С повиновеньем было? Ни минуты
Для милости монарху не оставить?
О, время — это ангел для людей…
Один лишь бог непогрешимый вправе
Свой приговор немедля исполнять!
Бутлер
К чему укоры? В чем моя вина?
Я доблестное совершил деянье,
Империю от страшного врага
Избавил я и жду теперь награды.
Вы наточили мне стрелу, а я
Спустил ее: вот разница меж нами.
Вы кровь посеяли, так отчего
Кровавые вас напугали всходы?
Я все предвидел, мне ничто не страшно.
Граф, нет ли поручения у вас?
Немедленно я отправляюсь в Вену
Меч, обагренный кровью, положить
К подножью императорского трона
И за усердье, за благое рвенье
Стяжать хвалу державного судьи.
(Уходит.)
Явление двенадцатое
Те же, кроме Бутлера. Входит графиня Терцки, бледная, с искаженным лицом; говорит медленно, слабым и отрешенным голосом.
Октавио
(обращаясь к ней)
Графиня, как могло свершиться это?
Ужасных дел последствия пред нами.
Графиня
Да, ваших дел плоды… Убит брат-герцог,
Убит мой муж, племянница исчезла,
И борется со смертью герцогиня.
Блестящий наш, величественный дом
Вдруг опустел, испуганная челядь
Прочь хлынула, куда глаза глядят.
Одна я в нем, я заперла его
И вам ключи вручаю.
Октавио
(с глубокой скорбью)
О, графиня,
И мой дом опустел!
Графиня
Кого еще
Тут убивать? Преследовать кого?
Монарха месть свершилась, герцог пал,
Гнев утолен… Прошу за старых слуг!
Беднягам не вменяйте в преступленье
Их преданность и верность Валленштейну!
Застигнут роком герцог был врасплох,
Он не успел, не смог о них подумать.
Октавио
Расправа? Месть? О них ни слова больше!
Тяжелою искуплена ценой
Дочь облечет достоинством и славой
Ее отца. А вам императрица
Откроет материнские объятья,
Она почтит несчастье ваше, знаю.
Отбросьте страх, графиня. Уповайте
На милость государя.
Графиня
(подняв глаза к небу)
Уповаю
На большего властителя, чем он…
Где герцога останки опочиют?
В монастыре, который им основан,
Под Гитчином, графиня Валленштейн
Покоится, он с ней хотел быть рядом,
За годы счастья вечно благодарный.
Велите там его похоронить!
Я для останков мужа моего
Прошу о той же милости. Отныне
Владетель наших замков император,
Пусть даст могилы нам среди могил,
Где наши предки спят.
Октавио
Вы побледнели…
Дрожите… Боже! Как мне вас понять?
Графиня
(собрав последние силы, говорит с живостью и благородством)
Как надлежит, меня вы понимайте:
Я дома Валленштейнов не хочу
Паденье пережить. Мы были в силах
К короне руку протянуть… Иное
Нам суждено… Но, царственны душой,
Мы смерть, свободно избранную нами,
Позорной жизни твердо предпочтем…
Яд делает свое…
Октавио
На помощь!
Графиня
Лишь несколько мгновений, и свершится
Моя судьба.
(Уходит.)
Гордон
Дом ужасов, убийств!
Появляется гонец с пакетом. Гордон подходит к нему.
Посланье? С императорской печатью!
(Прочитав адрес, протягивает Октавио пакет, с упреком во взоре.)
Вот… Князю Пикколомини.[187 — Вот… Князю Пикколомини. — У этой знаменитой финальной строки трагедии «Смерть Валленштейпа» (и всей трилогии) большая литература. Блестяще комментировал эту реплику, существо которой лишь в одном слове — «князю», Гегель, подчеркивающий в особенности перенос акцента со слова на мимику актеров, участников финала: «Старый Октавио во многом способствовал падению Валленштейна; теперь он находит его злодейски убитым по наущению Бутлера, и в тот самый момент, когда графиня Терцки заявляет, что приняла яд, приходит императорское послание. Гордон прочитывает надпись и передает письмо Октавио, бросая на него взгляд, полный упреков. Он говорит: «Князю Пикколомини». Октавио пугается и с болью поднимает глаза к небу. Что чувствует здесь Октавио, получая вознаграждение за услугу, в кровавом исходе которой он повинен больше других, здесь не сказано словами, но выражение целиком предоставлено мимике актера» («Эстетика», т. 3, с. 569).]
Октавио, задрожав, устремляет скорбный взор к небу.
МАРИЯ СТЮАРТ
Перевод Н. Вильмонта
Действующие лица
Елизавета, королева Английская.
Мария Стюарт, королева Шотландская, в английском заточении.
Роберт Дидли, граф Лейстер.
Джордж Толбот, граф Шрусбери.
Вильям Сесиль, барон Берли, великий лорд-казнохранитель.
Граф Кент.
Вильям Дэвисон, государственный секретарь.
Эмьяс Полет, страж Марии.
Мортимер, его племянник.
Граф Обепин, французский посол.
Граф Бельевр, чрезвычайный посланник Франции.
О’Келли, друг Мортимера.
