бесконечного понятия
и рассмотренное в этом разделении понятие является определенным к наличному бытию, а его идея, или оно само
в своей связи с бесконечным, пребывает в вечном общении
с Богом. В конечное же понятие, поскольку оно оказывается
отделенным, попадает из того, что в Боге вечно, безвременно, лишь то, что одновременно с ним обособляется от
всеполноты, а это в свою очередь определено возможностью
других вещей, которая связана с ним в Боге.
Если бы мы познали закон, по которому душа, пусть
только для самой себя, обособляется и представляется
определенной к наличному бытию, это позволило бы н а м , —
так как каждая душа есть часть бесконечного органического тела, заключенная в и д е е , — хотя бы издали бросить
взгляд на гармонию того сияющего мира, который мы здесь
познаем только как в зеркале.
Однако открыть такой закон столь же трудно, сколь
невозможно высказать его всем.
Открыть же наиболее всеобщие законы, по которым
абсолютный мир отражается в конечном п о з н а н и и , — высокая цель мышления.
Поэтому попытаемся, друг мой, достигнуть этой цели,
отправляясь в наших умозаключениях от точки, которую
мы наметили раньше, т. е. от того, что посредством отношения бесконечного познания к единичной вещи непосредственно и необходимо в самом познании положена относительная противоположность конечного и бесконечного.
И вернее всего мы вернемся к первоначалу и истокам
всех вещей, если покажем, что все противоположности,
посредством которых определены и различены конечные
вещи, положены тем одним разделением, которое само
совершается только в вечном и не в отношении абсолютного, а только в отношении того, что обособилось от него
для самого себя.
Однако не хочешь ли ты, чтобы для большей верности
18* 547мы еще раз кратко повторили то, по поводу чего мы пришли
к согласию?
Л у ц и а н . Полностью согласен.
Б р у н о . Следовательно, бесконечное познание может
существовать только как душа вещи, которая представляет
собой конечное бесконечно, т. е. универсум?
Л у ц и а н . Так и есть, ибо всякое понятие существует,
как мы сказали, только благодаря тому, что оно есть понятие существующей вещи.
Б р у н о . Но эта вещь необходимо единична и, поскольку она существует в качестве таковой, подчинена времени
и длительности.
Л у ц и а н . В самом деле.
Б р у н о . Следовательно, в такой же степени и душа,
непосредственный объект которой эта вещь есть?
Л у ц и а н . В такой же.
Б р у н о . Таким образом, душа в качестве понятия этой
вещи (о душе мы еще поговорим в дальнейшем особо) есть
также лишь часть бесконечной возможности, которая вне
времени действительна в Боге, в единичную же душу попадает только действительность того, возможность чего содержится в ней самой.
Л у ц и а н . Необходимо.
Б р у н о . Но не предположили ли мы, что душа есть
само бесконечное познание?
Л у ц и а н . Действительно, но мы полагаем это, лишь
поскольку рассматриваем ее саму по себе; поскольку же
речь идет о душе как душе этой вещи, мы полагаем ее необходимо конечной и подчиненной длительности.
Б р у н о . Следовательно, у нас необходимо возникает
двойное воззрение на душу?
Л у ц и а н . Конечно, ибо если мы полагаем ее только
как относящуюся к тому, понятие чего она есть, то мы
полагаем ее не как бесконечное познание, а если только как
бесконечное, то мы не полагаем ее как понятие существующей вещи, тем самым и ее не как существующую. Следовательно, мы необходимо полагаем душу одновременно как
конечную и как бесконечную.
Б р у н о . Таким образом, бесконечное познание существует или является только в форме различенности и неразличенности.
Л у ц и а н . Так и есть.
Б р у н о . Но мы полагали их необходимо связанными — душу, поскольку она едина с телом, даже есть само
тело, и душу, поскольку она есть бесконечное познание?
548Луциан. Связанными вечным понятием, в котором
конечное и бесконечное равны.
Б р у н о . Только эта идея есть в Боге, противоположность же различенности и неразличенности есть только
в самой душе, поскольку она существует.
Луциан. И это верно.
Б р у н о . Но разве ты не сказал, что душа, рассмотренная в одном аспекте, едина с телом, даже есть само тело?
Луциан. Сказал.
Б р у н о . В каком же отношении находится, по твоему
мнению, душа, рассмотренная как бесконечная, к душе,
рассмотренной как конечная?
Луциан. Необходимо в отношении души к телу.
Б р у н о . Следовательно, мы переместили противоположность между душой и телом в саму душу.
Луциан. По-видимому.
Б р у н о . Таким образом, душе, поскольку она конечна,
мы должны будем приписать все отношения, которые
необходимо приписываются телу.
Луциан. Иначе мы поступить не можем.
Б р у н о . Однако душу, поскольку она относится к телу,
мы определили как возможность, действительность которой выражена в теле.
Луциан. Совершенно верно.
Б р у н о . Не должны ли мы поэтому, раз мы определили
душу как непосредственное понятие тела, а само тело как
единую вещь, противопоставить душу, поскольку она непосредственно относится к телу, душе, поскольку она
бесконечна, как действительность возможности, а вторую
первой — как возможность действительности?
Луциан. Бесспорно.
Б р у н о. Но эту возможность мы необходимо полагаем
как совершенно бесконечную, а действительность, напротив, как конечную?
Луциан. Как же иначе?
Б р у н о . Следовательно, у тебя не возникнет сомнения,
если мы первую назовем бесконечным понятием познания,
а вторую, поскольку она есть мышление по отношению
к б ы т и ю , — самим познанием, объективно существующим
познанием.
