самому себе. Но таким может быть
лишь объект, который одновременно есть причина и действие, производящее и продукт, субъект и объект самого
себя. Понятие изначального тождества в двойственности
и обратно есть, следовательно, только понятие субъектобъекта, а оно изначально дано лишь в самосознании.
Естествознание произвольно исходит из природы как
продуктивной и произведенной одновременно, чтобы вывести из этого понятия единичное. Непосредственным
объектом знания упомянутое тождество является только
в непосредственном самосознании, в той высшей потенции
самообъективации, которую с самого начала — не произвольно, а посредством свободы — достигает трансцендентальный философ, а изначальную двойственность в природе можно в конечном счете объяснить только в том случае,
если рассматривать природу как интеллигенцию.
к) Положение Я = Я удовлетворяет и другому требованию, предъявляемому к принципу знания; оно состоит
в том, чтобы этот принцип обосновывал одновременно
форму и содержание знания. Ибо высшее формальное
положение А = А возможно только в силу акта, выраженного в положении Я = Я, т. е. посредством акта
самообъективирующегося, тождественного самому себе
мышления. Следовательно, положение Я = Я отнюдь не
подчинено положению тождества, скорее напротив, положение тождества обусловлено им. Ибо если бы Я не было
равно Я, то и А не могло бы быть равно А, ибо равенство,
устанавливаемое первым положением, выражает лишь равенство между субъектом, который выносит суждение,
и тем, в котором А полагается как объект, т. е. равенство
между Я как субъектом и как объектом.
ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
1. Противоречие, разрешенное предшествующей дедукцией, состояло в следующем: наука о знании не может
исходить из объективного, так как она начинается с общего
261сомнения в реальности объективного. Следовательно, безусловно достоверное может заключаться для нее только
в абсолютно необъективном, что доказывает и необъективность положений тождества (в качестве единственных
безусловно достоверных). Однако понять, как из этого
изначально необъективного возникает объективное, было
бы невозможно, если бы это необъективное не было Я,
т. е. принцип, который сам для себя становится объектом.
Лишь то, что не есть изначально объект, может сделать
самого себя объектом и тем самым стать объектом. Из этой
изначальной двойственности в нем самом для Я развертывается все объективное, появляющееся в его сознании,
и только это изначальное тождество в двойственности
и привносит в синтетическое знание единство и связь.
2. Мы считаем необходимым сделать несколько замечаний по поводу словоупотребления в этой философии.
Кант в своей «Антропологии» изумляется тому, что
перед ребенком, как только он начинает говорить о себе
«я», как бы возникает новый мир. В действительности же
это вполне естественно: перед ним открывается интеллектуальный мир, ибо то, что может сказать о самом себе «я»,
именно этим уже поднимается над объективным миром
и переходит из созерцания чуждого к созерцанию самого
себя. Нет сомнения в том, что философия должна исходить
из того понятия, которое охватывает собой всю сферу интеллектуальности и из которого она развивается.
Из этого следует, что в понятии Я заключено нечто
более высокое, чем простое выражение индивидуальности,
что оно является актом самосознания вообще, одновременно с которым, правда, должно возникнуть и сознание
индивидуальности, но который сам по себе не содержит
ничего индивидуального. До сих пор шла речь только
о Я как акте самосознания вообще, и именно из него должна быть выведена всякая индивидуальность.
Сколь невозможно мыслить Я в качестве принципа
лишь как индивидуальное Я, столь же невозможно мыслить его лишь как эмпирическое Я, с которым мы встречаемся в эмпирическом сознании. Чистое сознание, будучи
различным образом определено и ограничено, дает эмпирическое сознание; следовательно, чистое сознание и эмпирическое сознание различны только в отношении ограниченности: устраните границы эмпирического сознания,
и перед вами будет абсолютное Я, о котором здесь идет
речь. Чистое самосознание есть абсолютно вневременной
акт, который и конструирует время; эмпирическое созна-
262ние есть сознание, порождающее себя только во времени
и в последовательности представлений.
