как и то, что мы ему противопоставили?
Луциан. Знание состоит лишь в единстве обоих.
Б р у н о . Необходимо, ибо помимо того, что всякое
знание есть действительное познание, с ним связано еще
и понятие этого знания; тот, кто знает, тот и непосредственно знает, что он знает, и это знание его знания и знание об этом знании его знания едины и непосредственно
связаны с первым знанием; всякий возврат в бесконечность
исключен, так как связанное со знанием понятие знания,
которое есть принцип сознания, есть само по себе и для
себя бесконечное.
Однако теперь, для того чтобы развить эти запутанные
отношения изнутри, надо рассмотреть каждое из них само
по себе. Итак, знание, как ты сказал, заключается в единстве объективного познания с его бесконечным понятием.
Между тем объективное познание ты прежде приравнял
созерцанию, утверждая, что оно необходимо конечно, определено временным образом и в противоположность мышлению связано с различенностью. Однако едва ли ты можешь
положить только конечное или чистую различенность,
следовательно, если ты ее полагаешь, то только в противоположность другому. Но полностью распутать эту спле-
552тенную из конечного и бесконечного сущность может лишь
тот, кто поймет, что во всем содержится все и даже в единичном заключена полнота целого, и поймет также, каким
образом это возможно.
Следовательно, созерцание есть конечное, бесконечное
и вечное и только в целом подчинено конечному. Конечное
в нем то, что принадлежит ощущению, бесконечное — то,
что в нем есть выражение самосознания. Первое в противоположность второму есть необходимая различенность, вторая в противоположность первому — неразличенность,
первое реально, второе идеально; то, в чем идеальное и реальное, неразличенность и различенность едины, есть
в созерцании то, что подражает в нем природе чисто реального или вечного. Думаешь ли ты теперь, что можешь это
вечное в созерцании противопоставить мышлению, как ты
это сделал?
Луциан. В самом деле, не вижу, как это возможно.
Б р у н о . Созерцание ты ведь определил как различенность, мышление как неразличенность?
Луциан. Конечно.
Б р у н о . Но созерцание в созерцании не есть ни
различенность, ни неразличенность, а то, в чем оба они
едины. Как же могло случиться, что ты положил его противоположным мышлению и реальным в единстве идеального
и реального?
Луциан. Прошу тебя, объясни мне это.
Б р у н о . Ты хотел, как я тебе только что доказал,
ограничить единство идеального и реального определенной
точкой и сделать реальное подлинной противоположностью
идеального; между тем эта противоположность вечно только идеальна, и то, что ты определяешь как реальное, само
также состоит из единства идеального и реального, так что
то, что в нем истинно реально, есть само это единство, а то,
что покоится в нем на противоположности идеального
и реального, есть лишь идеальное определение реального.
Таким образом, ты нигде не найдешь чисто реального
в противоположность идеальному; что же касается, в
частности, созерцания, то для того, чтобы обнаружить, что
ты с каждым созерцанием, каким бы оно ни было, полагаешь единство мышления и бытия, достаточно спросить
себя, что же ты, собственно, созерцаешь, когда говоришь,
что созерцаешь треугольник, круг или растение? Без сомнения — понятие треугольника, понятие круга, понятие
растения, и вообще ты никогда не созерцаешь ничего,
кроме понятий. Следовательно, причина того, что ты назы-
553ваешь созерцанием то, что само по себе есть понятие или
способ мышления, заключается в том, что ты мышление
полагаешь в бытие; а то, посредством чего ты его полагаешь, не может быть ни мышлением, ни бытием, а только
тем, в чем они всегда неразличимы.
Абсолютное тождество мышления и бытия в созерцании
есть основание очевидности геометрического созерцания.
Созерцающее же в каждом созерцании есть то, что не способно к противоположению всеобщего и особенного, есть
само по себе абсолютный разум в отвлечении от всего того,
что привносится в результате отражения в конечном, есть
неомраченное единство, высшая ясность и совершенство.
