все, что считается вечным, состоит из бесконечного
и конечного, а все, что мы истинно различаем, должно быть
либо тем, либо другим, необходимо, чтобы обо всем была
единая идея, следовательно, чтобы все было заключено
в единой идее. Ибо идея отличается от понятия, содержащего лишь часть ее сущности, тем, что понятие есть только
бесконечность и именно поэтому непосредственно противоположно множеству, идея же, объединяя множество и
единство, конечное и бесконечное, относится к обоим совершенно одинаково. Поскольку мы уже раньше усвоили,
что философия должна заниматься только вечными понятиями вещей, то единственным предметом всякой философии должна быть идея всех идей; она же — не что иное, как
то, в чем содержится нераздельность различного и единого,
созерцания и мышления. Природа этого единства — это
природа самой красоты и истины. Ибо прекрасно то, в чем
511общее и особенное, род и индивидуум абсолютно едины,
так, как они едины в образах богов. Это и единственно
истинное, и поскольку мы рассматриваем эту идею как
высшее мерило истины, то и абсолютно истинным будем
считать лишь то, что истинно применительно к этой идее,
относительными же и обманчивыми истинами — то, что
применительно к этой идее не обладает истиной. Тем больше у нас оснований направить наше исследование на способ
соединения конечного и бесконечного в наивысшем. Прежде всего нам следует вспомнить, что нами была положена
их абсолютная нераздельность, так что сущность абсолютного, хотя она не есть ни то ни другое из двух, именно
поэтому абсолютна, а все существующее при соотнесении
с этим абсолютным, являясь идеальным, непосредственно
и реально, являясь же реальным, непосредственно и идеально. Однако очевидно, что в нашем познании это не так,
ибо в нем то, что идеально, понятие, являет себя как простая возможность, то же, что реально, в е щ ь , — как действительность; и не относится ли это ко всем возможным
понятиям, посредством которых мы выражаем противоположность между идеальным и реальным? Разве мы не
вынуждены будем, например, сказать, что в том, в чем
идеальное не отделено от реального, а реальное — от идеального, едины и соединены абсолютно и множество с единством, граница с неограниченным и, наоборот, неограниченное с границей?
Луциан. Действительно, это так.
Б р у н о . Но не очевидно ли, что для конечного познания в единстве содержится лишь бесконечная возможность,
в множестве, н а п р о т и в , — действительность вещей и, далее,
что в безграничной реальности мы видим только бесконечную возможность всякой действительности, в границе,
напротив, ее действительность, что, следовательно, отрицательное становится здесь положительным, а положительное — отрицательным? Так же то, что считается существенным во всех вещах, субстанция, содержит для конечного познания лишь возможность некоего бытия,
напротив, то, что является только случайным и называется
акциденцией, содержит действительность; одним словом,
что в конечном рассудке при сравнении его с высшей идеей
и способом бытия в ней всех вещей все оказывается перевернутым, как бы поставленным на голову, примерно так,
как отражение вещей на водной поверхности.
Луциан. Все то, что ты говоришь, трудно подвергнуть сомнению.
512Б р у н о. Не вправе ли мы поэтому далее умозаключить,
что, поскольку противоположность между идеальным и реальным, а также между возможностью и действительностью положена всеми нашими понятиями, все понятия,
основанные на этой противоположности или исходящие из
нее, столь же неверны и лишены всякого значения перед
лицом высшей истины, как эта противоположность?
Луциан. Необходимо прийти к этому выводу.
Б р у н о . Следует ли считать совершенством нашей
природы или ее несовершенством то, что мы можем мыслить нечто, что не есть, что, следовательно, мы вообще
обладаем понятием небытия наряду с понятием бытия
и можем выносить суждения как о том, что нечто не существует, так и о том, что оно существует?
Луциан. По сравнению с высшей идеей мы никак не
можем считать это совершенством нашей природы. Ибо
понятие небытия предполагает мышление, не выраженное
в созерцании, что невозможно в абсолютном, так как применительно к нему то, что выражено в одном, должно быть
непосредственно выражено и в другом.
Б р у н о . Следовательно, по отношению к высшей идее
невозможно мыслить различие между бытием и небытием,
так же как и понятие невозможности.
Луциан. И это понятие также, ибо оно полагает
противоречие между понятием и созерцанием, что по отношению к абсолютному также немыслимо.
Б р у н о. Но разве мы не установили, что идеальное уже
в качестве идеального не может быть ограничено, следовательно, и каждое понятие само по себе бесконечно; как же
ты мыслишь эту бесконечность? Как такую, которая порождается во времени и, следовательно, по самой своей
природе никогда не может быть завершена, или как полностью наличную, завершенную в себе бесконечность?
Луциан. Последнее, если понятие по своей природе
бесконечно.
Б р у н о . Разве из этого не становится понятным, что
люди, не обладающие достаточным опытом, радуются, будто они сделали величайшее открытие, обнаружив, что для
постижения понятия треугольника — пространства, ограниченного тремя л и н и я м и , — как бесконечного нет необходимости в созерцании всех треугольников, которые когдалибо были или будут, или даже в созерцании всех различных видов треугольников — равностороннего и разностороннего, равнобедренного и неравнобедренного и т. д . , —
и тем не менее можно быть уверенным в том, что это
513понятие треугольника заключает в себе все возможные
треугольники, которые были, есть и будут, что оно независимо от их типов и одинаково применимо ко всем. В понятии же самом по себе и для себя хотя и содержится, как мы
знаем, бесконечная возможность всех вещей, которые соответствуют ему в бесконечности времени, но только как
возможность, вследствие чего оно, несмотря на то что ему
дана полностью независимая от времени природа, тем
самым все-таки не может еще считаться абсолютным.
