вне всякого времени. С каждым эмпирическим сознанием время как бы начинается заново; но каждое эмпирическое сознание предполагает, что до него какое-то время уже
протекло, так как это сознание может начаться только
в определенной точке эволюции. Поэтому для эмпирического сознания время никогда не может начаться, и для
эмпирической интеллигенции нет иного начала во времени,
кроме того, которое дается абсолютной свободой. Поэтому
можно сказать, что каждая интеллигенция — только не для
самой себя, а в объективном рассмотрении — есть абсолютное начало во времени, абсолютная точка, как бы
брошенная и положенная во вневременности бесконечности, точка, с которой только и начинается всякая бесконечность во времени.
Обычное возражение против идеализма состоит в том,
что представления о внешних вещах возникают у нас совершенно непроизвольно, что мы никак не можем их не
получать и не только не производим их, но вынуждены
принимать их такими, как они нам даны. Однако то, что
представления должны являться нам таким образом, можно вывести из самого идеализма. Для того чтобы вообще
созерцать объект в качестве такового, Я должно положить
предшествующий момент в основание настоящего момента; следовательно, прошлое всегда возникает только в силу
действования интеллигенции и необходимо лишь постольку, поскольку необходимо это движение Я назад. Основание
же того, что для меня в настоящий момент не может возникнуть ничего другого, кроме того, что возникает, следует
искать единственно в бесконечной последовательности духа. Для меня теперь может возникнуть объект только
с этими, а не с какими-либо другими определениями потому, что в предшествующий момент я произвел такой
объект, в котором содержалось основание именно для этих,
а не для других определений. Как интеллигенция одним
актом продуцирования сразу же может оказаться вовлеченной в целую систему вещей, легко объяснить по аналогии с бесчисленными другими случаями, когда разум
в силу присущей ему последовательности, приняв какуюлибо одну предпосылку, оказывается втянутым в сложнейшую систему даже в том случае, если эта предпосылка была
принята совершенно произвольно. Так, например, нет более сложной системы, чем система гравитации; для ее
360создания потребовалось величайшее напряжение человеческого духа, а между тем ввел астронома в этот лабиринт
движений и вывел его оттуда весьма простой закон. Нет
сомнения в том, что наша десятичная система счета принята совершенно произвольно, между тем одной этой предпосылкой математик оказывается вовлеченным в такую
систему следствий, которые (как, например, поразительные свойства десятичных дробей), быть может, полностью
еще никто не раскрыл.
Следовательно, в продуцировании, происходящем в
данный момент, интеллигенция никогда не бывает свободной, потому что она производила и в предшествующий
момент. Первым продуцированием свобода продуцирования как бы навсегда утрачена. Однако для Я не существует
первого продуцирования, ибо то, что интеллигенция является себе так, будто она вообще только начала представлять, также относится только к ее особой ограниченности.
Если отвлечься от этой ограниченности, то интеллигенция
извечна, и для нее никогда не было начала продуцирования. Когда высказывается суждение, что интеллигенция
начала производить, это всегда означает, что она сама
составляет такое суждение на основании определенного
закона; отсюда следует, что интеллигенция начинает представлять полностью для самой себя, но это отнюдь не
означает, что она начинает представлять объективно или
сама по себе.
Вопрос, которого не может избежать идеалист, заключается в том, как же он признает наличие прошлого и что
служит ему гарантией этого наличия? Настоящее каждый
объясняет, исходя из своего продуцирования, но что заставляет его признать существование чего-то до того, как
он начал производить? Существовало ли прошлое само по
себе — вопрос столь же трансцендентный, как вопрос,
существует ли вещь сама по себе. Прошлое есть лишь
посредством настоящего, следовательно, для каждого —
только посредством его изначальной ограниченности; если
отвлечься от этой ограниченности, то все, что происходило,
и все, что п р о и с х о д и т , — продукт одной только интеллигенции, которая в своем бытии не имеет ни начала, на
конца.
