разрухи
Не мчится, это все давно отверг.
Натал (язык столь лживый и нечистый,
что женщин очищал он своим ртом),
При деньгах был — наследовал. Причина?
Порой в дерьмо уронят золотой.
Но, добродетель — много выше злата,
Умения грамматика, врача:
Они находят радости в оплате
Труда, не в постижении начал.
Мошна с деньгами ничего не стоит,
Лишь деньги, что в ней спрятаны, ценны.
Теперь сравни: богатый или стоик
В ком — оболочка? В ком — портрет страны?
Лишь мудрость человека тянет к Богу,
Зовет его в невиданный полет…
Небесное приходит не к любому,
И, не в любом, владельца признает.
«Из зла не зарождается благое;
Становится богатым тот, кто скуп:
В богатстве благанет, раз нет покоя…»
«У святотатства денег полон куб.»
Но, в святотатстве больше зла, чем блага:
В нем страх, тревога покаянных мук.
А прибыль?- Не хватает даже на год…
А после?- Выбирай покрепче сук…
Кто в святотатстве благо утверждает
Чудовище. Живущие в грехе,
За крупный грех триумфом награждают,
Наказывая грех… по чепухе.
Как смоквы не родятся от оливы,
Так в зле — не отыскать добра следы.
Нас прибыль в зле не делает счастливым,
Но, жди втройне впоследствии беды.
«Когда к беде влечет желанья жажда,
Предмет его — не благо. Кто бежит
За деньгами, в беде уже, как дважды…
Богатый — над сокровищем дрожит.»
Нам говорят: Погоня за богатством
Опасна… Разве в нем лишь духа тлен?
Во время шторма попадает в плен.
Не только от богатств и наслаждений
Мы попадаем в беды по пути.
Коль продолжать цепочку рассуждений,
Его нельзя к удобствам отнести.
«Нас губят глупость, подлость, святотатство…
Не стрелы губят — лучники вольны.
Пускай тебе вредят из-за богатства,
В самом богатстве не найти вины.»
Но, Посидоний отвечает лучше:
«Хоть обладанье золотом не зло,
Но подстрекает к злу, лишь дайте случай.»
Богат — не зол? — Считай, что повезло…
Наш звон монет в других рождает зависть,
А в нас — высокомерие, снобизм.
«Богатство — самый трудный душ экзамен.»
(Не правда ли, сойдет за афоризм?)
А благо нас никак не будоражит
Не развращает душу, тянет ввысь,
Надменность не внушает нам, и, даже
Лелеет скромность в тех, кто поднялись,
Уверенность дает и сень покоя.
В богатстве — только наглость ты найдешь,
А наглого ночами беспокоит
Величья своего… пустая ложь.
Богатство представляет образ блага,
И многих побуждает поспешить…
А добродетель, хоть бедна и нага,
Но, делится… величием души.
«Что не дает величья одиноким,
Их делая надменней и наглей
Есть зло. А случай — гонит их к пороку,
Случайного не жди и не жалей.»
«Так что ж, богатство — даже не удобно?»
В удобном больше пользы, чем вреда…
Что в нем — лишь польза, раз и навсегда.
Теперь всего один софизм, но «вредный»:
«Раз благо не растет на почве зла,
Богатство — обирает многих бедных
В богатстве блага нет, ему — хула.»
Как Антипатр на это отвечает?
«Пустым кувшином чашу не нальешь,
Тот беден, кто нехватку ощущает,
Из недостачи — шубы не сошьешь.»
Что рассуждать о бедности, богатстве?
Ведь это только тяжба о словах…
Как бедных уберечь, как помогать им?
И как богатым скромность прививать?
То, что одним у всех отнято было,
Легко для всех — отнять у одного…
Пускай такие случаи забыл он
Напомнить, мне не стоит ничего.
Так скажем храбро (если не по силам
хоть откровенно…) горстке шулеров:
Подумайте, пока не «попросили»,
Не хвастайте богатством.
Будь здоров.
—
Письмо LXXXVIII (О свободных искусствах и науках)
Луцилия приветствует Сенека!
Свободные искусства обсудить?
Науки? Мне не нужно их опеки:
Не могут ни помочь, ни навредить.
Как подготовить ум — вот их забота,
Затем, чтоб не мешали — развяжись.
Они — лишь обученье, не работа,
Которой посвятить достойно жизнь.
Искусство потому зовут свободным,
Что занят им свободный человек.
Само же (доказать готов — угодно?)
Свободы не дарует нам вовек.
Есть — мудрость, что ведет к свободе нас…
А в прочих — отзвук чувства, дальше — пусто,
Кто смог услышать в них свободы глас?
Неужто веришь, будто в них есть благо?
Знай: нет порочней их учителей.
Искусства всякий выучит и за год
Что дальше?- «Веселиться веселей»?
О чем хлопочет правильный грамматик?
Он учит предложения творить.
Он скажет: не годится слово «матерь»,
И лучше «мать» иль «мама» говорить.
А, если он захочет стать повыше,
Историей займется и стихом,
Займется тем, кто рифму плохо слышит,
Или размер… и прочей чепухой.
Не это в нас обуздывает похоть,
Искореняет алчность, гонит страх…
Усердье их в толпе рождает хохот,
У мудрых же — улыбку на устах.
Геометр, музыкант тебе помогут
На страх и алчность наложить запрет?
Они и сами знать о том не могут,
Они нас добродетели не учат,
Иначе все учили б одному…
А, разнобой туманный — разум мучит,
Из них, мой друг, не верю никому.
Гомера всяк по своему оценит:
И стоик он, и Эпикура сын,
Перипатетик или академик…
Как в несовместном может быть один?
