического руководителя переворота 2 декабря 1851 г. В 1856–1857 гг. Морни был послом Франции в Петербурге, где, путем шантажа, женился на русской аристократке с большим состоянием, княжне Трубецкой. Салтыков и намекает здесь на все эти факты и обстоятельства.

Маркиза де ла Кассонад — маркиза Сластёна (франц. cassonade).

Сатира из «Искры»

Похвала легкомыслию

Впервые — «Искра», 1870, № 6, 5 февраля, стр. 209–216, № 8, 19 февраля, стр. 289–296, № 11, 12 марта, стр. 385–390; подпись: Посторонний наблюдатель. Авторство Салтыкова установлено В. В. Гиппиусом — см. его статью «М. Е. Салтыков — сотрудник «Искры» в «Ученых записках Пермского гос. университета», № 1, Общественные науки, вып. 1, 1929, стр. 43–66. Текст сатиры был перепечатан в ЛН, т. 11/12, стр. 274–276, с комментарием Вас. Гиппиуса, который, с некоторыми сокращениями, и использован для настоящего издания. Текст сатиры печатается по журналу «Искра».

Салтыков высмеивает в «Похвале легкомыслию» дворянский либерализм, отождествляя его с той самой дворянской реакцией, от которой либералы сами на словах отмежевывались. Основными тезисами российского либерализма эпохи реформ оказались сентенции: «сначала всё уступи, дабы впоследствии всем воспользоваться» и «пользуйся, но так, чтобы никто не заметил». К этим тезисам присоединяется третий — откровенно реакционный: «будь счастлив и не взирай» (то есть не размышляй). И если первым двум тезисам иронически предпочтены правила обывательски-благонамеренной морали: «ничего не уступай, но ничем и не пользуйся» и «ничем не пользуйся, и пусть все замечают», — третий тезис пришлось ограничить с точки зрения той же морали: «взирай, но взирай с рассмотрением».

«Похвала легкомыслию» органически связана с салтыковской сатирой 60-х годов, когда Салтыков вступил в решительную борьбу с либерализмом. В «Похвале» откликаются мысли и образы «Нашей общественной жизни» (1863–1864), «Писем о провинции» (особенно двух первых — 1868), «Признаков времени» (особенно очерк «Легковесные» — 1868). С другой стороны, многое из намеченного в «Похвале» получило развитие в дальнейшем творчестве Салтыкова: в «Итогах» (1871), «Дневнике провинциала в Петербурге» (1872), в «Современной идиллии», «Пестрых письмах» и других циклах. Но особенно близка «Похвала» сказке «Либерал» (1885). Написанная уже в иной исторической обстановке, после запрета «Народной воли», в разгар победоносцевщины, она усиливает, сгущает то, о чем в 1870 г. можно было говорить сравнительно мягко. Тезисы об уступках превращаются здесь в три правила общественного поведения либерала: «по мере возможности», «хоть что-нибудь» и, наконец, «применительно к подлости», после чего либерал получает заслуженный плевок в лицо. Эту именно сказку использовал В. И. Ленин в борьбе с народнической публицистикой — в работе 1894 г. «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».

Если сказка «Либерал» дает «эволюцию российского либерала» в предельно метких и обобщенных образах и формулах, причем задевает не одно либеральное дворянство, но и оформившийся к этому времени мелкобуржуазный либерализм и оппортунизм, то история этих образов и формул в творчестве Салтыкова естественно приобретает особый интерес. В этой истории особое место принадлежит «Похвале легкомыслию» — широко развернутому сатирическому фельетону на тему о судьбах российского либерализма (в данном контексте в первую очередь — дворянского).

Заглавие сатиры связывается с первой фразой «Хищников» (1869): «Пою похвалу силе и презрение к слабости». Прототипом этих ироничееких «похвал» была, конечно, знаменитая «Похвала глупости» Эразма Роттердамского. Парадоксальная защита враждебной точки зрения — для окончательного ее разоблачения, по методу «приведения к нелепости» — характерна для многих сатир Салтыкова (ср. «Круглый год», «Современная идиллия», «Письма к тетеньке»).

За всем тем Афины пали… — Падение Афин, так же как и Гибель Рима, — обычные для Салтыкова сопоставления для обозначения неизбежности конца исторически изживших себя, но физически еще существующих явлений действительности. Ср. также в «Письмах к тетеньке»: «Вспомните древних римлян: заблуждались они, заблуждались, а что из этого вышло? сначала падение Западной Римской империи, а потом и Восточной».

…вытаскивать <…> те бирюльки, которые на потребу. — Вытаскивание бирюлек — один из образов салтыковской сатиры для обозначения случайности мыслей и поступков у людей, не обладающих цельным мировоззрением и определенными идеалами. Этот образ встречается в аналогичном смысле в «Наших глуповских делах» (1861), «Дневнике провинциала…» (1872), «Недоконченных беседах» (1873), «Письмах к тетеньке» (1882), «Пестрых письмах» (1884).

…сделаны были распоряжения об открытии Америки. — Остроты об «открытии» и «закрытии» Америки по распоряжению начальства см. также в «Господах ташкентцах» (1869–1872), где директор департамента обращается к своему подчиненному со словами: «Любезный друг, я желал бы, чтобы вы открыли Америку», в «Характерах» (1860), в рукописной редакции «Сказки о ретивом начальнике» (1882).

…суворовское: заманивай его, братцы, заманивай! — Этим возгласом Суворов в битве у реки Треббии с французами во время Итальянского похода (1799) подбодрил и заставил остановиться один из русских полков, бежавший под натиском неприятеля.

Сравнивая эти две школы легкомыслия, из которых одна говорит: «сначала все уступи, а потом всем пользуйся», а другая вещает: «ничего не уступай, но ничем и не пользуйся»… — Два противоположных тезиса легкомыслия имеют тонкие отличия друг от друга, связанные с оттенками идеологии и поведения реальных объектов сатиры. При всем том главный яд сатиры заключается в отсутствии существенной разницы между тезисами: «пользоваться» (подразумевается — гражданскими и политическими правами) все равно не придется ни «уступающим» либеральным политикам, ни аполитичным обывателям (которым и «уступать»-то нечего). Это сближает «тезисы легкомыслия» с другими примерами мнимо-противоположных сентенций в щедринской сатире. В очерке «На заре ты ее не буди» (1864) консерваторы говорят: «шествуй вперед, но по временам мужайся и отдыхай», «красные» возражают: «отдыхай, но по временам мужайся и шествуй вперед». В главе четвертой «Экскурсии в область умеренности и аккуратности» в том же смысле сопоставляются сентенции: «доверься, но доводи до сведения; предоставь, но смотри в оба»