вообще
определить, как могут различаться идеализм и реализм.
Различие не может состоять в предмете, если тот и другой
ставят перед собой одну цель — высший вид познания, ибо
предмет необходимо лишь один. Если же они вообще не
умозрительны по своему характеру — один из них или
о б а , — то в первом случае сравнение невозможно, а во
втором установить их различие не стоит труда. Единое же
всякой философии есть абсолют.
Б р у н о . Следовательно, это должно быть в обоих
предметом высшего вида познания.
Л у ц и а н . Необходимо.
Б р у н о . Следовательно, ты полагаешь, что они отличаются друг от друга способом рассмотрения?
Л у ц и а н . Думаю, что так.
Б р у н о . Но каким же образом? Разве в абсолюте есть
различие или двойственность, разве он не необходимо
и совершенно един?
Л у ц и а н . Двойственность не в нем, а лишь в рассмотрении его. Ибо если в нем рассматривают реальное, то
возникает реализм, если идеальное — идеализм. А в нем
самом реальное есть и идеальное и, наоборот, идеальное —
реальное.
Б р у н о . По-видимому, необходимо, чтобы ты опреде-
578лил, что ты называешь реальным и что идеальным, поскольку этим словам, как нам известно, придают самые
различные значения.
Луциан. Согласимся на том, что в нашем исследовании реальное мы понимаем как сущность, идеальное — как
форму.
Б р у н о . Следовательно, реализм возникает вследствие
размышления о сущности, а идеализм — когда внимание
направлено на форму абсолюта.
Луциан. Так оно и есть.
Б р у н о . Но как же, разве мы не утверждали, что
в абсолюте форма и сущность необходимо едины?
Луциан. Настолько же необходимо едины, насколько
в конечном сущность и форма различаются.
Б р у н о . Но как же они едины в абсолюте?
Луциан. Не посредством связи, а так, что каждое для
себя есть одно и то же, а именно каждое для себя — абсолют в целом.
Б р у н о . Следовательно, если реализм рассматривает
абсолют со стороны сущности, а идеализм — со стороны
формы, они необходимо и вне всякого противоречия рассматривают в обеих лишь одну вещь (если вообще вещь) —
один предмет.
Луциан. Очевидно.
Б р у н о . Как же лучше всего обозначить такое единство, которое основано не на одновременном, а на совершенно равном бытии?
Луциан. Мы уже раньше, и, как мне представляется,
довольно удачно, обозначили его как неразличенность,
выразив тем самым, что для рассмотрения эта направленность безразлична.
Б р у н о . Однако если идеализм и реализм представляют собой высшую противоположность в философии, то не
следует ли из подобного понимания неразличенности такое
понимание философии, в котором она лишена какого бы то
ни было противоречия, понимание философии как таковой?
Луциан. Без сомнения.
Б р у н о . Продолжим исследование этой величайшей
тайны. Не установили ли мы уже раньше, что абсолют сам
не есть ни одна из противоположностей, что он есть чистое
тождество, вообще не что иное, как он сам, т. е. что он полностью абсолютен?
Луциан. Конечно.
Б р у н о . Что же касается формы, то мы пришли
к заключению, что она может принадлежать как тому, так
579и другому, а именно идеальности и реальности, субъективному и объективному, но в обоих случаях с одинаковой
бесконечностью.
Луциан. Так оно и есть.
Б р у н о . Однако всякое единство субъективного и объективного, мыслимое деятельным, есть познание.
Луциан. Конечно.
Б р у н о . Следовательно, познание, которое одинаково
бесконечно идеально и реально, есть абсолютное познание.
Луциан. Несомненно.
Б р у н о . Далее, абсолютное познание не есть мышление в противоположность бытию, оно содержит в самом
себе мышление и бытие уже объединенными, и абсолютным
образом.
Луциан. Бесспорно.
Б р у н о . Значит, мышление и бытие ниже, а не выше
его.
Луциан. Абсолютное познание необходимо выше
того и другого, поскольку они суть противоположности.
Б р у н о . Но это познание находится с сущностью
вечного в отношении абсолютной неразличенности.
Луциан. Необходимо, поскольку оно есть форма.
Б р у н о . Поскольку же мышление и бытие ниже его,
мы не можем превратить мышление или бытие в непосредственные атрибуты самого абсолюта по его сущности.
Луциан. Это невозможно.
Б р у н о . Можем ли мы, следовательно, считать совершенным со стороны формы такой реализм, который
рассматривает мышление и протяженность как непосредственные свойства абсолюта, реализм, который обычно
считают наиболее совершенным?
Луциан. Никоим образом не можем.
Б р у н о . А тех, кто тем или иным образом превращает
мышление как таковое в начало и противополагает ему
бытие, мы вообще будем считать новичками в философии.
Луциан. Хорошо сказано.
Б р у н о . Но не следует ли нам описать абсолютное
познание как таковое, в котором мышление есть непосредственно и полагание бытия, так же как полагание бытия
есть и мышление, тогда как в конечном познании бытие
являет себя как неполагание мышления, а мышление —
как небытие бытия.
Луциан. Это, по-видимому, неизбежно.
Б р у н о . Не полагаем ли мы тем самым одновременно,
поскольку в абсолютном познании нет противоположности
580между мышлением и бытием, что абсолютное познание
совершенно тождественно, просто, чисто, не заключает
в себе раздвоения?
Луциан. Именно так.