Вопрос, что есть Я — вещь сама по себе или явление,
вообще лишен смысла. Я вообще не вещь — ни вещь сама
по себе, ни явление.
Дилемма, которая служит ответом на этот в о п р о с , — все
должно быть либо нечто, либо ничто и т. д. — основана на
двусмысленности понятия «нечто». Если нечто вообще
означает что-либо реальное в отличие от только воображаемого, то Я, конечно, должно быть чем-то реальным, поскольку оно есть принцип всякой реальности. Но столь же
ясно, что именно потому, что Я есть принцип всякой реальности, оно не может быть реальным в том же смысле, как
то, чему присуща только производная реальность. Реальность, которую такие люди считают единственно истинной,
реальность вещей, лишь заимствована и является только
отражением высшей реальности. Поэтому при должном
освещении эта дилемма гласит: все есть либо вещь, либо
ничто; ложность этого утверждения очевидна, ибо, несомненно, существует более высокое понятие, чем понятие
вещи, а именно понятие действования, деятельности.
Это понятие должно быть выше понятия вещи, ибо сами
вещи могут быть постигнуты только как модификации
различным образом ограниченной деятельности. Бытие
вещей не состоит просто в покое или бездеятельности. Ибо
даже всякое наполнение пространства — лишь степень деятельности, а каждая вещь — лишь определенная степень
деятельности, которой наполняется пространство.
Поскольку к Я нельзя отнести ни один из предикатов,
относимых к вещам, то этим и объясняется парадокс, согласно которому о Я нельзя сказать, что оно есть. А сказать
о Я, что оно есть, нельзя только потому, что оно есть само
бытие. Извечный, совершаемый вне всякого времени акт
самосознания, именуемый нами Я, есть то, что дает всем
вещам наличное бытие, что, следовательно, само не нуждается в каком-либо ином бытии, которое служило бы ему
основой, но, опираясь на самого себя и поддерживая самого
себя, объективно являет собой вечное становление, субъективно — бесконечное продуцирование.
3. Прежде чем перейти к построению самой системы, мы
считаем небесполезным показать, каким образом наш принцип может одновременно служить обоснованием как
теоретической, так и практической философии, что, впрочем, само собой разумеется, поскольку это составляет
необходимое свойство принципа.
263Принцип не мог бы быть принципом теоретической
и практической философии одновременно, не будь он сам
одновременно теоретическим и практическим. Поскольку
же теоретический принцип является основоположением,
а практический — велением, то искомое должно находиться между тем и другим; таковым является постулат,
который граничит с практической философией потому, что
он есть просто требование, а с теоретической потому, что он
требует чисто теоретической конструкции. Принудительная сила постулата объясняется также и тем, что он близок
к практическим требованиям. Интеллектуальное созерцание есть нечто такое, что можно требовать или к чему
можно побуждать; тем же, кто этой способности лишен, по
крайней мере следовало бы ее иметь.
4. Каждому, кто до настоящего момента внимательно
следил за ходом наших мыслей, должно быть ясно, что
начало и конец этой философии есть свобода, нечто абсолютно недоказуемое, несущее свою доказательность лишь
в самом себе. Все то, что в других системах грозит свободе
гибелью, здесь выводится из самой свободы. Бытие в этой
системе — лишь снятая свобода. В системе же, где первичным и высшим является бытие, не только знание должно
быть просто копией изначального бытия, но и всякая свобода — лишь необходимой иллюзией, так как начало, движения которого составляют ее кажущиеся проявления, остается неизвестным.
ВТОРОЙ ГЛАВНЫЙ РАЗДЕЛ
ОБЩАЯ ДЕДУКЦИЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ИДЕАЛИЗМА
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
1. Идеализм выражен уже в нашем первом основоположении. Ибо поскольку Я есть непосредственно в силу того,
что оно мыслит себя (ведь оно не что иное, как мышление
самого себя), то положение Я=Я равно положению;
я существую, тогда как положение А = А означает только:
если положено А, то оно положено равным самому себе.
