Наступит час борьбы,
И Телля тут же мы освободим.
Гедвига
Куда вы все годитесь без него?..
Телль на свободе был — была надежда;
Невинный в Телле друга обретал,
Заступника надежного — гонимый;
Он каждого спасал… а вы, все вместе,
Его оков не можете расторгнуть!
Барон просыпается.
Баумгартен
Он шевельнулся, тише!
Аттингаузен
(приподнимаясь)
Где он?
Штауффахер
Кто?
Аттингаузен
Что ж он ушел перед моей кончиной?
Штауффахер
Он о племяннике… За ним послали?
Вальтер Фюрст
Послали… И да будет вам утехой:
Он наш теперь, всем сердцем, всей душой!
Аттингаузен
Вступился он за родину свою?
Штауффахер
Со смелостью героя.
Аттингаузен
Отчего ж
Не примет он мое благословенье?
Сомненья нет, подходит мой конец.
Штауффахер
О нет, короткий сон вас подкрепил.
Бодрее вы, и ясен стал ваш взор.
Аттингаузен
Страданье — это жизнь; оно утихло,
Конец мученьям — и конец надежде.
(Заметив Вальтера Телля.)
Вальтер Фюрст
Я вас прошу благословить его.
Гедвига с сыном опускаются перед умирающим на колени,
Аттингаузен
Я всех вас тут сиро́тами оставлю…
О, горе мне, что в свой последний час
Закат моей отчизны я увидел!
Ах, до таких дожить преклонных лет —
И все надежды унести в могилу?
Штауффахер
(Вальтеру Фюрсту)
И он умрет с такой печалью в сердце?
Не озарить ли нам последний час
Лучом надежды?.. Благородный рыцарь,
Воспряньте духом! Не совсем еще
Погибли мы, не вовсе беззащитны.
Аттингаузен
Вальтер Фюрст
Мы же сами.
Вот выслушайте! Дали три страны
Друг другу слово выгнать всех тиранов.
Союз на Рютли заключен, и клятвой
Все связаны. Мы перед новым годом
Начнем борьбу. Ваш благородный прах
В земле свободной мирно опочиет.
Аттингаузен
О, повторите! Заключен союз?
Мельхталь
В один и тот же день должны подняться
Все три лесных кантона. Все готово.
И бережно хранится тайна всеми,
Хоть тысячам доверили ее.
Уже стоят над пропастью тираны,
И дни их своеволья сочтены,
Они исчезнут вскоре без следа.
Аттингаузен
А как же замки с крепкими стенами?
Мельхталь
В одну и ту же ночь они падут.
Аттингаузен
А рыцари к союзу не примкнули?
Штауффахер
Мы ждем от них поддержки, но союзу
Пока одни крестьяне дали клятву.
Аттингаузен
(медленно привстает в величайшем удивлении)
Как, без поддержки рыцарства крестьянин
Дерзнул подобный подвиг предпринять?
О, если он в свои так верит силы,
Тогда ему мы больше не нужны.
В могилу можем мы сойти спокойно.
Бессмертна жизнь… иные силы впредь
К величию народы поведут.
(Кладет руки на голову стоящего перед ним на коленях мальчика.)
От головы, где яблоко лежало,
Свет новой, лучшей вольности взойдет.
Уходит старое — не то уж время,
Среди руин жизнь сызнова цветет.
Штауффахер
(Вальтеру Фюрсту)
Каким огнем зажглись его глаза!
Не жизни гаснущей последний проблеск,
Но жизни новой это первый луч.
Аттингаузен
Вот едут рыцари из старых замков
Присягу дать на верность городам
И в Юхтланде и в Тургау, повсюду.
Подъемлет Берн державную главу,
И Фрейбург создает оплот свободы,
Прилежный Цюрих граждан снаряжает
В кровавый бой… И силы королей
О вековые стены разобьются…
(Продолжает, как ясновидящий, все более и более вдохновляясь.)
Князей и рыцарей вдали я вижу.
Они идут, сверкая сталью лат,
Сломить отважных сыновей свободы[243 — Сломить отважных сыновей свободы. — В немецких изданиях стих этот печатается так: «Ein harmlos Volk der Hirten zu bekriegen» («Идут войной на мирных пастухов»). Но в шиллеровской рукописи для Гамбургского театра этот стих звучит совсем иначе: «Der Freiheit muth’ge Kinder zu bekriegen» («Сломить отважных сыновей свободы»). Именно этот стих и воспроизводится переводчиком «Телля».] —
Борьба на жизнь и смерть! Кровавой сечей
Здесь не одно прославится ущелье.
Вот, не щадя себя, с открытой грудью,
На копья дерзко ринулся крестьянин[244 — На копья дерзко ринулся крестьянин… — Легендарный подвиг Арнольда Винкельрида в битве при Земпахе 1386 г.), когда австрийцы были разбиты наголову.] —
И брешь пробил — погиб дворянства цвет,
И стяг победы подняла свобода.
