может только посредством свободных
действий); спрашивается только: каким образом это влечение может быть связано с причинностью?
Здесь совершенно очевидно постулируется переход от
(чисто) идеального к объективному (идеальному и реальному одновременно). Попытаемся установить сначала отрицательные условия такого перехода, а затем перейдем
к положительным, т. е. к таким, при которых этот переход
действительно осуществляется.
А
а) Свободой для идеального Я непосредственно открывается бесконечность, так как несомненно, что ограничение
придано ему только объективным миром; однако сделать
своим объектом бесконечность оно не может, не ограничив
ее; вместе с тем бесконечность может быть ограничена не
абсолютно, а только для действования, таким образом, что,
как только идеал реализован, идея может устремляться
далее, и так до бесконечности. Следовательно, идеал значим
всегда только для данного момента действования, сама же
идея, которая в рефлексии, обращенной на действование,
все вновь и вновь становится бесконечной, может быть
реализована только в бесконечном продвижении. Лишь
благодаря тому, что свобода каждый момент ограничивается и вместе с тем вновь становится бесконечной в своем
стремлении, возможно сознание свободы, т. е. продолжение
самого самосознания. Ибо именно свобода обеспечивает
непрерывность самосознания. Если я подвергаю рефлексии
продуцирование времени в моем действовании, то время
становится для меня прерывающейся, составленной из
отдельных моментов величиной. Однако в самом действовании время для меня всегда непрерывно, и тем более непрерывно, чем больше я действую и чем меньше рефлектирую.
Следовательно, упомянутое стремление может получить
свое выражение в рамках причинного отношения только во
времени, что служит первым определением упомянутого
перехода. Поскольку же течение времени объективно может мыслиться только в последовательности представле-
427нии, каждое из которых определено предшествующим, то
в этом свободном продуцировании также должна иметь
место подобная последовательность с той только разницей,
что представления будут относиться друг к другу не как
причина и действие, а, поскольку в каждом сознательном
действовании содержится понятие понятия, т. е. понятие
цели, как средство и цель; оба этих понятия относятся
к понятиям причины и действия так, как понятие понятия
относится вообще к простым понятиям. Именно из этого
явствует, что сознание свободы обусловлено тем, что я могу
достигнуть реализации каждой цели не непосредственно,
а только через ряд промежуточных звеньев.
b) Мы установили, что действие не должно абсолютно
переходить в объект, ибо в противном случае оно было бы
созерцанием, объект же всегда должен оставаться внешним, т. е. отличным от моего действия. Как это мыслимо?
Согласно а) влечение может обрести причинное выражение только во времени. Объект же есть нечто противоположное свободе; между тем он должен быть определен
свободой; следовательно, здесь заключено противоречие.
Предположим, что в объекте содержится определение,
равное а, свобода же требует противоположного определения, равного — а. Для свободы это не противоречие, но это
противоречие для созерцания. Для него противоречие может быть устранено только вообще опосредствующим, т. е.
временем. Если бы я мог создать — а вне всякого времени,
то переход от а к — а невозможно было бы представить,
так как а и — а существовали бы одновременно. Однако
в последующий момент должно быть нечто, чего нет теперь,
лишь тогда возможно сознание свободы. Последовательность во времени не может быть воспринята без наличия
чего-то постоянно пребывающего. Переход в моих представлениях от а к — а снимает тождество сознания, следовательно, в процессе перехода тождество должно быть вновь
произведено. Это произведенное в процессе перехода тождество есть субстанция; именно это — момент, когда данное понятие, как и другие категории отношения, полагается посредством необходимой рефлексии в обыденное
сознание. В действовании я являюсь себе совершенно
свободным изменить все определения вещей: но объект не
есть нечто отличное от своих определений, и тем не менее
мы мыслим объект, невзирая на все изменения его определений, как тождественный себе, т. е. как субстанцию.
