несмотря

на ограничение, нет пассивности, если и то, что ее ограничивает, также положительно, а изначальная ее двойственность есть борьба реально противоположных тенденций.)

f) Для того чтобы возник продукт, эти противоположные тенденции должны столкнуться. Однако поскольку

они положены равными (ибо нет основания полагать их

неравными), то, столкнувшись, они уничтожат друг друга;

следовательно, продукт будет равен нулю, т. е. и в этом

случае не возникнет.

Это неизбежное, хотя до сих пор недостаточно осознанное противоречие (а именно то, что продукт может возникнуть лишь вследствие столкновения противоположных

тенденций, а эти противоположные тенденции взаимно

уничтожают друг друга) может быть разрешено только

следующим образом.

Устойчивое пребывание продукта немыслимо без постоянного его воспроизведения. Продукт следует мыслить

в каждый момент уничтоженным и в каждый момент вновь

воспроизведенным. Мы видим, собственно говоря, не пребывание продукта, а только его постоянное воспроизведение.

(Без сомнения, вполне понятно, что ряд 1 — 1 + 1…,

мыслимый бесконечным, не равен ни 1, ни 0. Однако глубже находится основание того, что этот ряд, мыслимый

бесконечным, равен В этом ряду некая абсолютная

величина ( = 1 ) все время уничтожается, все время возвращается и производит посредством этого возвращения не

саму себя, но все-таки нечто среднее между самой собой

и ничем. Природа в качестве объекта есть то, что создается

в этом бесконечном ряду, и равна дроби от изначального

единства, числителем которой служит никогда не снимаемая двойственность.)

g) Если пребывание продукта есть постоянное воспроизведение, то и всякая устойчивость есть только в природе

197как объекте, в природе же как субъекте есть только бесконечная деятельность.

Изначально продукт не более чем просто точка, граница, и лишь под натиском природы на эту точку она как бы

возвышается до наполненной сферы, до продукта. (Представим себе поток, он — чистое тождество; там, где он

наталкивается на препятствие, образуется водоворот; этот

водоворот не есть нечто устойчивое, он в каждое мгновение

исчезает и в каждое мгновение возникает вновь. В природе

изначально ничего различено быть не может; все продукты

еще как бы растворены и невидимы во всеобщей продуктивности. Лишь после того как даны точки торможения,

продукты постепенно оседают и выступают из общего

тождества. В каждой такой точке поток разбивается (продуктивность уничтожается), но ежеминутно приближается

новая волна, которая наполняет сферу.)

Задача натурфилософии состоит не в том, чтобы объяснить продуктивное в природе, ибо, если она не положит

его в природу изначально, она никогда не привнесет его

в природу. Ее задача объяснить постоянство. Однако то,

что в природе что-либо становится постоянным, может

быть объяснено только самой борьбой природы, направленной против всякого постоянства. Продукты являлись бы

только точками, если бы природа своим натиском не придавала им объем и глубину, и длились бы они лишь мгновение, если бы природа ежеминутно не совершала натиск на

них.

h) Этот иллюзорный продукт, который воспроизводится в каждый момент, не может быть действительно бесконечным продуктом, ибо в противном случае продуктивность в самом деле исчерпала бы себя в нем; однако он не

может быть и конечным продуктом, ибо в него вливается

сила всей природы. Следовательно, он должен быть конечным и бесконечным одновременно, только по видимости

конечным, но находящимся в бесконечном развитии.

Точка, на которую изначально падает этот продукт, есть

общая точка торможения природы, точка, с которой начинается вся эволюция природы. Однако эта точка находится

в эволюционирующей природе не где придется, а повсюду,

где есть продукт.

Продукт конечен, но, поскольку в нем сконцентрирована бесконечная продуктивность природы, в нем должно

быть стремление к бесконечному развитию. Таким образом,

мы постепенно, проходя через все промежуточные звенья,

198пришли к конструкции бесконечного становления, к эмпирическому изображению идеальной бесконечности.

