то не было бы нас; однако он беспрерывно открывает
себя нам.
Человек проводит в своей истории постоянно
осуществляющееся доказательство бытия божьего, доказательство, завершение которого может дать лишь история
в целом. Все дело в понимании этой альтернативы: если Бог
есть, т. е. если объективный мир есть совершенное отображение Бога, или, что то же самое, полного совпадения
свободного с бессознательным, то ничто не может быть
иным, чем оно есть. Однако ведь объективный мир не таков.
Или он действительно есть полное откровение Бога? Если
явление свободы необходимым образом бесконечно, то
бесконечно и полное развертывание абсолютного синтеза
и сама история есть никогда не завершающееся полностью
откровение абсолюта, который для сознания и, следовательно, также для являющегося разделяется на сознательное и бессознательное, на свободное и созерцающее, сам же
в недоступном свете своей обители есть вечное тождество
и вечная основа гармонии между тем и другим.
Можно установить три периода этого откровения и тем
самым три периода истории. Основание для этого деления
дают нам две противоположности — судьба и провидение,
между которыми находится природа, совершающая переход от одного к другому.
В первый период господствует только судьба, т. е. совершенно слепая сила, холодно и бессознательно разрушающая все великое и прекрасное. К этому периоду истории — его можно назвать трагическим — относится исчезновение блеска и чудес древнего мира, падение тех великих
империй, о которых сохранилось только слабое воспоминание и о былом величии которых мы судим лишь по дошедшим до нас руинам, гибель благороднейших представителей человеческого рода, которые когда-либо существова-
465ли и возвращение которых на землю остается для нас
вечной мечтой.
Во второй период истории то, что являло себя в первом
судьбой, т. е. совершенно слепой силой, открывается как
природа, и мрачный закон, господствовавший в первый
период, выступает теперь превращенным в открытый закон
природы, который заставляет свободу и необузданный произвол служить замыслу природы и таким образом постепенно привносит в историю хотя бы механическую закономерность. Этот период начинается, по-видимому, с расширения границ великой Римской республики; с этого
времени разнузданнейший произвол, который выражался
во всеобщей жажде завоеваний и угнетения, впервые объединив народы и приведя в соприкосновение все то, что до
того существовало обособленно в области нравов, законов,
искусства и науки, вынужден был бессознательно и даже
против своего желания служить выполнению плана природы, который в полном своем раскрытии должен завершиться созданием всеобщего союза народов и всемирного государства.
Все события этого периода надлежит рассматривать
просто как результат действия законов природы, и даже
в падении Римской империи не надо искать ни трагической, ни моральной стороны, а просто видеть в этом необходимое следствие законов природы и по существу лишь
уплаченную природе дань. В третий период истории то, что
являлось нам в предшествующие периоды в виде судьбы
или природы, раскроется как провидение и тогда станет
очевидным, что даже то, что казалось нам просто вмешательством судьбы или природы, было уже началом открывшегося, хотя и несовершенным образом, провидения. Когда
наступит этот период, мы сказать не можем. Но, когда он
настанет, тогда приидет Бог.
F. Задача:
объяснить, как само Я может осознать изначальную
гармонию между субъективным и объективным
Решение
I
1. Всякое действование может быть понято только
посредством изначального объединения свободы и необходимости 21. Доказательством служит то, что всякое действование как индивидуумй, так и всего рода в качестве дей-
466ствования свободно, в качестве же объективного результата
должно мыслиться подчиненным законам природы. Следовательно, субъективно в сфере внутренней являемости
действуем мы, объективно же никогда не действуем мы,
а действует нечто другое как бы посредством нас.
2. Это объективное, которое действует посредством
меня, должно быть все-таки Я 22. Однако Я — только сознательное, то, другое, н а п р о т и в , — бессознательное. Значит,
бессознательное в моем действовании тождественно сознательному. Однако в самом свободном действовании это
тождество выявлено быть не может, ибо оно снимает себя
именно ради свободного действования (т. е. объективации
того объективного) 23. Следовательно, это тождество должно быть выявлено вне этой объективации 24. Но то, что
становится в свободном действовании объективным, от нас
не зависящим, есть по эту сторону явления созерцание,
поэтому упомянутое тождество может быть выявлено в созерцании.
