покинет?
Поселяне
На это есть запрет. Сам император
Не вправе против грамот поступать!
Геслер
А он их подтвердил? Такую милость
Повиновеньем надо заслужить.
Бунтовщики вы против государя,
Лелеете надежду на мятеж.
Я знаю вас… я вижу вас насквозь…
Я выхватил его из всей толпы,
Но помню — все к его вине причастны.
Тот, кто умен, покорствуй и молчи.
Геслер удаляется, за ним следуют Берта, Руденц, Гаррас и слуги. Фрисгард и Лёйтхольд остаются.
Вальтер Фюрст
(с мучительной болью)
Погибло все! Фохт погубить решил
Меня со всей семьею заодно.
Штауффахер
(Теллю)
И надо ж было изверга дразнить!
Телль
Кто сдержится, мои изведав муки?
Штауффахер
Теперь конец всему, конец! Мы все,
Вас потеряв, окованы цепями!
Крестьяне
(окружив Телля)
Теперь конец надежде нашей, Телль!
Лёйтхольд
(подойдя к Теллю)
Телль, мне вас жаль. Ио долг мой — послушанье.
Телль
Прощайте!
Вальтер Телль
(в сильном горе прижимаясь к отцу)
Телль
(вознеся руки к небу)
Там твой отец! Ему молись, дитя!
Штауффахер
Что вы жене хотите передать?
Телль
(с горячей нежностью прижимая сына к груди)
Сын невредим. А мне господь поможет.
(Покидает их и уходит под стражей.)
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сцена первая
Восточный берег Озера Четырех Кантонов.
Причудливые крутые скалы на западе, в глубине сцены. На озере волнение. Слышен рев бушующих волн. По временам сверкает молния и гремит гром.
Кунц из Герзау. Рыбак и его сын.
Кунц
Поверите ль, я сам все это видел.
Я вам всю правду рассказал, рыбак.
В оковах Телль и в Кюснахт отвезен!
По доблестям — он первый, в нашем крае
И вольности оплотом был бы здесь.
Кунц
Сам Геслер с ним отправился в дорогу.
Из Флюлена они уже отплыть
Готовились, как я отчалил. Буря —
Она, глядите, вон как разыгралась —
И, видимо, их тоже задержала.
Под стражею, у фохта в лапах Телль!
О, тот его упрячет так глубоко,
Что света солнца не видать ему!
Фохт побоится справедливой мести, —
Ведь мужа он свободного разгневал!
Кунц
Как слышно, благородный Аттингаузен,
Старейшина кантона, умирает.
Надежды нашей сломан верный якорь!
Ведь только старый рыцарь без боязни
Вступался за народные права!
Кунц
Гроза сильнее буйствует. Прощайте!
В деревне я переночую нынче.
Мне об отъезде нечего и думать.
(Уходит.)
В оковах Телль, и при смерти барон!
Наглейте же, надменные тираны!
Отбросьте стыд! Язык у правды нем,[240 — Язык у правды нем — об Аттингаузене.]
А зоркие глаза ослеплены,[241 — А зоркие глаза ослеплены — об отце Арнольда Мельхталя.]
И руки, что спасти должны, — в оковах![242 — И руки, что спасти должны, — в оковах — о Вильгельме Телле.]
Град сыплется, да крупный! Поскорей
Давай в шалаш укроемся, отец.
Бушуйте, ветры! Молнии, сверкайте!
Гремите, тучи! Затопляйте землю,
Небесные потоки! Да исчезнет
С лица земли преступный род людской!
Пусть тут царят огонь, вода и ветер!
Медведь и волк матерый, возвращайтесь
Сюда, в пустыню, — ваша вновь страна!
Не захотят здесь люди жить рабами!
И стонет и ревет, как никогда!
Чтобы стрелу пустить в дитя родное —
Нет, к этому отцов не принуждали!
Ну, как природе тут не разъяриться
И не восстать?.. О, я не удивлюсь,
Когда сорвутся в озеро утесы,
А ледяные башни и зубцы,
Не таявшие с первых дней творенья,
Растопятся и ринутся в долины;
И горы рухнут с грохотом, а воды
Подземные вторым потопом хлынут,
И всякая земная тварь погибнет!
Слышен колокольный звон.
Прислушайся, на той горе звонят.
Должно быть, лодку тонущую видят —
И вот зовут молиться о несчастных.
(Взбирается на утес.)
Беда теперь суденышку, что там
Качается в ужасной колыбели!
Гроза всесильна, ветер и волна
Его как мяч кидают… и вблизи
Не отыскать укромного приюта:
Повсюду лишь обрывистые скалы
Вдоль берегов, угрюмые, крутые,
Могучей грудью каменной грозят.
(указывая влево)
Из Флюлена идет большая лодка.
Помилуй бог несчастных! Если буря
Сюда, в залив скалистый, залетает,
То, как в железной клетке хищный зверь,
Она бушует здесь и с диким воем
Напрасно ищет выхода отсюда.