В том, что называют природой (т. е. в этом скоплении

отдельных объектов), мы видим не сам исконный продукт,

а его эволюцию (поэтому точка торможения не может

остаться единственной). Посредством чего эта эволюция

опять абсолютно тормозится, что должно произойти для

того, чтобы возник фиксированный продукт, еще не объяснено.

Однако благодаря этому продукту развертывается изначальная бесконечность; эта бесконечность никогда не исчезает. Величина, которая развертывается в бесконечном

ряду, остается бесконечной в каждой точке линии, следовательно, природа бесконечна в каждой точке эволюции.

Изначальная точка торможения продуктивности лишь

одна, однако количество точек торможения эволюции можно мыслить бесконечным. Каждая такая точка обозначена

для нас продуктом, но в каждой точке эволюции природа

еще бесконечна, следовательно, природа еще бесконечна

в каждом продукте, и в каждом заключен зародыш универсума *.

(Что тормозит бесконечное стремление в продукте, еще

не выяснено. Изначальное торможение продуктивности

природы объясняет только, почему эволюция идет с конечной скоростью, но не почему она идет с бесконечно

малой скоростью.)

i) Продукт уходит в своей эволюции в бесконечность.

Следовательно, в этой эволюции не может встретиться

ничего, что бы не было все еще продуктом (синтезом) и не

могло бы распасться на новые факторы, каждый из которых

в свою очередь имеет свои факторы.

Таким образом, даже посредством уходящего в бесконечность анализа в природе невозможно найти что-либо

абсолютно простое.

к) Если, однако, мысленно представить себе эволюцию

завершенной (хотя она никогда не может быть завершенной), то эволюция не могла бы остановиться на чем-то, что

еще есть продукт, а только на чисто продуктивном.

Возникает вопрос, может ли нечто последнее, такое,

* Некий путешественник, находясь в Италии, заметил, что на большом обелиске в Риме можно увидеть изображение всей мировой истории;

так же и в каждом продукте природы. Каждый минерал — фрагмент

летописи Земли. Но что такое Земля? Ее история вплетена в историю всей

природы, и единая цепь тянется от окаменелости через всю неорганическую и органическую природу вплоть до истории универсума.

199что уже не субстрат, а причина всякого субстрата, уже

не продукт, а абсолютно продуктивное, если не проявиться — ибо это н е м ы с л и м о , — то по крайней мере быть как-то

открыто в опыте?

1) Поскольку оно по своему характеру безусловно, оно

должно было бы предстать как нечто такое, что, не будучи

само в пространстве, есть принцип всякого наполнения

пространства (см. «Набросок», с. 15).

То, что наполняет пространство, не есть материя, ибо

материя и есть само наполненное пространство. Следовательно, то, что наполняет пространство, не может быть

материей. В пространстве есть лишь то, что есть, а не само

бытие.

Очевидно, что положительное внешнее созерцание того,

что не есть в пространстве, невозможно. Следовательно, оно

должно быть по крайней мере отрицательно представляемым. Это происходит таким образом.

То, что находится в пространстве, может быть в качестве такового подвергнуто механическому или химическому разрушению. То, что не может быть разрушено ни

механически, ни химически, должно, следовательно, находиться вне пространства. Нечто подобное есть лишь последнее основание всякого качества, ибо хотя одно качество

может быть стерто другим, но происходит это только в некоем третьем продукте С, для образования и сохранения

которого должны продолжать действовать А и В (противоположные С факторы).

Однако это нерушимое, мыслимое только как чистая

интенсивность, будучи причиной всякого субстрата, есть

одновременно и принцип всей бесконечной делимости.

(Бесконечно делимое тело даже в своей мельчайшей частице еще в такой же степени наполняет пространство.)

Следовательно, то, что чисто продуктивно, не будучи

продуктом, есть только последнее основание качества. Однако качество всегда определенно, продуктивность же

изначально неопределенна. Тем самым продуктивность

являет себя в качествах уже заторможенной, а так как она

в них вообще являет себя наиболее изначально, она являет

себя в них и изначально наиболее заторможенной.

Мы достигли того пункта, в котором наши представления расходятся с представлениями физики, обычно именуемой динамической.

