Только Шрусбери стоит еще несколько мгновений перед королевой, многозначительно глядя на нее; потом и он медленно уходит в глубокой скорби.
Явление десятое
Елизавета
(одна)
О, рабское служение народу!
Позорное холопство! Как устала
Я идолу презренному служить!
Когда ж свободной буду на престоле?
Я почитать должна людское мненье,
Искать признанья неразумной черни,
Которой лишь фиглярство по нутру.
Тот не король еще, кто всем и вся
Кадит и угождает! Властелин
Пустые толки черни презирает.
Затем ли я всю жизнь блюла законы,
Насилья избегала, чтобы в час,
Когда впервые стала неизбежной
Жестокость, осознать свое бессилье?
Пример всей прошлой жизни мне в укор.
Будь лютым я тираном, как Мария
Испанская, предместница моя,
Что помешало б мне казнить врага?
Но разве справедливость я блюла
По доброй воле? Лишь необходимость,
Всевластная, которой подъяремны
И короли, ее блюсти велела.
Кругом враги! Непрочный мой престол
Народной лишь приверженностью крепок!
Меня сгубить стремятся все державы
Материка! Анафемой гремит
В последней булле непреклонный папа,
Кинжал вонзает Франция с лобзаньем
Предательским мне в сердце, а испанец
Войной открытой на море грозит[219 — …а испанец Войной открытой на море грозит. — Намек на подготовку испанского флота к нападению на Англию; оно состоялось в следующем, 1588 году.].
Так я живу, воюя с целым миром,
Беспомощная женщина. Изъяны
В моих правах на трон, пятно рожденья,
Которым заклеймил меня отец, —
Что скроет их, когда не добродетель?
Но тщетны все усилья! Вражья злоба
Их обнажила, предо мной поставив,
Как призрак неотступный, эту Стюарт.
Нет, я хочу покончить с вечным страхом!
Ей жить нельзя! Покоя я добьюсь!
Она меня, как фурия, терзает,
Как дух-мучитель, посланный судьбой!
Где радость возрастила я, где грезы
Мои всходили — там она, ехидна,
Мне преграждает путь! Украла друга,
Лишила жениха!.. Мария Стюарт —
Вот имя всех утрат моих и бед!
Но только ты покинешь этот мир,
И я свободна, словно ветер горный!
Молчание.
Как злобно ты глядела! Как меня
Огнем презренья в пепел обращала!
Бессильная! Мое верней оружье!
Оно разит, как рок, — и ты мертва!
(Быстро подходит к столу и схватывает перо.)
Так я ублюдок, говоришь? Пусть так,
Покуда ты еще живешь и дышишь.
Сомнения в правах моих исчезнут
В тот самый миг, когда исчезнешь ты!
Когда у бриттов выбора не станет,
Законной буду я в любых глазах.
(Быстрым, твердым росчерком подписывает бумагу, потом роняет перо и с выражением ужаса на лице отступает. После небольшой паузы звонит.)
Явление одиннадцатое
Елизавета. Дэвисон.
Елизавета
А где другие лорды?
Дэвисон
Удалились
И вправду, шум смятения затих,
Как только вышел к ним на площадь Толбот.
«Вот он! Глядите! — загудел народ. —
Спаситель королевы! Дайте слово
Достойнейшему мужу!» Тут он стал
С народом говорить, заметил мягко,
Что не к лицу толпе самоуправство, —
Властям видней! И столько убежденья
Вложил в слова свои, что смолкли все
И площадь опустела.
Елизавета
О тростник,
Колеблемый ветрами! Горе тем,
Кто обопрется на народ!.. Спасибо,
Сэр Дэвисон, вы можете идти.
Дэвисон направляется к двери.
А этот лист… его возьмите, сэр!
Я вам его вручаю.
Дэвисон
(взглянув на бумагу, содрогается)
Так ты решилась?
Елизавета
Я должна была
Бумагу подписать и подписала.
Ведь лист — не казнь, а подпись — не секира.
Дэвисон
Нет, под такой бумагой эта подпись
Решает все, крушит, пронзает, бьет,
Как молния крылатая!.. Велит
Бумага эта лордам и шерифу
Без промедленья в Фотрингей собраться,
Чтоб возвестить шотландской королеве
О предстоящей казни и, едва
Займется утро, Стюарт обезглавить.