Кругом стоят суровые утесы,
Ей, разъяренной, преграждая путь.
(Поднимается на утес.)
По флагу и по красному навесу!
О, боже правый! Сын, ты не ошибся.
Да, это фохта судно. В нем плывет
Он сам с невинной жертвою своей!
И скоро же настиг небесный мститель
Наместника — есть и над ним судья!
Веленьям фохта волны не внимают.
Пред шляпою его не склонят глав
Гранитные утесы… Не молись!
Пускай над ним свершится божий суд.
Не за ландфохта я молюсь — за Телля.
Телль вместе с ним плывет на этом судне.
Слепая, неразумная стихия!
Чтоб одного злодея покарать,
Ты весь корабль и рулевого губишь!
Смотри, они вблизи Скалистых Ребер
Прошли счастливо… Но могучий вихрь
От Чертова Собора вновь погнал
Суденышко к Большой Топор-горе…
И вот исчезли…
И если обойти ее не смогут,
То разобьются об утес отвесный,
Что в страшную уходит глубину.
Но с ними в лодке рулевой отличный…
В такой беде их спас бы только Телль,
Но по рукам и по ногам он связан.
Входит Вильгельм Телль с самострелом. Он идет быстрыми шагами и с удивлением озирается вокруг; видно, что он очень взволнован. Дойдя до середины сцены, Телль бросается на землю и сначала протягивает руки вперед, а затем поднимает их к небу,
(замечает его)
Отец, взгляни-ка, кто там на коленях?
Смотри, он землю трогает руками.
Какой-то он чудной… как не в себе.
(подходит ближе)
Да это, знаешь… Ты вглядись, отец!
(приближаясь)
Кто это?.. Боже! Неужели Телль?
Да как вы очутились тут, скажите!
Вы в лодке крепко связанный лежали?
И в Кюснахт вас везли, ведь это правда?
Телль
(встает)
Свободен я.
Рыбак и его сын
Свободны! Вот так чудо!
Телль
Из лодки.
Что?
(одновременно с отцом)
А фохт?
Телль
А фохта носит по волнам.
Но как вы, Телль… к нам на́ берег попали?
Как вы спаслись от бури и от уз?
Телль
Господь помог мне!.. Вот как это было.
Рыбак и его сын
Скорей, скорей!
Телль
Известно ль вам, рыбак,
Что в Альторфе произошло?
Известно.
Телль
Так фохт велел меня связать и сам
Отправиться решил со мною в Кюснахт.
Во Флюлене он с вами в лодку сел.
Мы знаем все. Но как же вы спаслись?
Телль
Я в лодке крепко связанный лежал,
Беспомощный, покинутый… И в мыслях
Я навсегда прощался с белым светом,
С женою и детьми. Я безнадежно
Смотрел вокруг на водную пустыню…
Телль
В путь мы тронулись — ландфохт,
Его конюший Гаррас и гребцы.
А мой колчан и верный самострел
Лежали на корме у рулевого.
И вот, едва мы только поравнялись
С Меньшой Топор-горою, как внезапно
Такой жестокий, смертоносный вихрь
Примчался из ущелий Сен-Готарда,
Что у гребцов дух занялся от страха,
И всем казалось — гибель неизбежна.
Но, слышу я, один из слуг ландфохта
Так говорит ему: «Ах, ваша милость,
Попали мы в жестокую беду,
И смерть уже в глаза нам заглянула…
В смятении гребцы и рулевой,
Не знают, что им делать, растерялись,
И, видно, мало им знаком наш путь…
Но с нами Телль, силач и добрый кормчий.
Так не прибегнуть ли к нему в беде?»
Тогда сказал мне фохт: «Когда от бури
Берешься, Телль, спасти нас, я велю
Тебя от уз освободить». На это
Я отвечал: «Да, сударь, я берусь
Помочь в беде, была бы воля божья».
И вот меня от пут освободили…
Я встал за руль и смело начал править,
Но все ж на лук поглядывал украдкой
И пристально высматривал местечко
На берегу, куда б я прыгнуть мог.
И только я завидел плоский камень,
Что в озеро далеко выдается…
Я знаю, близ Большой Топор-горы.
Но только невозможно — так он крут —
На этот камень выпрыгнуть из лодки…
Телль
Я крикнул, чтоб сильнее налегли
Гребцы на весла, мол, за тем утесом
От злейшей мы избавимся беды…
Когда же лодку мы к нему домчали,
Призвал я бога в помощь и плотней,
Что было сил, корму прижал к скале.
И тут, схватив колчан и самострел,
Одним прыжком я выбросился вон —
На голую скалистую площадку,
При этом от себя толчком могучим
Суденышко в пучину отшвырнув, —
Пусть носится средь волн по воле божьей!
Вот как спастись мне удалось от бури
И от насилья злобного людей.
Ну, Телль, над вами видимое чудо
Явил господь! Я все еще не верю
Своим глазам… Скажите же, однако,
Где скрыться вы надеетесь? Беда,
Коль фохт живым уйдет от этой бури.
