воля основы становятся едины именно

потому, что они разделены и каждая из них изначально

действует для себя. Поэтому воля основы сразу же в первом

творении возбуждает своеволие твари, чтобы дух, высту-

122пая как воля любви, обнаружил нечто противостоящее

ему, в чем он может осуществиться.

Вся природа убеждает нас в том, что произошло подобное возбуждение, посредством которого жизнь только и

обрела последнюю степень отчетливости и определенности.

Иррациональное и случайное, которое в формировании

существ, особенно органических, выступает в связи с необходимым, доказывает, что здесь действовала не просто

геометрическая необходимость, но участвовали также свобода, дух и своеволие. Правда, повсюду, где есть стремление и вожделение, обнаруживается и своего рода свобода

сама по себе, и вряд ли кто-нибудь предположит, что

вожделение, составляющее основу каждой особенной жизни в природе, и стремление сохранить себя не только

вообще, а в данном определенном существовании, лишь

приданы уже сотворенному созданию, а не были в нем

самим творящим началом. Открытое эмпирическим путем

понятие базиса, которое будет играть важную роль в естествознании, должно, получив научное признание, привести

к понятию самости и понятию Я. Однако в природе это

случайные определения, которые могут быть объяснены

только из происшедшего в первом же акте творения

возбуждения иррационального, или темного начала твари,

только из активизированной самости. Откуда же в природе

наряду с предобразованными нравственными отношениями

несомненные признаки зла, если власть его пробуждена

лишь человеком? Откуда явления, которые и независимо

от того, что они опасны для человека, возбуждают всеобщее

отвращение *? То, что удел всех органических существ —

разложение, может вполне рассматриваться не как изначальная необходимость; связь сил, составляющих жизнь,

могла бы по своей природе быть также нерасторжимой,

и если чему-либо предназначено быть perpetuum mobile,

то, по-видимому, тому созданию, которое собственными

* Безусловно, не случайно в воображении всех народов, особенно

в сказаниях и религиях Востока, зло тесно связано со змеем. Полное

развитие вспомогательных органов, которое достигает своей вершины

в человеке, уже указывает на независимость воли от вожделений или

на единственно подлинно здоровое отношение между центром и периферией: в нем центр отступил в свою свободу и рассудительность и

отделился от того, что есть только орудие (периферийное). Напротив,

там, где вспомогательные органы неразвиты или вообще отсутствуют,

центр вступает в периферию и образуется лишенное центра кольцо,

о котором говорится в приведенном выше (в примечании) месте в работе

Ф. Баадера.

123силами восполняет ошибочно ставшее в нем. Между тем

зло возвещает о себе в природе только в своем действии;

само оно в своем непосредственном явлении может выявиться только в цели природы. Ибо, подобно тому как

в изначальном творении, которое есть не что иное, как

рождение света, темное начало должно было быть в качестве

основы, чтобы из него (как из простой потенции к actus)

мог быть вознесен свет, должна быть другая основа и для

рождения духа, и поэтому второе начало тьмы, настолько

более высокое, чем первое, насколько дух выше света. Это

начало и есть пробужденный в творении посредством

возбуждения темной основы природы дух зла, т. е. раздвоение света и тьмы, которому дух любви противопоставляет

теперь высшее идеальное начало, как раньше он противопоставлял беспорядочному движению изначальной природы свет. Ибо так же как самость в зле присвоила свет,

или слово, и именно поэтому являет себя как более высокая

основа тьмы, и изреченное в мир в противоположность

злу слово должно принять человеческую природу, или

самость, и само стать личностью. Это происходит только

посредством откровения в самом определенном смысле

слова; это откровение должно обладать теми же ступенями,

как первое проявление в природе, а именно чтобы и здесь

высшей вершиной откровения был человек, но человек

в своем первообразе и божественности, тот, который был

вначале у Бога и в котором созданы все остальные вещи

и сам человек. Рождение духа есть царство истории,

подобно тому как рождение света есть царство природы.

Те же периоды творения, которые суть в одном, суть и

в другом, и каждое из них — подобие и объяснение другого.

То же начало, которое было в первом творении основой,

есть и здесь — лишь в более высоком образе — росток и

семя, из которого развивается высший мир. Ведь зло —

не что иное, как изначальная основа существования, поскольку она стремится в сотворенном существе к актуализации и, следовательно, в самом деле есть лишь более

высокая потенция действующей в природе основы. Но подобно тому как она вечно остается лишь основой, не имея

своего бытия, так и зло никогда не может достигнуть

осуществления и служит лишь основой для того, чтобы

добро, развиваясь из него собственными силами, было

посредством своей основы независимым и отделенным

от Бога, тем, в чем Бог имеет и познает самого себя и что

в качестве такового (в качестве независимого) есть в Боге.

Однако, так же как нераздельная власть исконной основы

124только в человеке познается как нечто внутреннее (базис

или центр) единичного, так и в истории зло вначале

остается еще скрытым в основе и эпохе вины и греха

предшествует время невинности или неведения греха.

Подобно тому как первооснова природы, быть может,

долгое время действовала самостоятельно и посредством

заключенных в ней божественных сил пыталась создать

для себя творение, которое, однако (поскольку в нем

недоставало связи любви), в конце концов всегда возвращалось в хаос (на что, быть может, указывают погибшие

до нынешнего сотворения и не возвратившиеся ряды

поколений) до тех пор пока не изречено было слово любви

и с ним не возникло длящееся т в о р е н и е , — так и в истории

дух любви открылся не сразу; но поскольку Бог ощущал

волю основы как волю к своему откровению и познал

по своему предвидению, что независимая от него (в качестве духа) основа необходима для его существования, он

предоставил основе действовать в ее независимости, или,

другими словами, он сам действовал только согласно

своей природе, а не согласно своему сердцу или любви.

