Раз пытки победить способен смех?
В болезнях — добродетели есть место,
Не только при оружии в строю.
Всем в бедах наше мужество заметней:
Его в минуты тягот узнают.
Теперь о наслажденьях, их два рода:
Телесные придется ограждать…
Но, лишь приятней, такова природа,
В ограниченьях вкус свой услаждать.
Кто жаждет, для того вода прекрасна,
Как, для гурмана, редкое вино.
Заморским угощениям равно.
А, радость для души — куда вернее
И ярче, без нее впадаем в плач.
Зависит от тебя свиданье в нею,
В том отказать не смеет даже врач.
«Больной несчастен…» Отчего? — Простыми
Путями нужно к радости идти…
Страсть к роскоши, чтоб яства не остыли,
Готова с ними кухню принести.
Мы вытерпим лекарства и отвары,
Что не понять изнеженным душой.
Предел добра и зла, исток их свары,
Понять — считай, что истину нашел.
Не может опостылеть жизнь от разных
Божественных, великих, нужных дел.
Невыносимы в жизни лень и праздность,
Затмившие разумного удел.
Пусть смерть зовет к себе: Расстанься с жизнью.
Не содрогайся, зная жизни плод.
Привыкший к наслаждениям — пусть взвизгнет,
Я рад, что в моей жизни был полет.
Проникнись этой мыслью — радость с нею
Для тех, кто носит званье «Человек».
«У мудрого — и день, куда длиннее,
Чем у невежды бесконечный век.»
Не падай в бедах, и не верь удаче,
Не радуйся твореньям поваров,
Крепи свой дух, пусть слабый духом плачет!
Чего мы ждем — не страшно.
Будь здоров.
— — —
Письмо LXXIX (О признании добродетели)
Луцилия приветствует Сенека!
Я жду письма: Что видел по пути
В Сицилии? Увижу смежив веки
Места, что не смогу я навестить…
О Сцилле знаю: там утес отвесный,
Но, с ним Харибда, как раскрытый рот.
Как раз о ней, мне мало что известно:
Всегда ли там бурлит водоворот?
И, правда ли, что все, что он захватит
Уносится водой на много миль
К Тавромении берегу? Иль хвастать
Так любят люди, хлебом не корми?
Я жадно жду отчет о приключеньях
Тебя ль нашедших, ты ли смог найти…
Тогда осмелюсь дать я порученье:
На Этну, в мою честь, тебе взойти.
Одни твердят, что Этна стала ниже
Не видно мореходам из дали…
А, может быть огонь и дым пожиже,
Лениво к нам выходят из земли?
И то, и это — равно вероятно:
И, что огонь способен жрать ее,
И, что из моря видится превратно,
Гора огню лишь строгий путь дает…
Гефестион известен всенародно
Огонь там бродит, почву изменя.
Но, эта область очень плодородна,
Там все растет, в бессилии огня.
Стихами опиши мне прелесть Этны:
Овидий за Вергилием писал,
Север Корнелий, с мастерством поэта,
Поведал о природных чудесах.
Они не исчерпали эту прелесть,
Сумели только контуры назвать.
Внимательно на Этну взгляд нацелив,
Найдешь у предков нужные слова.
Идущим вслед, в поэзии попроще:
Есть новизна в перестановке слов.
Слова — не вещи, первый здесь не ропщет.
Рифм новизна — услада для ослов.
Насколько знаю, ты, при виде Этны,
Раскроешь рот и потечет слюна…
Ты станешь равен давешним поэтам,
Ведь скромность не позволит обогнать.
У мудрости достоинство такое:
Не победить поднявшихся наверх,
Там — все равны под Божеской рукою.
Побеждены — кого Господь отверг.
Луна не изменяется в размерах,
И солнце — всё одной величины.
Во всей вселенной неизменны меры,
Все мудрые — той мерою равны.
В одних есть поведенья совершенство,
В том — ясен слог, а в этом — все темно…
Но то, что превращает жизнь в блаженство,
В их душах одинаково, равно.