Тут отлагательств нет! Как только лист
Я передам, она — добыча смерти.
Елизавета
Да, сэр! Господь в робеющие руки
Вложил вам тяжкий жребий. Помолитесь,
Чтоб просветил ваш разум вседержитель!
Иду, доверив вас веленью долга.
(Хочет идти.)
Дэвисон
(заступая ей дорогу)
Нет, королева! Нет, не уходи,
Не объявив своей высокой воли!
Нужна ли тут еще другая мудрость,
Иль можно точно следовать приказу?
Затем ли ты бумагу мне дала,
Чтобы ее привел я в исполненье?
Елизавета
По разуменью собственному…
Дэвисон
Нет!
Мой разум слаб! Избави бог! Вся мудрость
Моя — в повиновенье. Твой слуга —
Не толкователь воли королевской,
Ничтожный промах здесь в цареубийство,
В ужасную беду перерастает!
Дозволь же мне в таком великом деле
Безмолвным быть орудием твоим!
Скажи точнее мне и непреложней,
Как мне исполнить грозный твой приказ?
Елизавета
Ответ в его названье, сэр!..
Дэвисон
Ты хочешь, чтоб он тотчас был исполнен?
Елизавета
(содрогаясь)
Об этом я и думать не решаюсь.
Дэвисон
Так хочешь ты, чтоб я его берег?
Елизавета
(скороговоркой)
На собственный ваш страх! В ответе вы.
Дэвисон
Я? Боже правый! Нет! Чего ты хочешь?
Елизавета
(нетерпеливо)
Хочу о злополучном этом деле
Не слышать больше ничего! Хочу
Иметь покой желанный — и навеки!
Дэвисон
Еще одно лишь слово, королева!
Прошу тебя! Как быть с приказом этим?
Елизавета
Я все сказала. Вот ведь наказанье!
Дэвисон
Сказала? Ничего ты не сказала!
Благоволи, монархиня, припомнить,
Когда и где…
Елизавета
(топнув ногой)
Несносно!
Дэвисон
Сжалься! Сжалься
Над немощным слугой! Я в должность эту
Вступил недавно. Мне язык неведом
Дворов и государей. Вырос я
Среди ничтожных, маленьких людей.
Вооружись терпением со мной!
Не поскупись на слово поученья,
Чтоб понял твой слуга, в чем долг его!
(Подходит к Елизавете с умоляющим видом; та поворачивается к нему спиной; он стоит в отчаянии, потом решительным тоном.)
Возьми ее, возьми назад бумагу!
Она мне пальцы жжет! Пускай послужит
Тебе другой, не я, в кровавом деле!
Елизавета
Исполните же свой служебный долг.
(Уходит.)
Явление двенадцатое
Дэвисон, вслед за ним Берли.
Дэвисон
Ушла! Оставила меня в сомненьях
С ужасной этой грамотой! Что делать?
Хранить ее? Отдать на исполненье?
(Вошедшему Берли.)
Как хорошо, что вы вернулись, лорд!
Вы эту должность мне препоручили,
Увольте же меня! Ее я принял,
Не зная, сколь ответственна она.
К безвестности меня былой верните —
Там я на месте, а не при дворе.
Берли
Что с вами, сэр? Прошу вас, успокойтесь!
А как приказ монархини?
Дэвисон
Она
Ушла во гневе. Дайте мне совет.
Меня терзают адские сомненья!
Вот тот приказ. И он подписан.
Берли
(живо)
Как?
Неужто? Дайте мне!
Дэвисон
Не смею.
Берли
Что?
Дэвисон
Она неясно изъявила волю…
Берли
Неясно? Ведь приказ подписан. Дайте!
Дэвисон
Не знаю сам: давать иль не давать
Его на исполненье? Что мне делать?!
Берли
(настойчиво)
Без промедления отдайте в руки
Его мои, — иль сами вы погибли!
Дэвисон
Погибелью грозит и торопливость.
Берли
Отдайте! Вы с ума сошли? Глупец!
(Вырывает бумагу и поспешно уходит.)
Дэвисон
Куда вы? Стойте!.. Он меня погубит!
