Эти физиологи не
устают повторять, что все изменения в живом теле зависят
от изменений в химическом составе; однако они не хотят,
чтобы этот состав был определенно назван, но требуют,
чтобы, пользуясь смутными и общими понятиями, которые
они заимствовали из химии, не умея их объяснять, мы
шарили в темноте или удовлетворялись пустыми словами.
Однако в некоторой степени их несогласие с опрометчивыми толкователями, которые называют кислород единственной причиной раздражимости (хотя и не могут при этом
объяснить, как это происходит), можно считать обоснованным. По отношению к нашему объяснению эти возражения не имеют силы;
bb) против этой гипотезы, что кислород играет при
раздражимости лишь вторичную роль, так как раздражимость есть процесс раскисления; поэтому подлинной причиной (положительным началом) раздражимости должен
быть не кислород, а именно противоположное ему начало.
В предшествующем изложении все дело было в том,
чтобы доказать, что выдаваемое до сих пор за начало жизни
относится только к отрицательным началам жизни. Посредством полной индукции мы показали, что представления химической физиологии все еще не определили положительное начало и подлинную причину жизни. Теперь
нам надлежит показать, что, только допустив наличие
такого начала, можно будет полностью объяснить все процессы в животном организме, и таким образом, рассматривая положительное жизненное начало в его различных
функциях, мы, постепенно приближаясь к нему, определим, каковы его природа и происхождение.
IV. О положительной причине жизни
1
Первое, что следует считать функцией ж и з н и , — это
неустанное движение, в котором она заставляет пребывать
6 * 163жидкие субстанции животного организма, ибо жидкость
как подлинный элемент жизни природа ввела в каждое
живое существо в качестве того глубочайшего, посредством
чего тело, которое, будучи твердой субстанцией, есть повсюду только сосуд и остов, собственно только и становится
одушевленным (Баадер. «Начала физиологии», с. 47). Мы
видим, что повсюду, где одна часть тела раздражается
раньше другой, возникает набухание, т. е. приток жидкостей животного тела. Это можно объяснить, только если
принять, что всякое раздражение вызывает в органе
увеличение емкости по отношению к отрицательному жизненному началу, связанному с кровью (ибо только кровь,
которая проходит по артериям, движется не под действием
механического или гидравлического приспособления; за
протекающей по венам темной кровью, напротив, закрываются клапаны, которые предотвращают обратный приток ее
в сердце), примерно так, как в системе тел при нарушении
температурного равновесия тепловая материя переходит
в то тело, емкость которого увеличилась. Лишь благодаря
этому живое тело становится системой, т. е. замкнутым
в себе самом целым. Значит, кровообращение зависит от
постоянного чередования противоположных процессов,
один из которых поддерживается посредством положительного начала с помощью нервов, другой — посредством
крови в качестве среды отрицательного начала. Что такое
чередование постоянно происходит в живом организме
и что исключительно этим чередованием полностью объясняется движение жидкостей в животном организме, мы
вскоре увидим и из других опытов. […]
3
а) Уже давно идет речь о том, что в раздражимой фибре
поддерживается постоянный флогистический процесс или,
другими словами, что в раздражимости участвует кислород. Однако все физиологи, согласные с тем, что в теле идет
такой флогистический процесс, смущены не только тем, что
они не могут показать, как этот процесс происходит, но
прежде всего тем, что они не могут указать на причину
определенного количества этого процесса. Брандис, например, в часто цитируемой нами работе («Опыт», § 18)
говорит: «То, что этот флогистический процесс в живом
волокне становится не больше того, чем он должен быть,
164чтобы не разрушить органическую фибру, зависит от незначительного количества кислорода, которое каждый раз
остается в запасе». Однако легко понять, насколько неудовлетворительно это объяснение. Следовательно, очевидно, что для понимания подобного непрерывного процесса
окисления необходимо исходить из причины, которая заранее количественно определяет этот процесс, и этой причиной может быть только то, о чем мы говорили с самого
н а ч а л а , — начало раскисления, следовательно, степень
окисления в каждой отдельной фибре равна степени окисления, предшествовавшей ей.
b) Однако естественно возникает вопрос: что же определяет эту степень раскисления? Выше (2) мы допустили,
что положительное начало действует не одинаково на все
органы и, таким образом, возникает их удельная емкость по
отношению к отрицательному началу. Но, спросят нас, что
же определяет ту степень, в которой действует на органы
положительное начало? Желая ответить на этот вопрос, мы
обнаруживаем, что оказались в порочном кругу, который,
однако, не может быть для нас совершенно неожиданным.