Падет ли Этна?- Может быть, свидетель
Уведит разрушение ее…
Не знает умаленья добродетель
Попробуем подняться до нее!
И лучший среди худших — не хороший,
Пусть он доволен, что покинул мрак…
Весь свет дневной душе моей дороже,
Чем солнца луч, пробившийся в овраг.
Тогда душа летит к родному небу
И занимает место в вышине…
С Божественными помыслами мне бы
Пожить, порок оставив в стороне.
За добродетелью — признанье, слава,
Как тень ее, чуть ниже, виден след…
То впереди, то сзади… слева, справа…
А в ней самой — желанья славы нет.
Та тень растет, когда отступит зависть…
Твердили, что безумен Демокрит,
Катона погубила ее завязь,
Сократ, ей осужден, в веках стоит.
Рутилия невинность неизвестна
Осталась бы…Несправедливый суд
Не знающий, что значит слово «честность»,
Ее облек в незыблемый сосуд.
Взгляни, как все гордятся Эпикуром…
А кто его при жизни замечал?
Теперь, кто изучив его, кто сдуру,
В нем видят светоч мудрости, причал…
И Метродор, их дружбу прославляя,
Признал: их просияют имена,
И многие их вспомнить пожелают!
При жизни же — молчания стена…
Пусть добродетель до поры таится,
Не ей, а — окружающим во вред,
Знай: день придет и славой освятится
Под злобой века погребенный след.
Кто поколенью сверстников угоден,
Тот для немногих пользу приносил.
Смотри вперед, пусть дух несет, свободен,
К потомкам свет и благо, полон сил.
Пусть зависть похвале уста закроет…
Кто верил: рядом с ними жил пророк?!
Но, без пристрастий, в будущем героям
Воздаст потомков мненьем верный рок.
Рядиться и румяниться? Зачем же,
Кто муж добра, тот не бывает плох.
Нам нужно быть — всегда одним и тем же,
Увидят ли, застигнут ли врасплох.
В притворстве мало пользы — что вертеться
С личиною, надетой для пиров.
Ложь — явна, если пристально взглядеться!
Кого она обманет?!
Будь здоров.
—
Письмо LXXX
Луцилия приветствует Сенека!
Сегодня я свободен. В дни жары
Сижу один, толпа вся, до калеки,
Сбежалась посмотреть игру в шары…
Я дерзко говорю, что нет помехи:
С ристалища донесся громкий крик…
За этим криком мысль моя, как эхо,
Помчалась сопоставить жизней миг.
Народ желает зрелища и хлеба,
А мудрость пребывает в пустоте…
Все радуются — шар взлетает в небо!
А кто блажен в душевной красоте?
И главное: насколько было б легче
Душе, когда в ней выстроен редут!
Но, тратят годы, укрепляя плечи,
А душам — и минуты не найдут.
Что нужно, чтобы стать таким?- Желанье!
Раб за свободу все отдать готов,
А ты — рожден свободнее, чем лани.
Неужто ты ничтожнее рабов?
Что смотришь в ларь? — Нельзя купить свободы…
Что список граждан? — В нем свободы нет…
Все в рабстве, и цари, и их народы.
Освободись сперва от страха смерти,
От страха бедности освободись:
Фортуна богачами больше вертит,
Их золото — стеснением в груди.
Слывя счастливым, веселясь притворно,
С печалью, скрытой в тягостный нарыв,
Играют роль царей в глазах придворных,
Хоть горести — как летом комары.
Кто говорит: «Я — Аргоса властитель!»
В спесивости своей задравши нос?
Он — раб. (Легко проверить, коль хотите)
И друг его последний — старый пес.
«Молчи, о Менелай! Тебе все мало?
Ты от руки моей сейчас падёшь!»
Но, спит он под лоскутным одеялом,
А, перед сном, считает каждый грош.
Вам нужен конь — велите снять попону,
Вам нужен раб — одежды нужно снять…
Что человек, возвышенный законом?
