напечатанные под общим заглавием «Воля» (см. т. 5 наст. изд.). Позицию Данилевского в «Литературной подписи» Салтыков определил тогда как «хлестаковщину в литературе» и «самохвальство» (см. подробнее т. 5 наст. изд., стр. 636–637). Роман «Воля» Салтыков назвал «совершенно исключительным явлением в современной русской литературе» именно в силу «бесцеремонного служения» его автора «тому, что по-французски зовут словом blague[110] a по-русски просто-напросто хлестаковщиной» (там же, стр. 408). Всем этим оценкам соответствует в настоящей рецензии характеристика Данилевского как писателя, желающего, хотя и безуспешно, стать «родоначальником школы легкомыслия» в литературе. А через полгода, рецензируя постановку «Мещанской семьи» Авдеева, Салтыков вновь упомянул Данилевского (впрочем, не называя его) как «специалиста по части легкомыслия».
В романе «Новые места», первоначально напечатанном в 1867 г. в «Русском вестнике» Каткова, отдана дань и характерной для журнала «антинигилистической» теме. Как свидетельствовал сын писателя М. Г. Данилевский, «центром романа Г. П. избрал волновавшую тогда весь юг скандальную историю подделки государственных серий людьми передовой провинциальной интеллигенции»[111].
В рецензиях 1864 и 1868 гг., критикуя тот тип романа, который был создан Данилевским, Салтыков высказал ряд принципиальных литературно-теоретических положений. Он не случайно назвал этот роман «исключительным явлением» и связал его с традицией А. Дюма и Феваля. Эту традицию, в первую очередь, характеризует «внешний, чисто сказочный интерес», чуждый русской литературе, которую, со времен Белинского, всегда отличало «воздержное и трезвое отношение к действительности». Салтыков обосновывает очень важную для его эстетики идею внутренней сущности драматизма и комизма (рецензия 1864 г.; ср. также его статью «Передвижная художественная выставка», стр. 228). В рецензии на «Новые сочинения» Салтыков вновь противопоставляет Данилевского «большинству наших романистов и повествователей», которые «обращают преимущественное внимание на психологическую разработку характеров и на разрешение тех или других жизненных задач, интересующих общество, фабулу же собственно ставят на отдаленный план». Преимущественное внимание к «фабуле», к занимательности отбрасывает, по мнению Салтыкова, творчество Данилевского к литературной эпохе до Белинского.
Впоследствии Данилевский с большим успехом испытал свои силы в жанре не современного, а занимательного исторического романа.
…авторы «Некуда», авторы «Марева»… — Н. С. Лесков (М. Стебницкий), В. П. Клюшников.
«Беглые в Малороссии». — Салтыков здесь и далее, возможно умышленно (ср. его заметку о «Литературной подписи»), называет роман Данилевского неточно; надо: «Беглые в Новороссии».
…«Беглые в Малороссии» действительно были когда-то… напечатаны. — Роман Данилевского печатался в журнале «Время» (1862, №№ 1 и 2). Там же было напечатано и продолжение — «Беглые воротились» (1863, №№ 1, 2 и 3).
M. H. Лонгинов… быть может, отыщет могилу его… — Эта сатирическая формула, высмеивающая «нашего библиографа и гробокопателя» Лонгинова, впервые была употреблена Салтыковым в фельетоне «Характеры» (см. т. 4 наст. изд., стр. 198). Здесь она одновременно указывает на забвение, постигшее первые романы Данилевского.
…этот молодой деятель… — Литературная деятельность Данилевского началась еще в 40-х годах. Однако первым произведением, принесшим ему известность, был роман «Беглые в Новороссии».
…взамен правды, его, по малой мере, попотчуют пребыванием во чреве крокодила и чудесным оттуда освобождением. — Речь идет о рассказе Достоевского «Крокодил» («Необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже». — «Эпоха», 1865, № 2). Рассказ Достоевского не закончен, и «чудесное освобождение» из чрева крокодила в нем изображено не было.
Куртнеровы диалоги — учебное пособие по французскому языку, составителем которого был преподаватель Московского университета Ф. Ф. Куртенер.