Луциан. Почему бы не называть их так?
Б р у н о . Однако, поскольку это объективное познание,
будучи конечным, равно телу и подчинено связи причины
и действия, оно необходимо до бесконечности определенное, единичное.
549Луциан. Бесспорно.
Б р у н о . Но как ты думаешь, чем оно определено? Чемто вне его или самим собой?
Луциан. Необходимо второе.
Б р у н о . Следовательно, ты полагаешь связь причины
и действия в нем самом, причем такую связь, при которой
всякое единичное познание определено другим познанием,
это — опять-таки другим, и так до бесконечности.
Луциан. Так оно и есть.
Б р у н о . Именно поэтому ты полагаешь каждое познание этого ряда отличным от того, которым оно определено,
в качестве необходимо различного до бесконечности.
Луциан. Не иначе.
Б р у н о . То бесконечное понятие познания ты мыслишь равным самому себе, неизменяемым, независимым от
всего временного, не определяемым такой связью, которую
мы только что приняли.
Луциан. Необходимо.
Б р у н о . Следовательно, между объективным познанием и познанием бесконечным ты полагаешь теперь совершенно такое же отношение, как раньше между созерцанием и мышлением.
Луциан. По-видимому.
Б р у н о . Но ведь именно в это единство мышления
и созерцания ты положил единство идеального и реального.
Луциан. В самом деле.
Б р у н о . Ты видишь, таким образом, что выражение
для этого единства ты нашел, исходя из одной точки, так,
будто оно ограничено ею. Тем важнее должно быть для нас
определить эту точку, чтобы уяснить ее значимость. Итак,
полагая единство созерцания и мышления, ты необходимо
полагаешь объективное познание равным бесконечному
понятию познания?
Луциан. Полагаю.
Б р у н о . Но объективное познание конечно лишь постольку, поскольку оно относится к телу как к своему
непосредственному объекту, следовательно, бесконечно,
поскольку оно относится к понятию познания?
Л у ц и а п. Как будто так.
Б р у н о . Но оно также бесконечно?
Луциан. Верно.
Б р у н о . Значит, относящееся и то, к чему оно относится, едины и неразличимы.
Луциан. Необходимо.
Б р у н о . Следовательно, бесконечное приходит к беско-
550нечному; а как можно определить, по твоему мнению, это
возвращение бесконечного к самому себе, какое существует
для этого выражение?
Луциан. Я.
Б р у н о . Ты назвал понятие, которым, как по мановению волшебной палочки, открывается мир.
Луциан. Безусловно, оно — выражение высшей обособленности конечного от конечного.
Б р у н о . Но какие же дальнейшие определения вы
обычно даете этому понятию?
Луциан. То, что мы называем Я, есть лишь единство
идеального и реального, конечного и бесконечного; но само
это единство есть лишь его собственная деятельность.
Действование, посредством которого Я возникает, есть
одновременно оно само, следовательно, нет ничего независимого от этого действования и вне его, но все только для
самого себя и посредством самого себя. И сами по себе
вечные вещи также проникают в объективное и временное
познание, в котором они определяются временем, только
посредством того, что бесконечное мышление становится
самому себе объектом в конечном.
Б р у н о . Однако эта объективация бесконечного мышления и есть именно то, что мы только что назвали единством конечного и бесконечного?
Луциан. Необходимо, ибо то, что мы полагаем в конечное познание или в вещи, и то, что мы полагаем в бесконечное понятие п о з н а н и я , — одно и то же, лишь рассмотренное с разных сторон, в одном случае объективно,
в другом — субъективно.
Б р у н о . На этом одновременно субъективном и объективном, бесконечном и конечном бытии основано Я.
Луциан. Разумеется.
Б р у н о . Следовательно, и конечные, и являющиеся
вещи также суть для Я и только посредством Я; ибо ты ведь
говоришь, что они проникают во временное познание только благодаря названной объективации бесконечного в конечном.
Луциан. Таково мое мнение.
Б р у н о . Видишь, мы полностью согласны. Следовательно, высшее обособление конечного от равного ему —
такое, в котором конечное вступает в единство и как бы
в непосредственную общность с бесконечным. Но, поскольку оно конечно, бесконечное может сделать в нем действительной содержащуюся в его мышлении безграничную
возможность лишь конечным способом, и все то, что есть
551в нем в бесконечном предобразе, будет лишь отраженно
сиять в конечном.
Так, то, что в вечном есть возможность и действительность в абсолютном единстве, обособляется в объективном
Я как действительность, в субъективном — как возможность, но в самом Я, которое есть единство субъективного
и объективного, оно отражается в качестве необходимости,
вечного образа божественной гармонии вещей, как бы
неподвижного отражения единства, из которого все они
вышли. Согласен ли ты и с этим?
Луциан. Полностью.
Б р у н о . Не потому ли во всех конечно познанных
вещах познается выражение бесконечного, которое они
отражают, и конечного, в котором они отражаются, а также
третьего, в котором то и другое едины? Ибо мы уже сказали
раньше, что первое в абсолютном необходимо станет в отражении третьим.
Луциан. Твои выводы бесспорны.
Б р у н о . Следовательно, определения и законы конечных вещей могут быть непосредственно постигнуты,
и для этого от нас не требуется выходить за пределы природы знания. Ибо не разделяешь ли ты и того мнения, что
объективное познание мы так же не можем назвать знанием
для себя,