Раздеть его… и, хочется менять.
Царя сарматов ты узнаешь цену
Без украшений, подданных даров.
Что весишь ты?! — Пускай тебя разденут!
Сам разберись с собою!
Будь здоров.
—
Письмо LXXXI (О благодарности)
Луцилия приветствует Сенека!
Неблагодарность встретил у людей?
Что, в первый раз?! Как глупость, в человеке
Живет она столетьями везде.
Возможно прежде был ты осторожным?
Здесь осторожность не ведет к добру:
Из опасений, мнимых и ничтожных
Благодеянья гаснут на ветру.
Уж лучше не найти ни в ком ответа,
Чем благо, хоть одно, не совершить.
Пройдут года засушливого ветра,
И снова в поле сеятель спешит.
Чтоб благодарность изредка хоть встретить,
Стрела благодеяния летит.
Неясность дела мудрому не претит?
(Точнее в удареньях) — не претит.
Жизнь цепенеет в праздности покое,
Для тех, кому дорогу торит нрав.
Пусть неудачи… Ну, и что такое?
Попробуй вновь, раз знаешь, что ты прав.
Пусть кто-то нам помог, но всё испортил…
Сквитался? Или мы ему должны?
Пусть польза оказалась меньше порчи,
Судья признает: стороны равны.
Хоть оскорбленья тяжелее бремя,
Но, доброе он сделал до того…
Приняв в расчет влияния и время,
Поймем итог: не должен ничего.
И важно знать: помог он добровольно?
А, повредил случайно, может быть?
Нередко, знать намеренье довольно,
Чтоб про ущерб невольный позабыть.
Кто за добро заплатит доброй волей,
Тот благодать найдет в своей душе.
Забыв обиды, пусть их было боле,
Благодеяний наполняй кошель.
А, как же: «Зуб — за зуб, за око — око»?
Для тех, кто не принес сперва добра.
Благодеянье выше зла настолько,
Как солце ярче в полдень, чем с утра.
«Благодарить» — давать по доброй воле.
Не говорим: «Он благом заплатил».
Добром не платят (ссуду дали что-ли?),
Но, воздают дающим, что есть сил.
Мудрец измерит взятое, как надо:
Где, от кого, когда, что получил.
Ему в благодеяньи больше радость,
Чем глупому — к сокровищам ключи.
Способен только мудрый: благодарность
Возвысить больше дара самого…
(Прикроюсь здесь от зависти бездарной):
И Метродор был мнения того!
Хотя он удивлялся изреченьям:
«Лишь мудрый любит!? Он лишь — верный друг!?
Лишь в мудрых — верность!?» Да, без исключенья!
Здесь благодарность замыкает круг.
Пускай же нас бесславить перестанут:
Честь — в мудрецах, подобие — в толпе.
Умелый — делать благо не устанет,
Желающим — за благом не поспеть.
И не размер здесь важен — время, место…
Даешь публично или взаперти…
Денарий, данный вовремя и честно,
Способен от падения спасти.
Распространяться можно очень долго:
Забудьте зло обидчиков своих,
Не нарушая верности и долга,
С обидой… не коснувшейся других.
Поверь, что благодарность — не безделки!
Не зарекаясь тюрем и сумы,
Взгляни на возвращающего деньги
Он радостней берущего взаймы.
Заимодавцу платят сверх за ссуду,
Благодеянья глупым не в цене.
Неблагодарный потерял рассудок,
Когда за благо не платил вдвойне.
Кто помощь получил — всегда поможет,
Кто защищен — сумеет защитить,
Добро — по кругу возвратиться сможет,
Примеры зла — лишь повод отомстить.
Чем чаще благодарность будет с нами,
Тем выше мы поднимемся в душе:
Здесь прибыль от поступка — не в кармане,
В самом поступке, будь он совершен.
Благодарю — не ради славы века,
Благодарю — душой, а не «с руки».
Хранящий честь, пребудет Человеком,
Пройдя