Если вообще пытаться определить во времени абсолютную интеллигенцию, которой присуща не эмпирическая, а абсолютная вечность, то следует сказать, что она —
все, что есть, что было и что будет. Эмпирическая же интеллигенция, чтобы быть чем-то, т. е. быть определенной, дол-
361жна перестать быть всем и вне времени. Для нее изначально существует только настоящее; в силу ее бесконечного
стремления настоящий момент становится для нее залогом
будущего, но эта бесконечность уже не абсолютная, т. е. не
вневременная, а эмпирическая, созданная последовательностью представлений. Интеллигенция стремится, правда,
в каждый данный момент создавать представление об
абсолютном синтезе; по словам Лейбница, душа создает
в каждый момент представление об универсуме. Однако,
поскольку осуществить это посредством абсолютного действования она не может, она пытается достигнуть этого
путем последовательных, развертывающихся во времени
актов.
с) Поскольку время само по себе и для себя, или
изначально, обозначает только границу, то, будучи созерцаемо извне, т. е. в связи с пространством, оно может созерцаться только в виде движущейся точки, т. е. линии. Но
линия есть самое изначальное созерцание движения; всякое движение созерцается как движение, лишь поскольку
оно созерцается как линия. Следовательно, изначальная
последовательность представлений, созерцаемая извне,
есть движение. Но так как интеллигенция ищет во всем
ряду последовательностей собственное тождество и так как
это тождество в каждый момент снималось бы при переходе
от представления к представлению, если бы интеллигенция
не стремилась все время восстанавливать его, то переход от
представления к представлению должен осуществляться
посредством непрерывной величины, т. е. такой, каждая
частица которой не является абсолютно наименьшей.
Между тем переход этот совершается во времени,
следовательно, такой величиной будет время. И поскольку
всякая изначальная последовательность в интеллигенции
представляется извне как движение, то закон непрерывности есть основной закон всякого движения.
Аналогичное свойство пространства доказывается подобным же образом.
Так как последовательность и все изменения во времени — не что иное, как развертывание абсолютного синтеза,
которым все заранее предопределено, то последнее основание всякого движения следует искать в факторах самого
этого синтеза; между тем эти факторы — не что иное, как
факторы изначальной противоположности, следовательно,
и основание всякого движения надлежит искать в факторах
этой противоположности. Изначальная противоположность
может быть снята только в бесконечном синтезе, в конеч-
362ном же объекте — только на мгновение. Противоположность в каждый момент заново возникает и в каждый
момент вновь снимается. Это постоянное возникновение
и постоянное снятие противоположности в каждый момент
должно быть последним основанием всякого движения.
Данное положение, которое является принципом динамической физики, находит себе место, подобно всем другим
принципам подчиненных наук, в трансцендентальной философии.
IV
В описанной здесь последовательности интеллигенция
занята не ею, ибо эта последовательность совершенно
непроизвольна, а сама собой. Она ищет саму себя, но
именно тем самым бежит от самой себя. Вступив в эту
последовательность, она уже не может созерцать себя иной,
чем действующей в этой последовательности. Однако мы
уже дедуцировали самосозерцание интеллигенции в этой
последовательности, и дедуцировали его посредством взаимодействия. До сих пор мы могли пояснять взаимодействие
только как относительный, а не как абсолютный синтез,
т. е. не в качестве созерцания всей последовательности
представлений. Совершенно невозможно мыслить, как вся
последовательность может стать объектом, если эта последовательность не ограничивается.
Здесь, следовательно, мы приходим к необходимости
третьего ограничения, которое помещает интеллигенцию
в еще более узкую сферу, чем все предыдущие; но пока нам
приходится довольствоваться тем, что мы его только постулируем. Первое ограничение Я состояло в том, что оно
вообще становилось интеллигенцией, второе — что оно должно исходить из наличного момента или может вступать
только в определенную точку последовательного ряда. Но,
начиная уже с этой точки, ряд мог уходить в бесконечность.