Луциан. Действительно, так оно и есть.
Б р у н о . Абсолютное мы определили как нечто, ни
идеальное, ни реальное по своей сущности, ни как мышление, ни как бытие. По отношению же к вещам оно необходимо есть то и другое с одинаковой бесконечностью, ибо
в отношении абсолютного, как мы сказали, все, что есть,
будучи реальным, одновременно и идеально, будучи идеа л ь н ы м , — реально.
Луциан. Совершенно правильно.
Б р у н о . Бесконечную идеальность мы можем определить как бесконечное мышление, а ему противоположить
то, что ты назвал созерцанием.
Луциан. С этим я совершенно согласен.
Б р у н о. Не следует ли полагать в бесконечном мышлении понятия всех вещей, а, поскольку каждое понятие по
своей природе бесконечно, полагать эти понятия совершенно и вне всякого отношения ко времени бесконечными?
Луциан. Да, придется.
Б р у н о . Следовательно, бесконечное мышление мы
будем в противоположность созерцанию рассматривать как
всегда самой себе равную, не состоящую ни в каком отношении ко времени бесконечную возможность всех вещей.
Луциан. Необходимо.
Б р у н о . Но поскольку мышление и созерцание совершено едины в абсолютном, то и вещи выражены в нем
как в высшем единстве мышления и созерцания не только
посредством своих понятий бесконечными, но и посредством своих идей вечными, тем самым без какого-либо
отношения, даже без отношения противоположения, ко
времени и с абсолютным единством возможности и действительности. Ибо поскольку ты рассматриваешь отношение созерцания к мышлению так же, как д р у г и е , — отношение к мышлению бытия или реальности, то в созерцании,
рассмотренном как бесконечное, реальное, содержится для
бесконечного мышления возможность всех вещей, только
вследствие абсолютного единства обоих непосредственно
514с возможностью полагается и равная ей действительность;
следовательно, поскольку понятия бесконечны и между
понятием и созерцанием нет ничего, что бы их разъединяло, то в идеях должны быть выражены кроме понятий
и созерцания вещей, а созерцания должны быть выражены
полностью соответственно понятиям, тем самым бесконечно.
Луциан. Но разве мы сами не установили ранее, что
каждое созерцание определено другим созерцанием, которое в свою очередь определено другим, и так до бесконечности?
Б р у н о . Совершенно верно, ибо поскольку мы положили конечное как созерцание, то мы могли полагать причинную связь только между созерцаниями.
Луциан. Но как же ты можешь согласовать с вечным
бытием вещей в их идеях эту бесконечную определенность
вещей друг другом, которая как будто относится только
к временному наличному бытию?
Б р у н о . Посмотрим. Ты ведь полагаешь понятие
бесконечным, созерцание — конечным, а то и другое едиными и совершенно нераздельными в идее или не так?
Луциан. Да, так.
Б р у н о . Но идею — как единственное само по себе
реальное?
Луциан. И это верно.
Б р у н о . Следовательно, по отношению к идее,
т. е. истинно, ни бесконечное, ни конечное не есть нечто для
себя и независимое от нашего различения. Так как каждое
из них есть то, что оно есть, не само по себе, а только посредством того, что ему противоположно, то мы не можем ни
отдать предпочтение одному перед другим, ни отказаться
от одного ради другого.
Луциан. Это невозможно.
Б р у н о . Следовательно, если есть бесконечное, то
в том, что мы положили как вечное, с этим бесконечным
и нераздельно от него необходимо должно быть и конечное.
Луциан. Очевидно, так как в противном случае нам
пришлось бы полагать одно бесконечное, а оно само бесконечно лишь в противоположении конечному.
Б р у н о . Однако ты ведь сказал, что конечное как
таковое всегда необходимо есть определенное и в качестве
этого определенного определено другим конечным, которое
в свою очередь определено другим, и так до бесконечности.
Луциан. Верно.
Б р у н о . Это уходящее в бесконечность конечное
17* 515положено, однако, в идее единым с самим по себе и для себя
бесконечным и непосредственно связано с ним.
Луциан. Так мы признали.
Б р у н о . Но это само по себе и для себя бесконечное
есть понятие?
Луциан. Согласен.
Б р у н о . Понятию же вообще не может быть равна или
соответственна никакая иная конечность, кроме бесконечной.
Луциан. Это ясно.
Б р у н о . Но бесконечная во времени?
Луциан. Это, как мне кажется, невозможно; ибо то,
что бесконечно вне зависимости от всякого времени, не
может быть исчерпано временем, будь оно даже бесконечным, и никакая бесконечность, которая относится ко
времени, не может быть равна независимому от времени
бесконечному или соответствовать ему.
Б р у н о . Следовательно, конечность безвременно
бесконечна?
Луциан. По-видимому, надо сделать такой вывод.
Б р у н о . Но безвременно бесконечно ведь только понятие?
Луциан. Так мы приняли.
Б р у н о . Следовательно, безвременно бесконечна только такая конечность, которая бесконечна сама по себе и для
себя, или по своей сущности.
Луциан. И это верно.
Б р у н о . Но конечность, бесконечная по своей сущности, никогда и никоим образом не может перестать быть
конечной.
Луциан. Никогда.
Б р у н о . Далее, бесконечная не посредством времени,
а сама по себе и для себя, она и при устранении времени не
может перестать быть бесконечно конечной.
Луциан. Не может.
Б р у н о . Следовательно, она также