То же, что привносится в отражение, есть, как уже было
показано, относительная противоположность бесконечного,
которое в созерцании есть единство, и конечного, которое
есть в нем различенность; первое есть в нем выражение
понятия, второе — суждения, одно — полагающее первого
измерения, другое — первого и второго измерения.
То, что в созерцании непрозрачно, эмпирично, не есть
чистое пространство, чистое тождество мышления и бытия,
есть то, что определено в нем тем относительным противоречием.
Основание же того, что в созерцании конечное, бесконечное и вечное подчинены конечному, заключается лишь
в непосредственном отношении души к телу как к единичной вещи. Ибо поскольку тело и душа суть одна вещь
и обособлены от всеполноты только друг с другом и одно
посредством другого — так что по отношению к бесконечному понятию совершенно безразлично, определять ли
тело как конечное бытие или как понятие конечного бытия,
а в понятии тела необходимо содержится понятие других
в е щ е й , — то и это понятие, т. е. сама душа, поскольку она
есть понятие единичной существующей вещи, определена
понятием других вещей. Таким образом, неделимое, состоящее из конечного, бесконечного и вечного, подчинено
в душе конечному, и это созерцание, подчиненное времени,
необходимо единичное и отличное от самого себя, ты противоположил мышлению. Но поскольку созерцание, определенное таким образом, есть не истинное созерцание, а лишь
смутная видимость его, то из этого следует, что единство
мышления и созерцания, так, как ты его определил и положил в качестве высшего, единично, подчинено по своему
характеру и взято только из опыта. Поэтому откажись от
этой узости, которой ты придерживался, ограничивая высшее единство сознанием, и последуй за мной в свободный
554океан абсолютного, где нам будет доступно и более живое
движение, и более непосредственное познание бесконечной
глубины и высоты разума. Остается еще сказать, каким
образом триединство конечного, бесконечного и вечного
подчинено в созерцании конечному, в мышлении — бесконечному, в разуме же — вечному.
Следовательно, в созерцание всегда попадает лишь
часть универсума, понятие же души, непосредственно,
жизненно связанное с душой, есть бесконечное понятие
всех вещей. Обособление объективного познания от этого
понятия положено временем. Отношение же конечного
познания к бесконечному создает знание, не абсолютно
вневременное познание, а познание на все времена. Посредством этого отношения созерцание вместе со всем тем, что
в нем конечно, бесконечно и вечно, необходимо становится
одновременно бесконечным и бесконечной возможностью
познания. Бесконечное, положенное бесконечно, есть то,
что мы называем понятием, конечное же, воспринятое
бесконечным, порождает суждение, подобно тому как вечное, положенное б е с к о н е ч н о , — умозаключение.
Однако все в этой сфере обладает бесконечностью, хотя
только рассудочной бесконечностью. Понятие бесконечно,
бесконечно суждение, бесконечно умозаключение. Ибо они
значимы для всех объектов и на все времена. Но каждое из них следует рассмотреть отдельно.
Бесконечное в созерцании, которое в понятии вновь
полагается бесконечным, есть выражение бесконечного
понятия души, единого с самой душой; конечное — выражение души, поскольку она служит непосредственным
понятием тела и едина с ним; вечное же — выражение того,
в чем они едины. Бесконечное понятие души содержит, как
мы знаем, бесконечную возможность всех созерцаний; душа, непосредственный объект которой есть т е л о , — бесконечно-конечную действительность; то, в чем они е д и н ы , —
бесконечную необходимость.
Поскольку понятие есть бесконечно положенное бесконечное, оно есть положенная бесконечной бесконечная
возможность различных для себя созерцаний; суждение
же, поскольку оно полагает конечное бесконечно, есть
бесконечно определяющее действительности, а умозаключение, поскольку оно есть в е ч н о е , — необходимости.