Следовательно, субстанция есть не что иное, как то, что
несет все эти определения, и, собственно г о в о р я , — лишь
428выражение постоянной рефлексии, направленной на становление объекта. Поскольку, представляя себя воздействующими на объекты, мы необходимо должны мыслить
переход объекта из одного состояния в противоположное,
мы можем являться себе лишь в качестве изменяющих
случайные определения вещей, а не их субстанциальность.
с) Только что было высказано следующее утверждение:
если я изменяю случайные определения вещей, то мое
действование должно сопровождаться постоянным рефлектированием изменяющегося объекта. Но рефлексии без
сопротивления не бывает. Следовательно, для того чтобы
свободная деятельность происходила при постоянной рефлексии, эти случайные определения не должны изменяться
без сопротивления. Из этого явствует также, что случайные
определения вещей составляют в них то, что ограничивает
меня в действовании, и именно это объясняет, почему эти
вторичные свойства вещей (которые служат выражением
определенной ограниченности), например твердость, мягкость и т. д., вообще не существуют для чистого созерцания.
Выведенные до сих пор отрицательные условия перехода из субъективного в объективное все еще не объясняют,
как же действительно происходит этот переход, т. е. каким
образом и при каких условиях я вынужден его себе представлять. Само собой разумеется, что подобный переход
вообще не мог бы произойти без постоянного соотношения
между идеалом и определенным в соответствии с ним объектом, а это соотношение возможно лишь посредством
созерцания, которое само, однако, не проистекает из Я,
а только парит между двумя противоположными представлениями Я: представлением, свободно очерченным,
и представлением объективным. Поэтому мы сразу же
переходим к главной задаче нашего исследования.
В
Для проведения этого исследования мы возвращаемся
к нашему первому требованию. Свободной деятельностью
что-то должно быть определено в объективном мире.
В объективном мире все существует только постольку,
поскольку это созерцает в нем Я. Следовательно, утверждение «что-то меняется в объективном мире» означает то же,
что утверждение «что-то меняется в моем созерцании»,
а упомянутое требование равнозначно следующему: посредством свободной деятельности во мне должно быть
нечто определено в моем внешнем созерцании.
429Как из свободы можно перейти в объективный мир,
было бы совершенно непостижимо, если бы этот мир был
чем-то в себе пребывающим; непостижимо даже при помощи предустановленной гармонии, также возможной лишь
посредством некоего третьего, модификации которого суть
как интеллигенция, так и объективный мир; следовательно,
это возможно только при помощи чего-то, посредством чего
была бы снята вся свобода в действовании. То, что сам мир
есть лишь модификация Я, придает исследованию совершенно иной характер.
Вопрос теперь гласит: как что-то может быть определено во мне посредством свободной деятельности,
если я не свободен, если я созерцаю? Утверждение «моя
свободная деятельность осуществляется в рамках причинности» означает: я созерцаю ее в качестве таковой.
Я действующее отличено от Я созерцающего; тем не менее в отношении к объекту они должны быть тождественны; то, что положено в объект действующим Я,
должно быть положено и в созерцающее Я, действующее
Я должно определять созерцающее Я. Ибо, что я есмь то,
что теперь действует, мне известно только благодаря тождеству этого Я с тем, которое созерцает действие, осознает
действие. Действующее Я (как кажется) не знает, оно
лишь действует, оно лишь объект; только созерцающее
Я знает, и именно поэтому оно только субъект. Как же
осуществляется здесь такое тождество, при котором в объекте положено именно то, что в субъекте, а в субъекте
именно то, что в объекте?
Предварительно мы ответим на этот вопрос лишь в общей форме, более подробное пояснение отдельных моментов будет дано в дальнейшем.
Свободно действующим Я нечто должно быть определено в Я объективно созерцающем. Но что же такое свободно
действующее Я? Всякое свободное действование основано,
как мы знаем, на двойной противоположности между идеальным Я, с одной стороны, и Я, идеальным и реальным
одновременно, — с другой. Но что же такое созерцающее Я?