Предмет нашего исследования — происхождение жизни.
Но жизнь заключается в круговороте, в последовательности
процессов, которые непрерывно возвращаются к самим
себе, и поэтому невозможно указать, какой именно процесс
возбуждает жизнь, какой из них протекает раньше, какой
позже. Каждая организация есть замкнутое в себе целое,
в котором все одновременно; механистическое объяснение
здесь совершенно неприемлемо, поскольку в подобном
целом нет ни до, ни после.
Следовательно, лучшее, что мы можем с д е л а т ь , — это
прийти к заключению, что ни один из этих противоположных процессов не определяет другой, но они определяют
друг друга, находятся в равновесии друг с другом.
Если положительное начало определено отрицательным, а отрицательное — положительным, то из этого следует положение: чем меньше емкость органа по отношению
к положительному началу, тем меньше и его емкость по
отношению к отрицательному началу, и, наоборот, чем
больше емкость органа по отношению к отрицательному
началу, тем больше она по отношению к положительному
началу.
Возникает вопрос: на основании чего можно определить
емкость органа по отношению к положительному и отрицательному началам?
165Положительное начало действует посредством нервов
на раздражимые органы. Следовательно, чем меньше количество нервов идет к органу, тем меньше его емкость по
отношению к кислороду, а, чем меньше его емкость по
отношению к кислороду, тем более необходим в нем (менее
подвержен произволу) процесс раскисления, тем больше
его раздражимость.
Поступающая в сердце артериальная кровь все время
нарушает равновесие его химического состава, так как его
емкость по отношению к отрицательному началу ничтожна; следовательно, противоположный процесс происходит
в нем совершенно непроизвольно, и сама эта мышца поэтому и называется непроизвольной мышцей. Нервы сердца
настолько нежны и немногочисленны, что в последнее
время стали даже сомневаться в их существовании (Берендс. «Diss [ertatla] qua probatur, cor nervis carere».— In:
«Ludwig. Script [ores] neurol [ogicae] min [ores]». T. 3,
pp. 1 ss. 3 9 ) . Этим средством природа достигла того, что
данная мышца послушна только животному импульсу, ибо
капли окисленной крови достаточно, чтобы нарушить равновесие ее состава. Представление, будто узлы межреберного нерва, ответвления которого идут к сердцу, препятствуют произвольным действиям этой мышцы, прерывая в качестве подчиненных мозговых центров ее связь
с головным м о з г о м , — правда, остроумная, но неверная
мысль, ибо нервы, которые идут к произвольным мышцам,
также не лишены подобных узлов.
Значимым будет и обратное положение: чем большее
число нервов идет к органу и чем они крупнее, тем больше
его емкость по отношению к кислороду, а, чем больше его
емкость по отношению к кислороду, тем меньше необходимости и непроизвольности в проявлениях его раздражимости (посредством которых разлагается кислород). К органам, больше всего подвластным произволу, идет большинство крупных нервов. Галлер уже заметил, что только
к большому пальцу идет большее число нервов, чем к беспрестанно раздражаемому сердцу. Если непроизвольные
мышцы раздражаются для действия одним атомом кислорода (извлеченное из тела животного сердце часто вновь
оживляется одним дуновением воздуха), то, напротив,
нужно известное количество этого начала, чтобы поддерживать произвольные движения; отсюда и утомление произвольных органов, необходимость покоя и временное
прекращение произвольных движений во сне.