Однако если эта бесконечность в свою очередь не подвергнется ограничению, то невозможно понять, как интеллигенция может выйти из совершаемого ею продуцирования
и созерцать саму себя в качестве производящей. До сих пор
интеллигенция и сама последовательность были едины;
теперь же интеллигенция должна противопоставить себе
последовательность, чтобы созерцать себя в ней. Однако
последовательность являет себя только в смене акциденций, а созерцаема она может быть лишь в том случае, если
субстанциальное в ней будет созерцаться в качестве пребывающего. Но субстанциальное в этой бесконечной последо-
363вательности — не что иное, как сам абсолютный синтез,
который не возник, а существует от века. Между тем интеллигенция не может созерцать абсолютный синтез, т. е. универсум, если он не становится для нее конечным. Следовательно, интеллигенция не может созерцать и последовательность, если универсум не ограничивается для нее
в созерцании.
Однако интеллигенция так же не может перестать
производить, как не может перестать быть интеллигенцией.
Поэтому названная последовательность представлений не
может быть подвергнута для нее ограничению, не оставаясь
и в этом ограничении бесконечной. Для того чтобы сразу
пояснить это, укажем на то, что во внешнем мире существует постоянная смена изменений, которые, однако, не теряются в бесконечности, но ограничиваются определенным
циклом и постоянно его повторяют. Следовательно, эта
смена изменений конечна и бесконечна одновременно;
конечна, поскольку она никогда не переходит определенную границу, бесконечна, поскольку она постоянно возвращается к самой себе. Окружность — это изначальный
синтез конечности и бесконечности, в который должна
переходить и прямая линия. То, что последовательность
идет по прямой, лишь видимость, так как она постоянно
возвращается к самой себе.
Но интеллигенция должна созерцать последовательность в качестве возвращающейся к самой себе; в силу
этого созерцания для нее, без сомнения, возникнет новый
продукт, и она вновь не сможет созерцать последовательность, так как вместо последовательности для нее возникнет нечто совсем иное. Вопрос в том, каков же будет
этот продукт.
Можно смело сказать, что органическая природа дает
нам наиболее очевидное доказательство в пользу трансцендентального идеализма, ибо каждое растение может служить символом интеллигенции. Для растения усваиваемый
или впитываемый им в определенной форме материал
предобразован в окружающей природной среде, но откуда
же может он взяться для интеллигенции, абсолютной
и единственной? Следовательно, поскольку интеллигенция
производит материал и форму из себя самой, она абсолютно
органична. В изначальной последовательности представлений она являет себя нам как деятельность, которая непрерывно служит одновременно причиной и действием самой
себя; причиной — поскольку она производит, действием —
поскольку она есть произведенное. Полагая, что в интелли-
364генцию все привходит извне, эмпиризм по существу объясняет ее природу чисто механически. Если интеллигенция
вообще органична, а она такова, то все внешнее по отношению к ней она привносит изнутри и универсум для нее
лишь более грубый и отдаленный орган самосознания,
тогда как индивидуальный организм — более тонкий и непосредственный его орган.
В дедукции органической природы следует прежде
всего ответить на четыре вопроса.
1) Почему вообще необходима органическая природа?
2) Почему в органической природе необходима последовательность ступеней?
3) Почему существует различие между одушевленной
и неодушевленной организацией?
4) В чем основная особенность всякой организации?
1) Необходимость органической природы дедуцируется
следующим образом.
Интеллигенция должна созерцать саму себя в своем
продуктивном переходе от причины к действию, или в последовательности своих представлений, которая возвращается к самой себе. Однако она не в состоянии сделать это, не
придавая данной последовательности постоянство, или не
представляя ее в покое. Такая возвращающаяся к самой
себе, представленная в покое последовательность и есть
организация. Понятие организации не исключает всякое
понятие последовательности. Организация — это заключенная в границы и представленная фиксированной последовательность. Выражением органического образования
является покой, хотя такое постоянное воспроизведение
покоящегося образования возможно только при непрерывном внутреннем изменении. Следовательно, столь же несомненно как то, что интеллигенция в изначальной последовательности представлений есть одновременно причина
и действие самой себя, и как то, что эта последовательность
ограничена, несомненно также и то, что