(Бежит за ним.)
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Комната первого действия.
Явление первое
Анна Кеннеди, в глубоком трауре, с заплаканными глазами. Погруженная в большую, тихую печаль, она запечатывает пакеты и письма; часто порыв тоски заставляет ее прерывать работу, и тогда она тихо молится. Входят Полет и Друри, также в черных одеждах, за ними множество слуг вносят посуду, золотую и серебряную, зеркала, картины и другие предметы роскоши, которые они устанавливают в глубине сцены. Полет вручает кормилице шкатулку и бумагу, поясняя мимикой, что в ней опись принесенных вещей. При виде всей этой роскоши ее душевная боль возрастает; ее охватывает глубокая скорбь. Между тем как все удаляются, входит Мельвиль.
Кеннеди
(завидев его, вскрикивает)
Мой добрый Мельвиль! Вот и повстречались…
Мельвиль
Да, Кеннеди, мы встретились опять…
Кеннеди
И после долгой, горестной разлуки…
Мельвиль
Мучительная, горестная встреча!
Кеннеди
О, боже! Вы пришли…
Мельвиль
В последний раз
Проститься с королевой, и навеки.
Кеннеди
Да, наконец-то в час ее последний
Ей разрешили свидеться с друзьями,
Бедняжке нашей… О мой добрый сэр!
Не буду спрашивать, что сталось с вами,
И ничего вам не скажу о муках,
Что с нашей леди претерпели мы.
Об этом всем поговорить успеем…
О Мельвиль, Мельвиль! Надо ж было нам
Дожить до дня такого!
Мельвиль
Нет! Не будем
Терзать друг друга! Верьте, слезы лить
Я век не перестану! Никогда
Улыбка на губах не заиграет!
И никогда я с плеч своих не сброшу
Одежды скорбной, горя не избуду!
Но в этот день я тверд. Сдержите тоже
И если все печали предадутся
Безудержной, мы с вами сохраним
Души невозмутимость и послужим
Ей посохом в пути ее последнем.
Кеннеди
Вы в заблужденье, Мельвиль, полагая,
Что королеве требуется посох
Для странствия последнего! Сама
Она примером твердости нам служит.
Не сомневайтесь в ней: Мария Стюарт
Умрет, как подобает королеве.
Мельвиль
Как приняла она известье это?
О казни ведь она не помышляла.
Кеннеди
Не помышляла. Нет. Совсем другие
Ее томили страхи. Не палач
Внушал ей трепет, а освободитель,
Свободу нам суливший. В эту ночь
Побег устроить Мортимер поклялся.
В волнениях и страхе, сомневаясь,
Доверить ли отважному юнцу
И честь свою, и свой высокий сан,
Без сна ждала рассвета королева.
Но вот смятенье в замке, оклик стражи
И частый стук тяжелых молотков!
Мы думаем: пришло освобожденье.
Надежда брезжит. Светлый голос жизни
Звучит в сердцах и манит на простор…
Вдруг — двери настежь. Входит мрачный Полет
И возвещает ей… что… эшафот
Под нами воздвигают в тронном зале!
(Отворачивается, охваченная скорбью.)
Мельвиль
Творец небесный! Как перенесла
Она столь страшный оборот событий?
Кеннеди
(помолчав и снова собравшись с силами)
Не расстаются с жизнью постепенно!
Мгновенно, разом должен переход
От временного к вечному свершиться.
И госпожу мою сподобил бог
Отринуть тут же помыслы земные
И устремиться верующим сердцем
К неведомым небесным берегам.
Ни жалобы, ни мертвенная бледность
Не выдали Марии. Лишь потом,
Услышав, как ее постыдно предал
Лорд Лейстер, как безвременно погиб
Как надломила скорбь седого старца,
Утратившего все свои надежды,
Заплакала она: не о себе,
А о чужих невзгодах и печалях.
Мельвиль
Но где она? Могу ль ее увидеть?
Кеннеди
Остаток ночи промолилась леди,
Друзьям и близким письма написала
И тут же начертала завещанье.
Теперь она забылась наконец
Последним сном.
Мельвиль
Остался кто при ней?
Кеннеди
Лейб-медик Бергоэн и камеристка.