Б р у н о . Следовательно, мышление и бытие содержатся в нем только потенциально, а не действительно. То, от
чего нечто отделяется, не должно содержать это отделенное, но может быть совершенно простым. Это познание
именно потому, что оно абсолютно, вынуждено в своем
отношении к конечности или вообще к явлению сделать
разделение на мышление и бытие необходимым, иначе оно
в качестве абсолютного не может выразиться в конечных
вещах; но мышление и бытие полагаются только вместе
с разделением, до него они не существуют и не содержатся
в абсолютном познании.
Луциан. Все это настолько несомненно, что я не могу
не согласиться.
Б р у н о . Однако мышление и бытие никогда не могут
быть соединены в конечном как таковом абсолютно, следовательно, они всегда соединены только относительно?
Луциан. Этот вывод, как мне представляется, несомненен, если конечность со стороны формы основана на
противоположности мышления и бытия.
Б р у н о . Но не есть ли необходимо и в конечном такая
точка, где они если и не абсолютно нераздельны, то всетаки абсолютно соединены, а именно там, где сущность
абсолюта, выраженная в бесконечном, совершенно представлена сущностью, выраженной в конечном или бытии?
Луциан. Мы уже вывели эту точку. Она необходимо
находится там, где бесконечное познание в качестве субъективного относится к объективному, которое заключает
в себе всю бесконечную возможность субъективного как
действительность. Это — точка, в которой бесконечное проникает в конечное.
Б р у н о . Но отношение бесконечного познания к объективному, невзирая на бесконечность, которую объективное выражает в конечном, необходимо есть отношение
к единичному. Следовательно, единство мышления и бытия
абсолютно только в идее и в интеллектуальном созерцании,
на самом же деле, или в действительности, оно всегда только относительно.
Луциан. Это ясно.
Б р у н о . Так как мы это определенное единство мышления и бытия назвали вообще Я (Ichheit), мы можем,
поскольку оно созерцается интеллектуально, называть его
581абсолютным Я, поскольку же оно относительно — относительным Я.
Луциан. Без сомнения.
Б р у н о . Хотя в относительном Я объекты полагаются
и определяются бесконечно, через отношение объективно
положенного познания к его бесконечному понятию, но
определяются они так только для их конечности и в их
конечности; противоположность между конечным и бесконечным устранена лишь относительно, возникают относительные истины, хотя и бесконечное, но лишь относительное знание.
Л у ц и а н . И в этом мы были согласны.
Б р у н о . В абсолютном Я, или в интеллектуальном
созерцании, вещи определяются не для явления, хотя
и бесконечно, а по своему вечному характеру или так, как
они суть сами по себе. Возникает абсолютное знание.
Л у ц и а н . Так должно быть.
Б р у н о . Поскольку объекты определяются бесконечно
только относительным знанием, они суть только посредством этого знания и для этого знания.
Л у ц и а н . Конечно.
Б р у н о . Если мы будем рассматривать идеальность
в обычном понимании, т. е. только как противоположность
чувственной реальности, а идеализм только как учение,
отрицающее реальность чувственного мира, то по отношению к вещам, определенным таким образом, всякая философия необходимо есть идеализм и столь же необходимо
противоположна реализму в том же понимании.
Л у ц и а н . Необходимо.
Б р у н о . С этой точки зрения только относительного
единства субъекта и объекта абсолютное единство того
и другого являет себя как нечто от него совершенно независимое, как недоступное знанию. В соответствии со своей
обретенной в относительном знании природой, т. е. как от
этого знания совершенно независимое, оно только в действовании становится объективным, ибо объективное в том,
что должно произойти, являет сеоя как нечто такое, что
вообще не есть знание, так как последнее (в соответствии
с предпосылкой) обусловлено, а объективное не обусловлено. Этим твердо установлено различное отношение абсолюта к знанию и познанию. Исходя из относительного знания,
исконно реальное мы относим к этике, умозрение же, исходя из н е г о , — к долгу. Только здесь единство мышления
и бытия является категоричным и абсолютным, но, поскольку абсолютная гармония действительности и воз-
582можности во времени невозможна, не абсолютно положенным, а абсолютно требуемым, следовательно, для действия — заповедью и бесконечной задачей, для мышления — верой, которая есть завершение всякого умозрения.
Луциан. Против несомненности этих выводов ничего
возразить нельзя.
Б р у н о . Так как абсолютное единство мышления
и бытия существует только как требование, то повсюду, где
оно есть, например в природе, оно есть только посредством
долженствования и для долженствования. Это исходный
материал не только всякого действования, но и всякого
бытия. Только для этики природа имеет умозрительное
значение, ибо природа вообще — только орган, только средство: она прекрасна без цели, вне себя и сама по себе, не
ради своей божественности; рассмотренная же для себя,
она мертва, есть просто предмет или материал действования, которое находится вне ее и не произошло из нее.
Луциан. Все обстоит так, как ты утверждаешь.
Б р у н о. Не будет ли философия, основанная на таком
знании, полным воплощением обычного сознания и целиком соответствовать ему, не перестанет ли она — именно
поэтому — быть философией?
Луциан. Безусловно.
Б р у н о . Не будет ли идеализм, который, утратив
абсолютное единство, возведет в свой принцип вместо
абсолютной точки неразличенности относительную, в которой бытие подчинено мышлению, конечное и вечное бесконечному, не будет ли он необходимо противоположен
реализму?
Луциан. Несомненно, если реализм основан на сущности абсолюта, а ему может быть тождественно лишь
абсолютное познание.
Б р у н о . Ведь подобный идеализм именно поэтому
возводит в принцип не идеальное само по себе, а лишь
явление идеального?
Луциан. Необходимо, ибо в противном случае он не
признавал бы, что противоположен реализму.
Б р у н о . Чистый субъект-объект, абсолютное познание, абсолютное Я,