процессом, следовательно, искать ее надлежит в более высоком

начале, которое находится вне сферы самого жизненного

процесса и лишь постольку есть первая и абсолютная

причина жизни.

П р и м е ч а н и е . Таким образом мы опять оказались

у границы, которую невозможно преступить средствами

мертвой химии.

Какой физиолог с самого начала развития этой науки

мог быть столь туп, чтобы не понять, что процесс ассимиляции и питания в животном организме происходит химическим путем? Вопрос, на который не был найден ответ,

заключался только в следующем: какая причина поддерживает этот химический процесс и по какой причине он столь

бесконечно индивидуализируется, что ведет к постоянному

воспроизведению всех отдельных частей (постоянно в одном и том же составе и в одной ц той же форме)? Теперь

многие забавляются пустой игрой им самим непонятными

словами: животное избирательное притяжение, животная

кристаллизация и т. д., игрой, которая лишь потому кажется новой, что прежние физиологи не решались провозглашать последними причинами те действия природы,

относительно которых ни у кого не возникает сомнения, что

они совершаются, но причина которых им (как и новым

физиологам) была неизвестна.

5. Как объясняют эти физиологи неистовство природных влечений, которые, если их не удовлетворяют,

влекут человека к буйным проявлениям и к яростным

действиям, направленным против самого себя? Читали ли

они у поэтов о голодной смерти Уголино 30 и его сыновей?

И как они объясняют страшную силу, с которой природа,

если тайный яд грозит первоисточнику жизни, стремится

146подчинить это сопротивляющееся ей вещество законам,

свойственным животной организации? Многие яды такого

рода действуют ассимилирующе на вещества животного

организма. По законам мертвой химии из того и другого

должен был бы возникнуть общий продукт, при наличии

которого жизнь, быть может, не могла бы сохраниться, но

против которого мертвые силы не стали бы бороться. Как

же поступает в данном случае природа? Она приводит

в действие все силы жизни, чтобы подавить ассимилирующую силу яда и принудить его подчиниться ассимилирующим силам тела. Не действие яда, а собственная сила

живого тела вызывает эту борьбу, которая часто завершается смертью, а часто и выздоровлением. Из этого (как мне

представляется) достаточно ясно, что мертвые химические

силы, действующие в процессе ассимиляции, сами предполагают некую высшую причину, которая управляет ими

и приводит их в действие.

В

Вообще мне кажется, что большинство естествоиспытателей до сих пор не поняли, в чем истинный смысл проблемы происхождения организованных тел.

Если некоторые из них исходят из наличия особой

жизненной силы, которая магической властью нарушает

все действия законов природы в одушевленном существе,

то тем самым они априорно устраняют всякую возможность

физического объяснения организации.

Если другие, напротив, объясняют происхождение всякой организации из мертвых химических сил, то тем самым

они устраняют всякую свободу природы в формировании

и в организации. То и другое следует соединить.

1. Природа должна быть свободной в своей слепой

закономерности и, наоборот, закономерной в своей полной

свободе, только в этом соединении заключено понятие

организации.

Природа действует не совершенно вне законов (как

должны утверждать сторонники жизненной силы, если они

хотят быть последовательными) и не совершенно закономерно (как утверждают сторонники химической физиолог и и ) , — в своей закономерности она не подчинена законам,

а в своей неподчиненности законам закономерна.

Проблема, которую надлежит разрешить, заключается

в следующем: как природа в своей слепой закономерности

может сохранять видимость свободы и, наоборот, действуя

как будто свободно, подчиняться слепой закономерности?

147Для этого соединения свободы и закономерности мы

знаем только одно понятие — стремление. Следовательно,

вместо того чтобы говорить, что природа действует в своих

формированиях одновременно закономерно и свободно, мы

можем сказать, что в органической материи действует

изначальное стремление к формированию, в силу которого

материя принимает, сохраняет и все время восстанавливает

определенную форму.

2. Однако стремление к формированию — лишь выражение изначального соединения свободы и закономерности

во всех образованиях природы, но не основание для объяснения самого этого соединения. На почве естествознания

стремление к формированию (в качестве основания для

объяснения), совершенно чуждое понятие, неприменимое

к конструкции, если оно должно иметь в ней конститутивное з н а ч е н и е , — не что иное, как преграда для исследующего разума или нечто смягчающее в виде некоего

смутного качества, призванного успокоить разум.

Это понятие уже предполагает наличие органической

материи, ибо такое стремление должно и может действовать только в органической материи. Следовательно, этот

принцип не может указывать причину организации, напротив, само понятие стремления к формированию предполагает высшую причину организации; устанавливая это

понятие, мы уже постулируем такую причину, так как названное стремление немыслимо без органической материи,

а материя немыслима без причины всякой организации.

Следовательно, это понятие не только ни в коей мере не

ограничивает свободу исследования природы, но, напротив,

расширяет ее, так как оно указывает на то, что последнее

основание организации, которое обнаруживают в самой

органической материи, уже предполагает органическую

материю и, таким образом, не может быть первопричиной

организации, поэтому найти ее можно только вне органической материи.

Если стремление к формированию уже предполагает

бесконечное наличие органической материи, то в качестве

принципа это означает лишь одно: если считать, что первопричину организации следует искать в организованной

материи, то она должна находиться в бесконечности. Но

причина, которая находится в бесконечности, — то же, что

причина, которая нигде не находится; ведь, когда говорят,

что точка пересечения двух параллельных линий находится в бесконечности, это означает, что ее нет нигде.