Поскольку и основа содержала в себе всю божественную

сущность, только не как единство, то в этой для-себядеятельности основы могли выступать лишь единичные

божественные сущности. Поэтому древнейшее время начинается с золотого века, бледное воспоминание о котором

современный человеческий род сохранил лишь в легенде;

это — время блаженной неопределенности, когда не было

ни добра, ни зла. За ним последовал век господства богов

и героев или всемогущества природы, когда основа показала, на что она способна для себя. В те времена разум и

мудрость приходили к людям только из глубины; их жизнь

направлялась и формировалась властью вышедших из

глубин Земли оракулов; на Земле господствовали все

божественные силы основы и в качестве могущественных

властителей прочно восседали на своих тронах. Пришло

время высочайшего прославления природы в зримой красоте богов, в блеске искусства и глубокой науки, и оно

длилось до той поры, пока действующее в основе начало

не выступило наконец как начало завоевывающее, стремясь

подчинить себе все и основать прочную и устойчивую

мировую империю. Однако, так как сущность основы

никогда не может породить для себя истинное и совершенное единство, неизбежно приходит время, когда все это

великолепие распадается, прекрасное тело существующего

мира гибнет, словно от страшной болезни, и в конце концов

125снова возникает хаос. Еще до этого, до наступления полного упадка, господствующие в этом теле силы перерождаются в злых духов, подобно тому как силы, которые

в период здоровья были благодетельными духами, хранителями жизни, становятся при приближении распада зловредными и ядовитыми. Вера в богов исчезает, и ложная

магия с ее заклинаниями и теургическими

33 формулами

стремится вернуть устремляющихся в бегство благодетельных духов и умиротворить злых. Все определеннее проявляется притяжение основы, которая, предчувствуя приближение света, заранее выводит все силы из состояния

нерешительности, чтобы встретить его во всеоружии. Подобно тому как гроза вызывается опосредствованно Солнцем, а не непосредственно противодействующей силой

Земли, так и дух зла (метеорическую природу которого мы

уже пояснили) возбуждается приближением добра, не посредством некоего сообщения ему силы, а скорее посредством разделения сил. Поэтому только тогда, когда решительно выступает добро, выступает вполне решительно и

в качестве такового зло (не потому, что оно возникло только

теперь, а потому, что только теперь дана противоположность, в которой оно может явиться полностью и в качестве

такового). И так же момент, когда Земля вторично станет

необитаемой и пустой, явится вновь моментом рождения

высшего света духа, который от века был в мире, но

оставался не понятым действующей для себя тьмой и пребывал в замкнутом и ограниченном откровении; и чтобы

противостоять личностному и духовному злу, он являет

себя также в личностном, человеческом образе в качестве

посредника, восстанавливающего на высшей ступени связь

творения с Богом. Ибо исцелить личностное может только

личностное, и Бог должен стать человеком, чтобы человек

вернулся к Богу. Только с восстановлением отношения

основы к Богу дана возможность исцеления (спасения).

Начало исцеления — состояние ясновидения, даруемое

божественным провидением отдельным людям (как избранным для этого органам), время знамений и чудес,

когда божественные силы противодействуют повсюду

выступающим демоническим силам, умиротворяющее

единство — разделению сил. Наконец происходит кризис

в turba gentium 3 4, народы затопляют основу древнего мира,

как некогда воды начала покрыли все творения, чтобы

сделать возможным второе творение — новое разделение

народов и языков, новое царство, где живое слово выступает как прочный и постоянный центр в борьбе с хаосом

126и начинается открытая, продолжающаяся до настоящего

времени борьба добра и зла, в которой Бог действительно

открывает себя как дух, т. е. как actu *.

Таким образом существует всеобщее, хотя и не изначальное зло, с самого начала пробужденное в откровении

Бога реакцией основы, зло, которое, правда, никогда не достигает осуществления, но постоянно к нему стремится.

Лишь познав всеобщее зло, можно также понять добро и

зло в человеке. Если уж в первом творении было возбуждено зло, которое посредством для-себя-деятельности

основы превратилось в конце концов во всеобщее начало,

то этим может быть, по-видимому, объяснена природная

склонность человека к злу, так как однажды возникший

в твари посредством пробуждения своеволия беспорядок

сил сообщается человеку уже в момент рождения. Однако

основа продолжает непрерывно действовать и в отдельном

человеке, возбуждая особенность и особенную волю, именно для того, чтобы в противоположность ей могла явить

себя воля любви. Воля Бога состоит в том, чтобы все универсализировать, поднять до единства со светом или сохранить в нем; воля основы — в том, чтобы все обособить

или сделать тварным. Она хочет только неравенства, чтобы

равенство стало ощущать себя и ощущаться ею самой.

Поэтому воля основы необходимо реагирует на свободу

как на нечто сверхтварное и пробуждает в ней желание

к тварному, подобно тому как человеку, стоящему на

высокой крутой вершине и охваченному головокружением,

кажется, будто некий тайный голос призывает его броситься вниз, или, как, согласно древнему сказанию, звучащее

из глубины вод чарующее пение сирен увлекает в водоворот того, кто проплывает мимо них. Соединение в человеке всеобщей воли и воли особенной уже само по себе

представляется противоречием, разрешение которого трудно, если не невозможно. Самый страх, свойственный жизни, гонит человека из центра, для пребывания в котором

он создан; ибо этот центр в качестве чистейшей сущности

всякой воли есть всепожирающий огонь для каждой особенной воли; чтобы жить в нем, человек должен умереть

для всякой особенности, поэтому попытка выйти из центра

на периферию и искать там покой для своей самости

почти необходима. Отсюда и всеобщая необходимость греха

* Ср. со всем этим разделом Лекции о методе академических занятий