Засоренные дороги и с квартиры на квартиру. Роман и рассказ соч. А. Михайлова. С.-Петербург. Издание В. Е. Генкеля. 1868 г*
ОЗ, 1868, № 9, отд. «Новые книги», стр. 46–52 (вып. в свет — 7 сентября). Без подписи. Авторство указано В. В Гиппиусом — Z. f. sl. Ph., S. 184; подтверждено на основании анализа текста С. С. Борщевским — Неизвестные страницы, стр. 539, 541–543.
А. К. Шеллер (псевд. — Михайлов) — о дин из популярных беллетристов 60-70-х годов, посвящавший свои произведения преимущественно теме «новых людей». Известность принес Шеллеру его первый роман «Гнилые болота», опубликованный в «Современнике» (1864, №№ 2, 3). Вскоре в «Современнике» же появился новый роман Шеллера — «Жизнь Шупова, его родных и знакомых». Оба произведения имеют автобиографический характер. В первом романе изображается формирование характера молодого разночинца, честного труженика в борьбе с губительным влиянием окружающей среды («гнилых болот»). Салтыков считал «Гнилые болота» наиболее содержательным и правдивым произведением писателя, однако уже здесь в зародыше был выражен тот эстетический кодекс, с которым резко полемизирует критик «Отечественных записок»: «Нам ли, труженикам-мещанам, — заявлял Шеллер, — писать художественные произведения, холодно задуманные, расчетливо-эффектные и с безмятежно-ровным полированным слогом? Мы урывками, в свободные минуты, записываем пережитое и перечувствованное, и радуемся, если удается иногда высказать накопившееся горе и те ясные, непризрачные надежды, которые поддерживают в нас силу в трудовой чернорабочей жизни. Хорошо, если само собою скажется меткое слово, нарисуется ловкая картина и вырвется из-под сердца огонь поэзии; но если и их не найдется, то горевать нечего — обойдется и так…»
В 1865 г. Шеллер был приглашен в «Русское слово» редактором иностранного отдела. Ту же должность занимал он со следующего, 1866 г. и в журнале «Дело». Будучи близок к направлению этих журналов, Шеллер сделался их активным автором. Один за другим появляются его романы и повести: «Господа Обносковы» (1868), «В разброд» (1869), «Лес рубят — щепки летят» (1871), «Старые гнезда» (1875), «Хлеба и зрелищ» (1876), «Беспечальное житье» (1877) и др. Одновременно Шеллер печатался в «Неделе», «Женском вестнике», а с 1877 г. в течение двадцати трех лет был редактором «Живописного обозрения».
Перу Шеллера принадлежат также социологические и политические статьи: «Очерки из истории рабочего сословия во Франции» (1868), «Жилища рабочих» (1870), «Производительные ассоциации» (1871) и др.
Салтыков, как об этом свидетельствуют три рецензии на романы Шеллера разных лет, помещенные в наст. томе, внимательно следил за творческой эволюцией писателя, видя в ней яркую иллюстрацию несостоятельности утилитарной эстетики, которую отстаивал журнал «Дело». Критические отклики Салтыкова на романы Шеллера (Михайлова) были частью общей полемики «Отечественных записок» с «Делом» по вопросам эстетики. По мнению Салтыкова, противопоставляя чистую тенденциозность глубокому знанию жизни, подлинной художественности, теоретики и беллетристы из журнала «Дело» чрезвычайно суживают возможности литературы, обрекая ее на поверхностное, «разговорное негодование», на «махание картонным мечом», на примитивность и однообразие. Задача литературы — «анализировать и исследовать» действительность, а не отделываться «каким-нибудь общим местом». Иронически называя благие намерения беллетриста «благонамеренностью», Салтыков утверждает, что это качество не может вызывать сочувствия в то время, когда «благонамеренность растет, а талант умаляется». Критик намекает на безопасность для автора таких сочинений, где характеристики различных «капищ», стесняющих свободу человека, подменяются высокодобродетельными рассуждениями и где суесловные доктринеры заслоняют «трудящуюся толпу». Салтыков указывает на возможность для самого автора попасть в «засоренную колею» (характерный щедринский прием сатирического «опрокидывания» символики названий критикуемых им произведений. То же — в рецензиях на романы «В разброд» и «Беспечальное житье»). В последующих рецензиях на романы Михайлова Салтыков значительно расширил проблематику своего спора с эстетическими принципами журнала «Дело».