(Взяв за руки Фюрста и Штауффахера.)
Держитесь вместе… вечно, нерушимо…
Свобода одного — свобода всех.
Дозоры на вершинах гор поставьте,
Друг другу помогайте. И да будет
Союз ваш век… един… един… един…
(Откидывается на подушки; но, бездыханный, он еще держит их руки.)
Фюрст и Штауффахер некоторое время на него смотрят, затем скорбно отходят в стороны. Тем временем тихо собираются слуги. Они подходят, безмолвно выражая, кто сдержаннее, а кто сильнее, свое горе; некоторые становятся возле умершего на колени и плачут, склонившись над его рукой.
В продолжение этой немой сцены звонит колокол замка.
Руденц
(вбегая)
Он жив? Скажите, он меня услышит?
Вальтер Фюрст
(отвернувшись, указывает на умершего)
Отныне вы — глава наш и защитник,
Руденц
(увидев покойника, останавливается в глубоком горе)
О, боже!.. Так раскаянье мое
На несколько мгновений запоздало
И радостью не будет для него?
Я пренебрег его благим советом,
Когда он жил… И вот его уж нет.
Ушел навек, на совести моей
Оставив неоплатный долг!.. Скажите,
Мой дядя умер в гневе на меня?
Штауффахер
Нет, перед смертью он о вас услышал…
Отвагу вашу он благословил!
Руденц
(становится на колени возле покойника)
О доблестного рыцаря останки!
Здесь, над твоей остывшею рукою:
Расторгнуты навек с врагами связи,
Я к моему народу возвратился
И навсегда — швейцарец всей душой!..
(Встает.)
Оплакивайте в нем отца и друга.
Но все ж, друзья мои, не унывайте!
Он не одни владенья мне оставил.
Нет, Руденц дух наследует его.
И юность бодрая исполнит долг,
Что хилой старости был не под силу…
Отец почтенный, дайте вашу руку!
И вы свою! Вы, Мельхталь, дайте вашу!
Сомненья прочь! Не отводите глаз.
Примите клятву и мои обеты!
Вальтер Фюрст
Дадим барону руку. Сердцем он
Вернулся к нам.
Мельхталь
Крестьян вы презирали.
Чего ж теперь от вас мы вправе ждать?
Руденц
О, заблужденья юноши забудьте!
Штауффахер
(Мельхталю)
Единство — был умершего завет,
Не забывайте!
Мельхталь
Ват моя рука!
Крестьянское рукопожатье стоит
Не меньше слова рыцаря. Притом —
Что вы без нас? И мы — древней дворян!
Руденц
Я чту крестьян. Мой меч — защита им.
Мельхталь
Те руки, что природу покорили
Грудь защитить наверное сумеют.
Руденц
Вы будьте мне, я буду вам оплотом.
Союзом нашим будем мы сильны.
Но прочь слова, когда страна родная —
Добыча чужеземной тирании…
Сперва страну очистим от врага,
А после на досуге разберемся.
(Помолчав.)
Вам нечего ответить мне? Молчите?
Доверья я еще не заслужил?
Друзья, тогда я против вашей воли
Проникну в тайну вашего союза.
На Рютли были вы… и присягнули, —
Известно мне, что там произошло.
Я эту тайну, как залог священный,
Хранил, хоть мне ее не доверяли.
Нет, не был я врагом моей отчизне,
Еще ни разу вам я не вредил.
Но все ж, друзья, не надо мешкать вам.
Быстрей ударьте — гибельна отсрочка,
Телль первой жертвой промедленья стал…
Штауффахер
Мы дали клятву ждать до рождества.
Руденц
Я не был там и клятвы не давал.
Не вы, так я начну.
Мельхталь
Как? Неужели…
Руденц
К отцам страны приравнен я отныне,
И первый долг мой — быть защитой вам.
Вальтер Фюрст
Предать земле останки дорогие —
Ваш первый и священный долг пред всеми.
Руденц
Освободив страну, мы принесем
Венок победы на его могилу.
Друзья мои! Я не за вас одних
С тираном лютым насмерть буду биться —
И за себя!.. Узнайте же! Исчезла,
Похищена моя невеста Берта.
Еще одно совершено злодейство!
Штауффахер
Тиран дерзнул на произвол такой
И рыцарскую дочь посмел похитить?
Руденц
Я обещал вам помогать, друзья,
Но сам сперва о помощи молю.
Ах, у меня любимую отняли!
Бог весть, куда ее упрятал Геслер!
Злодей любой ценой ее заставит,
Увы, с ним в ненавистный брак вступить!
О, помогите Берту мне спасти!..
Ведь за любовь к стране она достойна,
Чтоб на ее защиту встали все!
Вальтер Фюрст
Что ж вы предпримете?
Руденц
Ах, я не знаю!
Сквозь этот мрак, который окружает
Ее судьбу, и сквозь сомненья, страхи,
Когда не ведаешь, куда идти,
Одна лишь ясно проступает мысль:
Из-под обломков тирании лютой
Когда врага твердыни сокрушим,
То верю — мы ее освободим!