Однако в самом созерцании его выявить не удается, ибо
созерцание либо совершенно субъективно, следовательно,
вообще необъективно, либо оно становится объективным (в
действовании), тогда это тождество в нем снимается именно для объективации. Следовательно, это тождество может
быть выявлено только в продуктах созерцания.
В объективном второго порядка это тождество выявлено
быть не может, так как объективное осуществляется только
посредством снятия тождества и посредством разделения,
которое бесконечно. Это объективное может быть объяснено только исходя из того, что оно есть нечто изначально
положенное в гармонии, которая разделяется в свободном
действовании для являемости. Однако это тождественное
должно быть сначала выявлено для самого Я, и, поскольку
оно — основание для объяснения истории, оно не может
быть доказано исходя из истории.
Следовательно, это тождество может быть выявлено
только в объективном первого порядка.
Мы утверждали, что объективный мир возникает посредством совершенно слепого механизма интеллигенции.
Однако, как подобный механизм возможен в природе,
основное свойство которой есть сознание, было бы трудно
понять, если бы этот механизм не был заранее определен
свободной и сознательной деятельностью. Столь же трудно было бы понять, как во внешнем мире возможно осуществление наших целей посредством сознательной и свободной деятельности, если бы в мир еще до того, как он
467становится объектом сознательного действования, в силу
изначального тождества бессознательной и сознательной
деятельности не было уже заложено предрасположение
к подобному действованию.
Однако если всякая сознательная деятельность целесообразна, то названное совпадение сознательной и бессознательной деятельностей может быть выявлено лишь в таком
продукте, который целесообразен, не будучи создан целесообразно. Подобным продуктом должна быть природа, и
именно это является принципом всякой телеологии, в которой только и можно искать решения поставленной проблемы
25
.
ПЯТЫЙ ГЛАВНЫЙ РАЗДЕЛ
ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ТЕЛЕОЛОГИИ СОГЛАСНО
ПРИНЦИПАМ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ИДЕАЛИЗМА
I
Столь же несомненно, как то, что явление свободы
может быть понято лишь посредством единой тождественной деятельности, которая только для являющегося разделяется на сознательную и бессознательную деятельности 26, природа в качестве того, что находится вне всякого
разделения и что создано без участия свободы, должна
являться как продукт закономерный, хотя и созданный не
в соответствии с какой-либо целью, т. е. как продукт, который, будучи создан слепым механизмом, тем не менее
воспринимается так, как будто он создан сознательно.
Природа должн(а) являться в качестве целесообразного продукта. Трансцендентальное доказательство 27 исходит из необходимой гармонии между бессознательной
и сознательной деятельностями. Доказательство, основанное на опыте, неприменимо в трансцендентальной философии, поэтому мы сразу же переходим ко второму положению, которое гласит:
Природа не целесообразна по своему продуцированию (созиданию), т. е., несмотря на то что ей присущи все
признаки целесообразно созданного продукта, она тем не
менее не целесообразна в своих истоках, и все попытки
объяснить ее исходя из целесообразного продуцирования
снимают саму сущность природы, именно то, что делает ее
природой. Ибо своеобразие природы основано именно на
468том, что в своем механизме, и будучи сама не более чем
слепой механизм, она тем не менее целесообразна. Устранив механизм, я устраняю и природу. Все очарование,
которое содержится, например, в органической природе
и в которое можно полностью проникнуть лишь с помощью
трансцендентального идеализма, покоится на противоречии, состоящем в том, что природа, будучи продуктом
слепых сил, тем не менее целиком и полностью целесообразна. Однако именно это противоречие, которое может
быть априорно дедуцировано с помощью трансцендентальных принципов (принципов идеализма), устраняется телеологическим объяснением 28.