Вопрос, положено ли оно, применительно к Я невозможен.
Если положение «я существую» является принципом всякой философии, то не может быть никакой реальности,
кроме той, которая равна реальности этого положения.
264Однако это положение не означает, что я существую для
чего-то вне меня, а означает только, что я существую для
себя самого. Следовательно, все то, что вообще существует,
может существовать только для Я, никакой другой реальности вообще быть не может.
2. Таким образом, самым общим доказательством общей
идеальности знания следует считать то, которое проводится
в наукоучении с помощью непосредственных выводов из
положения я существую. Но возможно и иное, фактическое
доказательство этого, которое в самой системе трансцендентального идеализма достигается тем, что вся система
знания действительно выводится из этого принципа. Поскольку здесь речь идет не о наукоучении, а о самой
системе знания в соответствии с основоположениями трансцендентального идеализма, то достаточно привести лишь
общий результат наукоучения, чтобы, отправляясь от определенных им положений, приступить к нашей дедукции
упомянутой системы знания.
3. Мы сразу же перешли бы к построению теоретической и практической философии, если бы само это деление
не должно было быть выведено сначала наукоучением,
которое по своей природе не является ни чисто теоретическим, ни чисто практическим, но тем и другим одновременно. Поэтому нам надлежит сначала, как это делается в
наукоучении, доказать необходимость противоположности
между теоретической и практической философиями, доказать, что они друг друга предполагают, что одна невозможна без другой, и основываясь на этих всеобщих принципах,
построить систему обеих философий.
Доказательство того, что все знание должно быть выведено из Я и что нет другого основания реальности знания,
не дает еще ответ на вопрос: каким же образом вся система
знания (например, объективный мир со всеми его определениями, история и т. д.) полагается посредством Я. Даже
самому закоренелому догматику можно доказать, что мир
существует только в представлениях, однако полная убедительность достигается лишь в том случае, если будет
полностью показан механизм возникновения мира из внутреннего принципа духовной деятельности; ибо вряд ли
найдется человек, который, увидев, как объективный мир
со всеми его определениями развертывается без какоголибо аффицирования извне из чистого самосознания, сочтет необходимым существование еще одного, независимого от самосознания мира; в этом, по-видимому, и состоит
мнение, основанное на плохо понятом учении Лейбница
265о предустановленной гармонии *. Однако, прежде чем мы
приступим к выведению этого механизма, следует ответить
на вопрос, что дает нам основание вообще допустить наличие подобного механизма. В ходе этого выведения мы
рассматриваем Я как совершенно слепую деятельность. Мы
знаем, что изначально Я только деятельность; но почему
мы полагаем Я как слепую деятельность? Это определение
будет, очевидно, лишь привходящим по отношению к понятию деятельности. Ссылаться на чувство принужденности
в нашем теоретическом знании и затем умозаключать, что
поскольку Я изначально есть только деятельность, то эту
принужденность можно понять только как слепую (механическую) д е я т е л ь н о с т ь , — такая ссылка на факт в науке,
подобно нашей, недопустима; наоборот, наличие этой принужденности должно быть сначала дедуцировано из природы самого Я; к тому же вопрос об основании упомянутой
принужденности предполагает изначально свободную деятельность, составляющую единство с деятельностью связанной. Так оно и есть. Свобода является единственным
принципом, который лежит в основе всего, и в объективном
мире мы не видим ничего вне нас существующего, а только
внутреннюю ограниченность нашей собственной свободной
деятельности. Бытие вообще есть лишь выражение заторможенной свободы. Следовательно, в знании скована
наша свободная деятельность. Однако вместе с тем у нас не
было бы понятия ограниченной деятельности, если бы в нас
одновременно не было деятельности неограниченной. Это
необходимое сосуществование в одном и том же тождественном субъекте деятельности свободной, но ограниченной и деятельности, не допускающей ограничения,
должно быть, если оно вообще есть, необходимым, и дедуцировать эту необходимость