…разительнейший пример в этом смысле представляет г. Н. В. Успенский. — См. об этом в ст. «Напрасные опасения», на стр. 31 наст. тома.
…слышится сквозь видимые миру слезы не менее видимый смех. — Перефразированная цитата из «Мертвых душ» Гоголя: «И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно-несущуюся жизнь, озирать сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!» (т. 1, гл. VII).
Жюль Муро. Задельная плата и кооперативные ассоциации. Перевод и издание Ф. П. Соллогуба. Москва. 1868 г*
ОЗ, 1868, № 9, отд. «Новые книги», стр. 56–62 (вып. в свет — 7 сентября). Без подписи. Авторство указано В. В. Гиппиусом — Z. f. sl. Ph., S. 184; подтверждено С. С. Борщевским на основании анализа текста — изд. 1933–1941, т. 8, стр. 500–504.
Постоянный интерес к экономическим проблемам русской жизни побуждал Салтыкова к серьезному изучению политико-экономической литературы. Рецензия на книгу французского вульгарного экономиста Ж. Муро имеет первостепенное значение для понимания воззрений писателя на сущность капиталистической эксплуатации и методы борьбы рабочих за улучшение своего положения.
Муро — сторонник теории «трех факторов»: прибыль рассматривается им как результат производительных услуг капитала, рента — как порождение земли, заработная (по терминологии того времени — «задельная») плата — как доля, внесенная в стоимость продукта трудом. «Этот взгляд на задельную плату, — пишет он, — <…> осуждает все утопии, известные под именем социализма, коммунизма и пр.»[112]. Салтыков же вслед за Д. Рикардо считает труд единственным источником стоимости, а прибыль капиталистов рассматривает как присвоение плодов чужого труда. В этом отношении он стоит значительно выше многих своих современников из демократического лагеря, признававших право капитала на «законную долю» в созданном богатстве. Попытки народников построить производство на началах «честной ассоциации» между трудом и капиталом Салтыков высмеял позже в «Благонамеренных речах» (см. «Охранители» в т. 11 наст. изд.). Анализируя взгляды Муро на факторы, определяющие размер заработной платы, Салтыков показывает логическую несовместимость утверждений об ассоциации между трудом и капиталом с признанием зависимости заработной платы от цен на предметы потребления рабочих. Действительно, если заработная плата есть полная оплата «трудового вклада» рабочих, то ее размер определяется только величиной этого вклада и никак не зависит от того, дешевы или дороги пища, одежда и т. п. Но рецензия Салтыкова — не академическое разъяснение ошибочности теории «трех факторов», а гневное разоблачение классовой сущности «экономических софизмов», с помощью которых буржуазные фальсификаторы науки стремятся отвлечь рабочих от эффективных методов борьбы за повышение заработной платы. В рецензии нет прямого указания на эти методы, но читателю нетрудно сделать выводы. Ассоциации потребления Ж. Муро противопоставляет стачкам. Весь ход изложения Салтыковым возражений Муро против стачек, нескрываемо иронический, сатирически заостренный, не оставляет сомнений, какую позицию занимает в этом вопросе рецензент. Весьма вероятно предположение С. Борщевского[113], что в статье допущен пропуск по цензурным условиям: абзац начинается словами «Но из того, что наука дает ему право делать стачки…», хотя до этого ни слова о стачках не было. Следует учесть, что в России стачки были запрещены законом и карались тюремным заключением от двух до восьми месяцев, что исключало возможность их пропаганды в подцензурной печати.
Вопрос о стачках и потребительской кооперации был для России того времени вопросом практическим. За 60-е годы было зарегистрировано около сорока крупных стачек. Еще будучи тверским вице-губернатором, Салтыков принимал участие в разборе дел одной из первых стачек в России на фабрике Морозова; его попытка помочь забастовщикам была пресечена губернатором Барановым, отдавшим зачинщиков под суд[114]. В 1864–1865 гг. возникли первые потребительские общества. Не удивительно, что