Наше утверждение в краткой формулировке таково:

если бы бесконечная эволюция природы завершилась (что

200невозможно), она распалась бы на изначальные и простые

действия, или, если дозволено так выразиться, на простые

продуктивности. Следовательно, наше утверждение сводится не к тому, что в природе есть подобные простые

действия, а только к тому, что они служат идеальными

основаниями для объяснения качества. Эти энтелехии не

могут быть действительно показаны, они не существуют.

Доказательства здесь требует лишь то, что утверждается,

не более того, а именно что такие изначальные продуктивности должны мыслиться как основания для объяснения

всякого качества. Доказательство это таково.

То, что ничто, существующее в пространстве, т. е. вообще ничто, не может быть механически просто, в доказательстве не нуждается. Следовательно, то, что истинно просто, может быть мыслимо не в пространстве, а только вне

его. Но вне пространства мыслится только чистая интенсивность. Это понятие чистой интенсивности выражается

понятием действия. Прост не продукт этого действия,

а само действие, абстрагированное от продукта; оно должно

быть простым, чтобы продукт мог быть бесконечно делимым. Ибо, даже если частицы продукта близки к исчезновению, интенсивность должна оставаться. И эта интенсивность есть то, что даже при бесконечном делении сохраняет

субстрат.

Следовательно, если атомистика сводится к утверждению, согласно которому нечто простое есть идеальное

основание для объяснения качества, то наша философия

является атомистикой; однако, поскольку наша философия

полагает это простое в нечто такое, что только продуктивно,

не будучи продуктом, она является динамической атомистикой.

Ясно одно: если принять, что возможно абсолютное

разъединение природы на ее факторы, то последним, что

останется, должно быть нечто, абсолютно противостоящее

всякому делению, т. е. простое. Однако простое можно

мыслить только динамически, и в качестве такового оно

вообще не есть в пространстве (оно обозначает лишь нечто,

мыслимое вне всякого наполнения пространства), следовательно, и созерцаться оно может только посредством своего

продукта. Для него и не дано другой меры, кроме его продукта. Ибо, будучи мыслимо в его чистом виде, оно есть

лишь подступ к продукту (так же как точка является лишь

подступом к линии), одним словом — чистая энтелехия. Но

то, что познается не само по себе, а лишь в своем продукте,

познается только эмпирически. Следовательно, если каж-

201дое изначальное качество как качество (а не как субстрат,

которому качество только присуще) должно мыслиться как

чистая интенсивность, чистое действие, то качества вообще

составляют лишь то абсолютно эмпирическое в нашем

знании природы, конструкция чего невозможна и применительно к чему в натурфилософии необходимо только доказательство того, что они составляют абсолютную границу ее

конструкции.

Вопрос об основании качества предполагает эволюцию

природы завершенной, т. е. предполагает нечто, только

мыслимое, и поэтому ответ на него также может быть дан

лишь посредством идеального основания для объяснения.

Этот вопрос задан с точки зрения рефлексии (направленной на продукт), тогда как подлинная динамика всегда

остается на точке зрения созерцания.

(Однако здесь надлежит сразу же заметить, что в том

случае, если основание для объяснения качества предстает

как идеальное, речь идет только об объяснении качества,

поскольку оно мыслится абсолютным 4. Речь идет не о качестве, поскольку оно обнаруживается, например, в динамическом процессе. Для качества, поскольку оно относительно, в самом деле существует (не только идеальное, но

и действительно реальное) основание для его объяснения

и определения; тогда качество определяется противоположным качеством, по отношению к которому оно положено в столкновении, а это противоположение в свою очередь

определяется более высоким противоположением, и так до

бесконечности; так что если бы эта общая организация

могла распасться, вся материя погрузилась бы в динамическую бездеятельность, т. е. в абсолютное отсутствие качества. (Качество есть высшая потенция материи, до которой

она сама себя в своем взаимодействии возвышает.) В дальнейшем будет доказано, что динамический процесс ограничен для каждой отдельной сферы, ибо только таким образом

возникают устойчивые точки соотношения для определения качества. Ограничение динамического процесса,

т. е. подлинное определение качества, совершается посредством той же силы,