Дреджен Друри, второй страж Марии.
Мельвиль, ее дворецкий.
Бергоэн, ее лекарь.
Анна Кеннеди, ее кормилица.
Маргарита Кэрл, ее камеристка.
Шериф графства.
Офицер королевской стражи.
Французские и английские кавалеры.
Придворные королевы Английской.
Слуги и служанки королевы Шотландской.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Явление первое
Анна Кеннеди, кормилица королевы Шотландской, в жарком споре с Полетом, который хочет взломать шкаф. Дреджен Друри, его помощник, с отмычкой в руках.
Кеннеди
Что это, сэр? Нет наглости предела!
Полет
А где хранилось
Запястье это, брошенное с башни?
Вы подкупить надеялись, конечно,
Садовника. Проклятье бабьим козням!
Все будто обыскал, все перешарил,
Ан новые сокровища всплывают!
(Возится у шкафа.)
Перетряхнем все ящики!
Кеннеди
Прочь! Шкаф хранит секреты королевы!
Полет
Они-то и нужны мне.
(Вынимает пачку бумаг.)
Кеннеди
Это все —
Пустые упражнения пера,
Чтоб скрасить ими годы заточенья…
Полет
В досужих грезах зреет семя зла.
Кеннеди
И на французском языке…
Полет
Тем хуже:
На языке врагов.
Кеннеди
Наброски это
Послания к английской королеве.
Полет
Что ж, передам их. Глянь! Что там блестит?
(Нажимает пружинку потайной дверцы и достает из ящика драгоценный убор.)
А, золотой венец! В алмазах весь,
И лилии французские на нем!
(Передает его Друри.)
Так. Приобщим и это к остальному.
Друри уходит.
Кеннеди
Доколе нам терпеть позор насилья?
Полет
Она вредит всем, что укрыть успела:
Любая вещь в ее руках — кинжал.
Кеннеди
О, сжальтесь, сэр! Хоть это украшенье
Оставьте ей! Страдалице отрадно
На призрак прежней роскоши взглянуть:
Ведь остального вы ее лишили.
Полет
Все сохранится в целости. Придет
Расплаты час, все возвратится ей.
Кеннеди
Кто скажет, поглядев на эти стены,
Что королева здесь живет? У ней
Над креслами и балдахина нет!
На голый пол она ступает ножкой,
Приученной к ласкающим коврам!
На олове ей кушать подают, —
А это и дворянке не пристало.
Полет
Так тра́пезовал муж ее, покуда
Она пила из кубка золотого
С любовником.[188 — Так трапезовал муж ее, покуда Она пила из кубка золотого С любовником. — Муж Марии, лорд Дарнлей, оскорбленный ее пренебрежительным отношением и связью с графом Ботвелом, бежал в Глазго с крестин сына, будущего короля Иакова I.]
Кеннеди
Без зеркала живем!
Полет
Пока она на грешный образ свой
Взирает, в ней надежды не угаснут.
Кеннеди
Нет даже книг — занять воображенье.
Полет
Вот Библия; пусть о душе радеет.
Кеннеди
И лютню отобрали у нее.
Полет
Чтобы распутных песен здесь не пела.
Кеннеди
И это — участь той, что в колыбели
Была уж королевой, что взросла
При шумно веселящемся дворе
Державной Медичи, в любви и холе![189 — При шумно веселящемся дворе Державной Медичи, в любви и холе. — Речь идет о дворе Екатерины Медичи (1519–1589) — жены французского короля Генриха II, руководившей воспитанием Марии Шотландской.]
Зачем и мишуры ее лишать?
С большой невзгодой гордая душа
Свыкается, но горестно бывает
Не знать привычной роскоши ни в чем.
Полет
Земная роскошь пагубна сердцам,
Которым покаяние пристало.
Позор греховной жизни могут только
Кеннеди
Кто в молодые годы не грешил?
Суди ее за то господь и совесть,
Здесь, в Англии, над нею судей нет.
Полет
Суд будет там, где ею грех свершен.
Кеннеди
В оковах, сэр, грешить не так-то ловко!
Полет
Ни в том, чтобы метнуть зажженный факел
Войны гражданской в сердце государства,
Ни в том, чтоб к королеве — да хранит
Ее господь! — убийц коварных слать.
Иль не из этих стен она подвигла
Злодея Перри вкупе с Беббингтоном[190 — Перри (казнен в феврале 1585 г.) и Беббингтон (казнен в сентябре 1586 г.) — участники заговоров в пользу Марии.]
На гнусное цареубийство? Или
Не здесь, в затворе, сеть она плела,
В которую попался славный Норфольк[191 — Норфольк — один из знатнейших дворян-протестантов Англии, просил руки Марии. Не получив согласия Елизаветы, стал участником заговора с целью насильственного освобождения Марии; казнен 2 июня 1572 года. В «Коварстве и любви» леди Мильфорд называет Томаса Норфолька своим предком.]?
И лучшая на острове Британском
Под топором скатилась голова!
Но эта горестная участь разве
Неистовых безумцев усмирила,
Что за нее готовы в бездну прыгнуть?
Нет, го́ловы свои на эшафоты
Все новые склоняют смельчаки!