Уступим им философа-Гомера:
Он мудрым стал, не зная о стихах.
Давай же обучаться той же мерой
Что он. Зачем копаться в пустяках?
Не спрашивай меня про возраст древних:
Свободен ум от этой пустоты.
Где был Улисс? — Блуждая в трех деревьях,
Неужто этим озабочен ты?
Нам душу каждый день терзают бури:
Нас красота прельщает, враг грозит,
И настигает мщенье грозных фурий,
И грешник, и невежда нам дерзит.
Как родину любить, жену и брата?
Учи меня, как к честной цели плыть!
Не к корысти, не к зависти, не к блату,
А — к Богу устремленьями прослыть.
Была ли Пенелопа непорочна
И знала ли, когда придет Улисс?
Скажи о целомудрии мне точно,
Какое в нем есть благо, поделись.
О музыке. Ты учишь, словно классик,
Как голоса свести в мажорный хор…
Но, как найти в душе своей согласье?
Как не ронять в превратностях укор?
Геометр учит, как измерить земли
Пусть скажет: для чего нужна земля?
Неужто пальцы нам даны затем лишь,
Чтоб скупости добычу исчислять.
Какая польза знать, как делят поле,
Коль с братом поделиться я не мог?
Все то, чему детей мы учим в школе,
Не развивает душу…только мозг.
Ты не хозяин здесь, а поселенец:
Пришел — уйдешь, как писано в судьбе,
И позже, через сотню поколений,
Немногие припомнят о тебе.
Ты вычисляешь квадратуру круга,
Ты можешь путь меж звездами найти…
А, можешь ли измерить душу друга?
Как ищешь в жизни верного пути?
К чему мне знать, когда зайдет Меркурий
И где сейчас находится Сатурн?
И верить, что астролог, в своей дури,
Предвидит все события котурн…
Что б ни случилось, знай, я не отчаюсь:
Я жду всего — удачи и беды,
И признаки их раньше замечаю,
Чем глупый замечает их следы.
Теперь я отойду от длинных списков
Искусств. Кого достойными найти?
Ваятелей, борцов и живописцев?!
Тогда, и поваров что ль отнести?
Что общего, скажи мне, со свободой
Имеют эти, в белом, толстяки
С душою, отощавшей без ухода
Разумной добродетельной руки?
Не разбираю также виды спорта:
Метание копья, езда верхом…
Конечно, это юношей не портит,
Но, прежде, было просто пустяком.
Когда тебя несут порывы страсти,
Что толку — удержать коня в узде?
Кто в гневе над собой уже не властен,
Не может в победителях сидеть.
«Так что же, ни науки, ни искусства
Нам ничего для жизни не дают?»
Дают, но добродетели в них пусто,
Они ей лишь основу создают.
Как грамота готовит нас к науке
Науки в добродетель торят путь.
Но, добродетель — не учебы муки,
Блаженство — честно в зеркало взглянуть.
Основы философия не ищет,
И здание возводит от земли.
А математик, в этом смысле — нищий,
Все их начала от других пошли.
Вот, если б шел он к истине с начала,
Объять сумел природу и весь мир,
О небе и душе не умолчал бы…
То, был бы математик — мой кумир.
Рассмотрим по порядку добродетель,
и могут ли искусства здесь помочь:
У храбрости сознанье — ты свидетель
Опасностей, что нужно превозмочь.
А верность есть святое наше благо,
Ничто ее с пути не совратит
«Жги, бей и убивай, я сяду на кол,
Не отходя от верного пути!»
Воздержность умеряет наслажденья,
Соразмеряя, сокращая их.
Воспринимает их, как наважденья,
Не приближаясь, ради них самих.
А человеколюбье запрещает
Надменность в отношении друзей,
И посторонних в бедах защищает,
Не отступая Божеских стезей.
Возьми что хочешь: простоту и скромность,
И милосердье к людям… Где тут роль
Искусства мы могли б назвать огромной?
Нигде. Здесь философия — король!
«Неужто роль искусства так ничтожна?
Философы используют его.»
Коль «без чего-то» сделать невозможно,
Не значит это — «с помощью того».
Науки путь добра не изучают,
И нет его в ученых головах…
Есть мудрые, что грамоты не знают,
Ведь мудрость — в деле, а не на словах.
Да, мудрость велика и многогранна,
Для размышлений нужен ей простор.
Ум забивать излишним было б странно,
Тому кто мысли к вечности простер.
Возьмем хоть время… Сколько здесь вопросов:
А было ли хоть что-то до него?
Оно само есть нечто, все отбросив?
И, можно ль поворачивать его?!
Теперь — душа: Как долго обитает?
Откуда? Какова? Куда уйдет?
Как смерть ее на волю отпускает?
В природе есть души круговорот?
И так во всем… Рассмотрим, что угодно
Обилие вещей влечет на дно…
Всё — вон! Пусть разум твой живет свободно,
На службе добродетели одной.
«Но, многое в науках так волшебно…
Порой, готов читать, открывши рот…»
Стремиться больше знать, чем нам потребно,
Есть тоже невоздержанности род.
Погоня за наукой и искусством
Удел самодовольных болтунов.
Дидим писал всю жизнь, и что там? — Пусто…
Читателей его я пожалел бы…
Он описал: откуда был Гомер,
Кто мать Энея, … Ум не уцелел бы,
Читай я ерунду без всяких мер.
Он прозвище имел — «медноутробный»…
Всё описал, что было (может быть)…
Но, если б даже знал я о подобном,
То, постарался б… поскорей забыть.
«Начитанным» считаться — стоит силы
И времени, дороже серебра.
Попроще звать себя я попросил бы…
Скажите мне: «Ты — человек