Телль
Когда еще я связанный лежал,
Он говорил, что в Бруннене пристанет
И через Швиц меня доставит в Кюснахт.
Он двинется туда по сухопутью?
Телль
Да, так он думал.
Скройтесь же скорей!
Вам от ландфохта дважды не спастись.
Телль
Как через Арт пройти мне ближе в Кюснахт?
Большой дорогой только через Штайнен.
Но этот мальчик — сын мой — вас проводит
И ближе и надежней; через Ловерц.
Телль
(пожимая ему руку)
Господь вознаградит вас. Ну, прощайте!
(Уходит, но сейчас же возвращается.)
Рыбак, а вы на Рютли присягали?
Сдается, кто-то мне вас называл…
Да, я там был и присягал союзу.
Телль
Тогда, мой друг, скорей ступайте в Бюрглен!
Жена моя в отчаянье. Скажите,
Что я спасен, опасность позади.
Но как же ей сказать, куда вы скрылись?
Телль
Там вы найдете Фюрста и других,
Что поклялись, тиранам всем на го́ре…
Пусть будут мужественны и бодры.
Свободен Телль, сильна его рука,
И обо мне они услышат вскоре.
Но цель у вас какая впереди?
Телль
Что вам слова — услышите о деле.
(Уходит.)
Ну, с богом, в путь!.. Ты, Енни, проводи.
Что б ни было, но Телль достигнет цели.
(Уходит.)
Сцена вторая
Замок Аттингаузена.
Барон, умирающий в кресле. Вальтер Фюрст, Штауффахер, Мельхталь и Баумгартен хлопочут возле него. Вальтер Телль стоит на коленях перед умирающим.
Вальтер Фюрст
Все кончено. Он в вечность отошел.
Штауффахер
Он не похож на мертвого… Смотрите,
Он тихо спит с приветливой улыбкой.
Баумгартен идет к дверям и с кем-то говорит.
Вальтер Фюрст
(Баумгартену)
Кто там пришел?
Баумгартен
(возвращаясь)
Там Ге́двига, мать Вельти,
Она и вас и сына хочет видеть.
Вальтер Телль поднимается.
Вальтер Фюрст
Могу ль я дочь утешить… безутешный?
Ах, сколько бед на голову мою!
Гедвига
(врываясь)
Где сын мой? Ну, пустите же к нему!..
Штауффахер
Сдержите свой порыв… в жилище смерти…
Гедвига
(бросается к мальчику)
Мой Вельти! Жив!
Вальтер Телль
(обнимая ее)
Ах, бедная моя!
Гедвига
Ты вправду цел? Ты, Вальтер, невредим?
(Осматривает его с беспокойством.)
Возможно ли? Он целился в тебя?
Как только мог он? У него нет сердца…
Родному сыну в голову стрелять!
Вальтер Фюрст
Как он страдал — в нем сердце разрывалось!
Его принудил фохт под страхом смерти.
Гедвига
О, если б он был любящим отцом,
Сто раз бы умер, но стрелять не стал бы!
Штауффахер
Благодарить за все вам надо бога,
Он сына спас вам…
Гедвига
Да, но как забыть,
Чем кончиться могло б все это?.. Боже!
Живи я долгий век — все буду видеть,
Как целится отец в родного сына,
И все стрела лететь мне в сердце будет!
Мельхталь
Но как ландфохт над Теллем измывался!
Гедвига
О черствые сердца! Когда в вас гордость
Задета, все вам нипочем. Тогда
Мужчина в ярости слепой играет
И сердцем матери, и жизнью сына!
Баумгартен
Легка ли участь вашего супруга,
Что вы его поносите так тяжко?
К страданьям Телля равнодушны вы?
Гедвига
(поворачивается к Баумгартену и окидывает его суровым взглядом)
А у тебя для друга только слезы?..
Где были вы, когда отважный Телль
Был взят? Ну, чем ему вы помогли?
Смотрели — и злодейство совершилось,
И выхватили Телля из толпы…
А так ли с вами поступал он? Разве
Стоял он, выражая сожаленье,
Когда ландфохта стража за тобой
Гналась, а впереди тебя бурлила
Пучина разъяренная? На слезы
Он времени не тратил зря, а в лодку
Вскочил, забыв жену, детей, и — спас!..
Вальтер Фюрст
Нам, безоружной горсти поселян?
Гедвига
(бросается в его объятия)
Страна и весь народ его лишились!
Мы для него погибли, он — для нас.
К нему, в его подземную темницу,
Не проникает дружеское слово…
Вдруг заболеет он! В гнилой тюрьме
Он может заболеть… Как роза Альп
В болотных испареньях блекнет, вянет,
Так для него без солнца жизни нет,
Без воздуха целительного гор.
В оковах! Телль! Да он дышал свободой!
Погибнет он, вдыхая тлен могильный!
Штауффахер
Уймите окорбь!