Мельхталь
Ведите нас! Мы все пойдем за вами.
Уже сегодня нам борьба по силам!
Телль на свободе был, когда клялись мы, —
Еще не совершилось злодеянье.
Тот низкий трус, кто медлить будет доле!
Руденц
(Штауффахеру и Вальтеру Фюрсту)
Так за мечи, за копья, дело близко!
Огни уж скоро вспыхнут по горам.
Стремительнее вестового судна
Победы нашей весть примчится к вам.
Огней сигнальных будет цепь ярка!
Вы молнией на недруга ударьте
И сбросьте гнет тиранов — на века!
(Уходит.)
Сцена третья
Ущелье неподалеку от Кюснахта.
Сюда спускаются по тропинке между скал, и каждого путника, прежде нежели он появится на авансцене, видно наверху. Кругом скалы; одна из них, поросшая кустарником, выдается вперед.
Телль
(входит с самострелом)
По этому ущелью он поедет;
Другого в Кюснахт нет пути… И здесь
Я все свершу… благоприятен случай.
Куст бузины меня надежно скроет,
Оттуда я стрелой тебя достану,
Кончай скорей расчеты с небом, фохт!
Твой час настал. Ты должен умереть!
Я прежде жил спокойно и беззлобно,
Одних зверей стрелою поражал, —
Убийство мне на ум не приходило…
Теперь ты мир моей души смутил,
И в яд змеиный превратил во мне
Ты молоко благочестивых мыслей.
Ты сам вложил мне в руки этот лук:
Кто в голову родного сына целил,
Сумеет в сердце поразить врага!
Детей невинных, верную жену
Я защищать от ярости твоей
Обязан, фохт!.. Когда рукой дрожащей…
Когда меня ты с дьявольским злорадством
Стрелять в родного сына принуждал…
И тщетно умолял я о пощаде…
Тогда в душе я страшную дал клятву —
Ее лишь бог слыхал, — что первой целью
За этим выстрелом в дитя послужит
Мне грудь твоя… И тот обет священный,
Который лютой порожден был мукой,
Исполню я… Мой лук тому порукой.
Ты господин мой, ты имперский фохт;
Но разве мог себе сам император
Позволить столько?.. Он тебя послал,
Чтоб суд творить — пусть строгий, он разгневан, —
Но не над всеми злобно потешаться
И на носить преступные удары.
Есть бог вверху для мщенья и для кары.
Могильный мрак несущая стрела,
Бесценное сокровище мое!
Лети, вот цель, что к просьбам и моленьям
Была всегда глуха и недоступна…
Но пред тобой она не устоит…
Ты ж, крепкая тугая тетива,
Так часто мне служившая на играх,
Не выдавай меня и в грозный час!
Мой верный друг, покорна будь усилью,
Ты часто окрыляла мне стрелу.
Без промаха единственной стрелой
Сразим врага — в колчане нет другой.
Путники проходят через сцену.
Я сяду здесь, на каменной скамье.
Тут путников короткий отдых ждет…
Их родина далеко… Все спешат,
Друг другу чуждые, никто не спросит.
Проходит озабоченный купец
И с легкою котомкой богомолец…
Разбойник мрачный иль дударь веселый;
Погонщик за навьюченным конем, —
Ведь каждый путь ведет на край вселенной.
Их всех сюда влекут свои дела,
Меня же мысль о крови привела!
(Садится.)
Бывало, как с охоты приходил
Отец ваш, дети, то-то был вам праздник!
Он каждый раз вам приносил домой
Иль редкостную птицу, иль цветок
Диковинный, иль рог окаменелый,
Какой в горах, случается, находят…
На промысел другой теперь он вышел:
Задумал он убийство на дороге —
И вот врага подстерегает здесь.
Но и теперь о вас тревога, дети…
Невинных, вас он хочет защитить:
Чтоб вы спаслись от мщения злодея,
В него стрелу он пустит, не жалея!
(Встает.)
Я крупного подстерегаю зверя…
Не унывая, день-деньской охотник
Скитается в горах в мороз трескучий,
И прыгает с утеса на утес,
И лезет вверх по страшной крутизне
С истерзанными до крови руками…
А все чтоб серну жалкую добыть.
Меня награда ждет куда ценней —
Здесь поражу смертельного врага.
Издали, все приближаясь, доносятся звуки веселой музыки.
Я никогда не расставался с луком,
Всю жизнь в стрельбе искусной упражнялся.
Без промаха в мишень я попадал,
И много раз прекрасные награды
Я получал на наших состязаньях…
Но этот выстрел будет мастерской,
Я лучшую в горах возьму награду.
Через сцену вверх по дороге движется свадебная процессия.
Телль смотрит на нее, опираясь на свой лук. Полевой сторож Штюсси подходит к нему.
Штюсси
Вот женится смотритель монастырских
Поместий; сам богатый человек, —
Да, у него с десяток стад в горах!.. —
А