Если природа поставила раздражимость непроизволь
166ных мышц в зависимость от процесса в животном организме, то, наоборот, от раздражимости произвольных органов она сделала зависимым процесс в животном организме.
Парализованные члены становятся дряблыми, вялыми и заметно сокращаются. Поскольку каждое мышечное движение увеличивает емкость органов по отношению к отрицательному началу и поскольку каждое выделение этого
начала из крови связано с частичной свертываемостью, это
объясняет, почему в органах, которые больше всего упражняются (например, в правой руке, правой ноге и т. д.),
тверже, больше и сильнее не только мышцы, но даже артерии и все остальные части.
Наконец, так как природа не могла поставить эти
движения в зависимость от процесса в животном организме, причину их необходимо было поместить в более
высокое, независимое от процесса в животном организме
свойство (чувствительность).
П р и м е ч а н и е . Более строго, чем это было сделано
здесь, произвольные и непроизвольные органы не могут
быть противопоставлены друг другу, так как произвол при
действии страстей оказывает некоторое влияние и на такие
непроизвольные органы,-как сердце; напротив, при страшных болезнях произвольные органы переходят в непроизвольные (быть может, потому, что их емкость по отношению к отрицательному началу в значительной степени
уменьшается).
Оставаясь внутри той сферы, которая нам отведена
понятием жизни, мы обнаруживаем все-таки, что непроизвольные движения возбуждаются отрицательным началом и что обратное относится к движениям произвольным;
однако то и другое возможно только посредством противоположных начал. С этим полностью совпадают явления
сокращений сердца: желудочки сердца сокращаются не
сразу после того, как в них притекает кровь. Это наблюдение (стоившее Галлеру таких усилий) со всей очевидностью доказывает, что отрицательное начало (крови) само
по себе не приводит к сокращению сердца, а, чтобы это
действительно произошло, к отрицательному началу должно присоединиться действие другого (положительного)
начала.
Если бы только кислород был причиной раздражимости
сердца, то эта мышца должна была бы в конце концов оказаться перенасыщенной кислородом. Но кислород служит
лишь тому, чтобы сердце было способно к сокращению.
В каждом сокращении (причину которого следует искать
167в значительно более высоком начале) сердце теряет кислород, и, таким образом, один и тот же процесс может все
время повторяться; в противном случае, если бы его не
уравновешивал противоположный процесс, он бы замер.
4
Теперь несомненно, что раздражимость есть общий
продукт противоположных начал, но еще не ясно, как эти
начала действуют при раздражимости.
Если представить себе сокращение органа только как
химическую редукцию, то это могло бы объяснить уменьшение объема раздраженного органа, но не эластичность,
с которой сокращается орган.
Поэтому пора отказаться от мертвых понятий, которые
возникают, когда речь идет о происхождении раздражимости, из-за таких выражений, как «флогистический процесс» и т. п.
а) То, что при этом действует кислород, также не
доказывает, что при раздражении имеет место флогистический процесс, как и то, что этот процесс имеет место при
действии электричества потому, что в нем участвует воздух.
К тому же, как уже было замечено выше, азот, основа всех
раздражимых органов, сам по себе не есть горючее вещество, т. е. он не соединяется с кислородом, подобно действительно горючим субстанциям, из чего следует, что и соотношение этих веществ в раздражимости значительно более
высокого порядка, чем то, которое имеет место во флогистическом процессе. Именно это особое свойство азота и содержит, без сомнения, основание того, что он составляет
едва ли не преобладающую часть животной материи.
Это, безусловно, явствует и из следующих замечаний.
Основу всех белых органов, например нервов, составляет
студенистое вещество, они не содержат азота и, вероятно,
именно поэтому являются теми органами, которые природа
противопоставила мышцам как местонахождению раздражимости. Напротив, белок, основа перепонок, сухожилий,
хрящей, уже восприимчивее к кислороду и свертывается
под действием кислот. И наконец, волокнообразная часть
крови, основа мышц, содержит наибольшее количество
азота, вследствие чего они достигают совершенно особой
емкости по отношению к кислороду и становятся собственно местонахождением раздражимости.