Явление второе
Те же. Маргарита Кэрл.
Кеннеди
Ну как? Уже проснулась королева?
Кэрл
(осушая слезы)
Она оделась. Спрашивала вас.
Кеннеди
Иду.
(Мельвилю, который хочет следовать за ней.)
Останьтесь здесь. Я королеву
Хочу предупредить…
(Уходит.)
Кэрл
Вы ль это, Мельвиль,
Наш старый мажордом?
Мельвиль
Да, миссис, я.
Кэрл
Домоправитель нам уже не нужен.
Но вы… из Лондона. Что говорят
В столице о моем супруге?
Мельвиль
Слыхал я, что он выйдет невредим,
Как только…
Кэрл
…государыни не станет?
О, низкий, омерзительный предатель!
Он, он один — убийца нашей леди,
Ее сгубивший подлым показаньем!
Мельвиль
Да, к сожаленью, это так.
Кэрл
Будь проклят
Вовеки он, солгавший под присягой!
Мельвиль
Миледи Кэрл, словами не бросайтесь!
Кэрл
Я присягнуть перед судом готова,
В лицо ему, предателю, скажу,
Я прокричу об этом повсеместно:
Невинна королева!
Мельвиль
Дай-то бог!
Явление третье
Те же. Бергоэн; потом Кеннеди.
Бергоэн
О Мельвиль!
Мельвиль
Бергоэн!
Бергоэн
(Маргарите Кэрл)
Налейте кубок
Вина для государыни! И быстро!
Кэрл уходит.
Мельвиль
Как? Или королеве дурно стало?
Бергоэн
Она тверда. Но плоть слабее духа.
Пренебрегает пищею она,
А впереди тяжелый, страдный путь!
Так пусть же злобный враг кричать не будет,
Что смертный страх ей обесцветил щеки,
Когда иссякнут силы естества.
Мельвиль
(входящей кормилице)
Мне к ней идти?
Кеннеди
Сейчас придет сама…
Вы смотрите как будто с удивленьем?
В глазах вопрос у вас: к чему все это?
Алмазы, утварь в день ее… успенья?
О сэр! Мы долго здесь нужду терпели.
Избыток нам вернула только смерть.
Явление четвертое
Те же. Еще две камеристки Марии, тоже в трауре, при виде Мельвиля разражаются слезами.
Мельвиль
Да, дорогие, вот мы и сошлись!
Гертруда, Роземунда!
Вторая камеристка
От себя
Она нас отослала. Хочет богу
Еще раз помолиться…
В молчаливой скорби входят еще две женщины в черном.
Явление пятое
Те же. Быстро входит Маргарита Кэрл. Она вносит золотой кубок с вином и ставит его на стол; бледная и дрожащая, опирается на спинку стула.
Мельвиль
Что с вами, миссис? Вы в таком испуге!
Кэрл
О, господи!
Мельвиль
Что с вами?
Кэрл
Мельвиль
Придите же в себя! Вы побледнели.
Кэрл
Когда я с этим кубком поднялась
По лестнице к площадке возле зала,
Дверь распахнулась… и, взглянув в нее,
Я увидала… Боже!..
Мельвиль
Что, миледи?
Кэрл
Весь зал до потолка обтянут черным,
И черным же сукном обит помост,
Чернеет плаха посреди, и рядом
Сверкающий во мраке… А кругом
Стоит толпа, теснясь у эшафота,
И кровожадно ждет закланья…
Женщины
Боже!
Умилосердись над несчастной леди!
Мельвиль
Сдержите слезы! Вот она идет!
Явление шестое
Те же. Мария. На ней белый праздничный наряд; на цепочке из мелких шариков — Agnus Dei, у пояса четки. В руке у Марии распятие, на голове диадема; большое черное покрывало откинуто назад. При ее появлении все расступаются, выражая ужас и скорбь. Мельвиль непроизвольно опускается на колени.
Мария
(со скорбным величием оглядывая окружающих)
Зачем стенать и слезы лить? Со мною
Возрадуйтесь, что близится конец
Моим страданьям, — упадут оковы,
Темница рухнет, и взлетит душа
На крыльях ангельских к свободе вечной.
Вот в час, когда к сопернице надменной
Я в плен