Таким образом, само понятие есть вновь понятие и,
следовательно, бесконечная возможность не только бесконечного, конечного и вечного, но и бесконечного, конечного
и вечного, подчиненных бесконечному, конечному и вечно-
555му, так что три первых, умноженные на самих себя и проникнутые самими собой, определяют число понятий. В этом
заключено трудно распутываемое переплетение и определенное расчленение; но если ты захочешь попытаться
распутать его вместе со мной, то, я надеюсь, мы достигнем
цели.
Итак, бесконечность понятия есть просто бесконечность
рефлексии, схема же рефлексии — линия, привносящая
в вещи, в которых она выражена, время, но, будучи положена жизненно и деятельно, как в объективном познании, она
есть само время.
Как ты думаешь, какого же рода понятиями выражены
бесконечное, конечное и вечное, подчиненные бесконечному?
Луциан. Необходимо понятиями времени, а именно,
как мне кажется, следующим образом.
Только бесконечная возможность времени содержит
само чистое единство, бесконечно-конечная действительность времени — различенность или множество; вся действительность времени в целом, определенная бесконечной
возможностью, есть всеполнота.
Б р у н о . Прекрасно, настолько, что вряд ли необходимо обращать твое внимание на то, что первое из этих
понятий Соответствует количественной неразличенности
или самому понятию, второе, поскольку оно полагает неразличенность в различенность, восприятие различенного
единым, соответствует суждению, третье же, тотальность,
относится к двум первым, как умозаключение относится
к понятию и суждению.
Поскольку единство не есть единство, множество не
есть множество, если первое не положено во второе, а второе не воспринято первым, постольку то, в чем они едины
и что являет себя в рефлексии третьим, есть необходимо
первое.
Если ты устранишь все относительное, привнесенное
в рефлексию, то получишь высшие понятия разума: абсолютное единство, абсолютную противоположность и абсолютное единство единства и противоположности, содержащееся в тотальности.
Бесконечное, конечное и вечное, подчиненные конечному, порождают с ним следующие понятия.
Бесконечная возможность всей действительности для
рефлексии содержит безграничную реальность; действительность действительного, то, что есть абсолютная нереальность, только граница, эта действительность действи-
556тельного, определенная всей возможностью, содержится
в том, в чем безграничное и граница совершенно едины
и что, рассмотренное абсолютно, есть опять первое, а в созерцании — абсолютное пространство. Но очевидно, что
подобно тому, как посредством понятий времени вещи были
определены преимущественно для понятия, так посредством понятий пространства они определены преимущественно для суждения. И бесконечное и конечное, связанные с вечным, должны порождать двойные понятия,
причем каждое, так как в природе вечного самой по себе
и для себя уже объединены природа конечного и бесконечного, так что одно из понятий необходимо участвует
в природе конечного, а другое — в природе бесконечного.
Следовательно, форма вечного выражается в бесконечном двумя понятиями, первое из которых есть в рефлексии опять возможность, второе — действительность, а оба,
связанные такими, как они суть, порождают необходимость.
Эти понятия мы называем субстанцией и акциденцией.
В конечности же, или действительности, вечное отражается
понятиями причины и действия, из которых первая есть
в рефлексии только возможность действия, второе — действительность, а оба в соединении — необходимость. Однако в рефлексии между возможностью и действительностью
вступает время, и только благодаря этому понятию вещи
длятся. Наконец, в необходимости вечное выражает себя
посредством понятия всеобщего взаимного определения
вещей, и это — высшая тотальность, которую можно познать в рефлексии.
Теперь, когда нам стало ясно, что бесконечное, конечное
и вечное, подчиненные конечному, или различенности,
являют себя как пространство, а подчиненными бесконечному, или относительному е д и н с т в у , — как время, то
очевидно, что то же единство, созерцаемое в форме вечного,
есть сам разум и выражает себя в понятии как разум.
Из этого легко усмотреть, в чем состоит единство
и различие трех наук: арифметики, геометрии и философии.
Развивать далее организм рефлектирующего разума
в суждении, который таков же, как в понятии, если принять
во внимание определенное ранее различие между суждением и п о н я т и е м , — лишний труд.
Что касается умозаключения, полагающего вечное
бесконечно, то достаточно заметить,