Природа в своих целесообразных формах говорит с нами на языке образов, как указывает Кант, и ключ к расшифровке этой тайнописи дает нам явление свободы внутри нас. В продукте природы еще соединено то, что в свободном действовании разделилось для являемости. Каждое
растение совершенно таково, каким оно должно быть,
свободное в нем необходимо, а необходимое свободно.
Человеку же свойственна вечная разорванность, ибо его
действование либо необходимо и тогда не свободно, либо
свободно и тогда не необходимо и не закономерно. Следовательно, полное явление объединения свободы и необходимости во внешнем мире дает мне только органическая
природа 29, и этот вывод можно было уже заранее сделать
исходя из того места, которое она занимает в ряду продуцирований, рассматриваемых теоретической философией;
согласно нашим дедукциям, сама природа есть уже объективировавшееся продуцирование, и тем самым она граничит со свободным действованием, но вместе с тем она
есть и бессознательное созерцание этого продуцирования
и, следовательно, все-таки остается слепым продуцированием.
Это противоречие, заключающееся в том, что один и тот
же продукт создан слепой деятельностью и в то же время
целесообразен, не объяснено ни одной системой, за исключением трансцендентального идеализма, ибо все остальные
будут отрицать либо целесообразность продуктов, либо
создающий их механизм, следовательно, именно сосуществование того и другого. Одни полагают, что материя сама
формирует себя в целесообразные п р о д у к т ы , — тогда по
крайней мере становится понятным, каким образом материя и понятие цели взаимопроникают друг друга в продукте; материи либо приписывают абсолютную реальность,
как это делается в гилозоизме — абсурдной системе, кото-
469рая наделяет саму материю разумом, либо отрицают реальность материи, тогда материя мыслится просто как способ
созерцания разумного существа, а понятие цели и объект
проникают друг в друга уже не в материи, а в созерцании
этого существа; тем самым гилозоизм вновь приводит нас
к трансцендентальному идеализму. Другие считают материю совершенно бездеятельной и полагают, что целесообразность ее продуктов создается интеллигенцией вне ее,
причем таким образом, что понятие этой целесообразности
предшествует самому продуцированию. Однако тогда непонятно, как понятие и объект находятся в бесконечном
взаимопроникновении, одним словом, каким образом продукт оказывается не произведением искусства, а произведением природы. Ибо различие между произведением искусства и произведением природы основано именно на том, что
в первом понятие налагается лишь на поверхность объекта,
а во втором — переходит в сам объект и оказывается неразрывно связанным с ним. Это абсолютное тождество
понятия цели с самим объектом находит себе объяснение
только в таком продуцировании, в котором сознательная
и бессознательная деятельности соединяются, а это возможно лишь в интеллигенции. Можно вполне понять, как
творческая интеллигенция способна представить мир самой себе, но непонятно, как она раскрывает этот мир
другим, находящимся вне ее. Таким образом, мы вновь
вынуждены вернуться к трансцендентальному идеализму.
Целесообразность природы в целом и в отдельных ее
продуктах может быть понята только из созерцания, в котором понятие понятия и сам объект изначально и неразличимо соединены, ибо тогда продукт должен будет, правда,
являть себя целесообразным, поскольку само продуцирование было уже определено началом, которое для сознания
делится на свободное и несвободное, и все-таки понятие
цели не может быть мыслимо предшествующим продуцированию, поскольку в данном созерцании то и другое было
еще неразличимым. Что все телеологические объяснения,
т. е. те, которые предполагают понятие цели, соответствующее сознательной деятельности, объекту, соответствующему бессознательной деятельности, в действительности полностью исключают истинное объяснение природы и тем
самым наносят вред знанию в его подлинности, настолько
очевидно из предшествующего, что не нуждается в дальнейшем объяснении или примерах.
470II
Природа в ее слепой и механической целесообразности
являет мне, правда, изначальное тождество сознательной
и бессознательной деятельности, но являет мне (все же)
это тождество не в качестве такого, последнее основание
которого находится в самом Я. Трансцендентальный философ видит, что принцип ее (этой гармонии) есть то последнее в нас