Следовательно, в понятии стремления к формированию

148заключено положение: первопричина организации может

быть найдена в самой организованной материи в ее бесконечности, т. е. вообще не может быть найдена; следовательно, искать подобную причину, если она должна быть

найдена (от чего естествознание никогда не отказывается),

следует вне организованной материи, и поэтому стремление

к формированию никогда не может служить в естествознании основанием для объяснения — оно может только напоминать исследователям природы, что первопричину организации следует искать не в самой органической материи

(в ее мертвых формирующих силах), а вне ее.

П р и м е ч а н и е . Я далек от того, чтобы считать, будто

тот, кто создал это понятие, мыслил именно так; достаточно, если из его понятия следует то, что я из него вывел.

Это понятие, занявшее место эволюционной теории, впервые открыло путь к возможному объяснению (доступ

к которому данная теория с самого начала закрывала). Ибо

я не могу поверить в то, что это понятие должно было вновь

закрыть путь к объяснению и само служить первым основанием для объяснения, хотя многие из тех, кому подобное

основание для объяснения кажется вполне приемлемым,

по-видимому, так полагают. Для них стремление к формированию есть последняя причина роста, воспроизведения

и т. д.; если же кто-нибудь выходит за пределы этого понятия и спрашивает, посредством чего же стремление к формированию постоянно сохраняется в самой организованной

материи, то они сознаются в своем неведении и требуют,

чтобы и другие пребывали вместе с ними в том же неведении. Некоторые из них утверждают даже, что Кант в «Критике способности суждения» дает возможность для такогс

удобного объяснения. Ч,то касается уверений в невозможности выйти за пределы данной степени формирования, то

наилучшим ответом на них будет выход за эти пределы.

3. Я совершенно убежден в том, что организующие

процессы природы можно объяснить и исходя из начал

природы. Формирование животной материи происходило

бы без влияния внешнего начала по законам мертвых химических сил и вскоре привело бы к остановке природного

процесса, если бы на животную материю беспрерывно не

воздействовало внешнее, не подвластное химическому процессу начало, если бы оно вновь и вновь не возбуждало

природный процесс и беспрерывно не нарушало образование животной материи по мертвым химическим законам;

если же принять в качестве предпосылки подобное начало,

то слепую закономерность природы во всех ее образованиях

149можно, как мне кажется, полностью объяснить из действующих при этом химических сил материи, а свободу в этих

образованиях или случайное в них — из случайного по

отношению к химическому процессу нарушения действия

сил, формирующих животную материю, посредством внешнего, независимого от химического процесса начала.

4. Если бы стремление к формированию было абсолютным основанием ассимиляции, роста, воспроизведения

и т. д., то его невозможно было бы подвергнуть дальнейшему анализу; но оно — понятие синтетическое, которое,

подобно всем понятиям такого рода, имеет два фактора:

положительный (природное начало, посредством которого

все время нарушается мертвая кристаллизация животной

материи) и отрицательный (химические силы животной

материи). Только из этих факторов можно конструировать

стремление к формированию. Но если бы оно было абсолютным основанием, не допускающим дальнейшего объяснения, то оно должно было бы быть присуще организованной материи вообще как таковой и проявляться с одинаковой силой во всех организациях, подобно тому как

тяжесть в качестве основного свойства присуща все телам

в равной мере. Между тем, например, в способности к воспроизведению у различных организаций обнаруживается

очень большое различие, и это может служить доказательством того, что само это стремление зависит от случайных

условий (следовательно, не есть абсолютное основание).

5. Равномерный рост всего тела может быть объяснен,

только если приписывать каждому органу свойственную

ему (специфическую) силу ассимиляции; однако она сама

также окажется qualitas occulta, если не принять, что сохраняющая ее причина находится вне организации. Можно

установить в качестве закона, что орган тем труднее восстанавливается, чем большей специфической силой ассимиляции он обладает. Если бы стремление к формированию

было абсолютным основанием воспроизведения, то не было

бы основания для того, что один орган восстанавливается

с большей легкостью, чем другой. Если же это стремление

зависит, с одной стороны, от постоянного влияния на организацию положительного природного начала, с другой —

от химических свойств органической материи, то очевидно,

что, чем своеобразнее и индивидуалънее (химический)

состав и форма органа, тем труднее должно быть и его

восстановление. Поэтому способность к восстановлению

свидетельствует не столько о совершенстве, сколько о несовершенстве организации. Если бы стремление к формиро-

150ванию было абсолютным, то воспроизведение во всех его

формах должно было бы быть всеобщим свойством органических частей, а не только таких организаций, в которых

отсутствует выраженная индивидуальность органов (по их

качеству и форме).

Рассмотрим тело полипов. Все тело этих созданий,

известных своей неизменной способностью к воспроизведению, почти сплошь однородно; здесь ни один орган не

выделяется, здесь нет ярко выраженного образа; весь полип

кажется единой массой слипшегося студенистого вещества;

вся его ткань состоит из студенистых частиц, которые

держатся на тонкой общей, также студенистой основе

(см. Блуменбах. «О стремлении к формированию», с. 88).

Именно эти полипы, восстанавливая часть тела (ибо в данном случае вряд ли можно говорить об органе), используют

для этого вещество материи всего своего остального тела,

и это может служить доказательством того, что их способность к воспроизведению зависит от однородности материи, из которой состоит все их тело. «При этом весьма

заметно, что восстановившие утраченную часть своего тела

полипы даже при обильном питании становятся значительно меньше, чем были прежде, и, по мере того как искалеченное тело воспроизводит утраченные части, оно само как

будто в такой же степени сжимается и становится короче

и тоньше» (Блуменбах, с. 29).

Сколь значительна, напротив, индивидуальность органов во всех тех организациях, которые не восстанавливают

утраченные члены! И разве не снижается заметно способность к восстановлению, по мере того как индивидуальность органов (а следовательно, и разнородность их химического состава и связанное с этим различие в их виде)

бесконечно увеличивается? И разве мы не видим, как в одной и той же организации