И это будет так, пока на плаху
Она, кто всех виновней, не взойдет.
Будь проклят день, когда Елене новой
Радушно предоставили мы кров!
Кеннеди
Уж это мне английское радушье!
Едва она, бедняжка, в черный час
Британскую переступив границу,
Явилась к вам изгнанницей, сестру
О помощи и милости молить,[192 — Явилась к вам изгнанницей, сестру О помощи и милости молить… — Мария и Елизавета состояли в близком родстве.]
Как, в поруганье прав международных
И прав монарших, бросили ее
В темницу на печали и тревоги;
Когда ж она все горести вкусила
Во мраке заточенья, всю тоску
Бесцельной жизни — ей предстать велят
Перед судом, как пойманной злодейке,
И — королеве! — плахой угрожают!
Полет
Она убийцей в Англию пришла,
Народом изгнанной, лишенной трона,
Что ею был так тяжко опозорен;
Пришла к нам заговорщицей, мечтая
Возобновить кровавый век Марии
Испанской[193 — Мария Испанская (Мария Тюдор) — предшественница Елизаветы на английском троне. Мария была старшей дочерью Генриха VIII и Екатерины Арагонской.], папе Англию вернуть,
Предать страну своей родне французской.
Отвергнут ею[194 — Недаром Эдинбургский договор Отвергнут ею… — Мария Шотландская отказалась подписать предложенный ей так называемый Эдинбургский договор (1560 г.), который обязывал ее отказаться от притязаний на королевский трон Англии.]: на престол британский
Она не перестала притязать.
А ведь могла бы росчерком единым
Купить себе свободу. Значит, лучше
Ей жить в неволе и терпеть насилье,
Чем поступиться призрачным величьем.
А почему? Да потому, что верит
Она в свои коварные затеи
И думает всем островом Британским
Из келейки острожной завладеть.
Кеннеди
Ах, полноте! Достойно ль, сэр, к насилью
Глумленье прибавлять? Как погребенной
Здесь заживо еще мечтать о власти?
Ведь до нее с родимой стороны
И слово утешенья не доходит!
Давно она людей не видит — только
Тюремщиков суровых и немых,
А их число пополнилось недавно
Жестоким вашим родичем; вокруг
Страдалицы решетка уплотнилась.
Полет
Коварству и решетка не помеха!
Быть может, прутья крепкие давно
Подпилены, а эти пол и стены,
Столь прочные, казалось бы, подрыты?
Недоглядишь, а гости тут как тут.
Воистину — проклятье сторожить
Крамольницу злокозненную эту!
Страх гонит сон от глаз! Как дух скорбящий,
Я по ночам брожу и проверяю,
Верна ли стража, прочны ли затворы.
Все трепещу: ужель мой страх недаром
Меня томил? Но — господу хвала! —
Надежда есть, что это ненадолго.
Охотней бы, поверьте, сторожил
Я грешников во граде Вельзевула,
Чем эту венценосную змею.
Кеннеди
Тсс! Вот она.
Полет
С распятием в руках,
С надеждой суетной в надменном сердце.
Явление второе
Мария под покрывалом, в руках — распятие. Те же.
Кеннеди
(поспешая ей навстречу)
О государыня! Пятою топчет
Нас самовластье! Нет на них управы!
И каждый новый день клеймит позором
Венчанную главу твою.
Мария
Опомнись!
Что тут такое?
Кеннеди
Вот! Смотри сама!
Твой шкаф взломали. Все твои бумаги
И твой убор, что я спасла, — последний
Остаток подвенечного наряда
Французского, — все взято! Ничего
Нет у тебя из царственных отличий!
Мария
Ах, Анна, верь: не мишурою славен
Сан королевский. Могут с нами низко
Здесь поступать — унизить нас не могут.
Я в Англии ко многому привыкла,
Снесу и это. Сэр, вы поспешили
Взять силой то, что я еще сегодня
Хотела передать вам добровольно.
В моих бумагах есть одно письмо —
Послание к сестре моей державной,
Английской королеве. Дайте слово,
Что попадет оно к Елизавете,
Не в руки Берли, моего врага.
Полет
Я поступлю, как мне подскажет совесть.
Мария
Сэр, я ведь не таюсь: в моем письме
О милости великой я прошу,
О встрече с той, которую ни разу
В глаза не видела. Меня позвали
Держать ответ перед судом мужчин.
Могла ли я открыться перед теми,
В ком равных я не видела себе?
С Елизаветой одного мы полу,
Происхожденья, сана. Ей доверюсь,
Как королеве, женщине, сестре.
Полет
Свою судьбу и честь вы слишком часто
Мужам вверяли, несравненно меньше
Достойным уважения, миледи.
Мария
И о другой я милости прошу —
Откажет в ней жестокосердный разве:
Давно уже без утешенья церкви
Томлюсь в темнице и не приобщаюсь
Я тайн святых. Та, что меня свободы
Лишила и теперь грозит мне смертью,
Не хочет же лишить меня и рая?
Полет
По вашему желанию, декан…[195 — По вашему желанию, декан… — В 1587 году был отстранен католический духовник Марии, и