Именно это идеальное и реальное одновременно, которое
являет собой в свободном действовании объективное. Следовательно, Я, свободно действующее, и Я созерцающее
различны, если положена идеальная деятельность, противостоящая производящей деятельности; они едины, если
эта деятельность мысленно устраняется. Это, без сомнения,
и есть то, на что должно быть прежде всего направлено
наше внимание и в чем следует искать основание постули-
430рованного нами тождества между Я, свободно действующим, и Я, объективно созерцающим.
Однако для полного уяснения этого следует вновь
напомнить, что все, выведенное нами до сих пор, относится
только к явлению, или составляет только условие, при
котором Я должно являться самому с е б е , — следовательно,
не обладает реальностью, одинаковой с реальностью самого
Я. То, что мы пытаемся объяснить теперь, а именно как
посредством Я, поскольку оно действует, может быть что-то
определено в Я, поскольку оно знает, — вся эта противоположность между Я действующим и Я созерцающим, несомненно, также относится только к явлению Я, а не
к самому Я. Я должно являться самому себе так, будто в его
созерцании или, поскольку оно его не осознает, во внешнем
мире что-то определяется его действованием. Если принять
эту предпосылку, то все дальнейшее объяснение должно
быть достаточно понятным.
Мы установили противоположность между Я, свободно
действующим, и Я, объективно созерцающим. Однако эта
противоположность существует не объективно, т. е. не
в Я самом по себе, ибо действующее Я само есть и созерцающее, только здесь оно одновременно и созерцаемое,
объективное и тем самым ставшее действующим Я. Если бы
Я (с его деятельностью, идеальной и реальной одновременно), которое созерцает, не было здесь одновременно
и созерцаемым, то действование все еще являлось бы как
созерцание, и, наоборот, то, что созерцание является в качестве действования, имеет свое основание только в том, что
Я здесь не только созерцающее, но и созерцается в качестве
созерцающего. Созерцающее, будучи созерцаемо, и есть
само действование. Следовательно, между действующим
и внешне созерцающим нет опосредствования, а значит,
немыслимо и опосредствование между свободно действующим и внешним миром. Более того, было бы совершенно
непонятно, как действованием Я могло бы быть определено
внешнее созерцание, если бы действование и созерцание не
были изначально едины. Мое действование, когда я, например, строю объект, должно одновременно быть и созерцанием, и обратно, мое созерцание должно быть в данном случае
одновременно и действованием; только Я этого тождества
видеть не может, так как для Я объективно созерцающее
здесь — не созерцающее, а созерцаемое, следовательно, для
Я тождество между действующим и созерцающим снято.
Изменение, вызванное во внешнем мире свободным действованием, должно происходить в полном соответствии
431с законами продуктивного созерцания, так, будто свобода
не играет здесь никакой роли. Продуктивное созерцание
действует как бы совершенно изолированно и производит
в соответствии со своими специфическими законами то, что
именно теперь происходит. То, что для Я это продуцирование не выступает в качестве созерцания, основано только
на том, что понятие (идеальная деятельность) противоположно здесь объекту (объективной деятельности), тогда
как в созерцании субъективная и объективная деятельности едины. Однако то, что понятие здесь предшествует
объекту, также объясняется тем, что здесь мы имеем дело
с явлением. Если же понятие предшествует объекту только
в явлении, а не объективно, или действительно, то и свободное действование как таковое относится только к явлению, и единственно объективное есть созерцающее. Следовательно, подобно тому как можно сказать, что я, полагая,
что созерцаю, в действительности был действующим, можно сказать, что я теперь, полагая, что воздействую на
внешний мир, в действительности остаюсь созерцающим
и все то, что встречается в действовании, вне созерцания, по
существу относится только к явлению единственно объективного, созерцания; и обратно, если мы устраним из
действования все относящееся к явлению, останется только
созерцание.
Попытаемся теперь рассмотреть в других аспектах
и еще более пояснить уже в достаточной мере доказанный,
как мы полагаем, результат проведенной нами дедукции.
Когда сторонник трансцендентального идеализма утверждает, что