кто судит благосклонно,
Получит благо — мерой, что он дал.
И справедливость — благо, безусловно
Обеим сторонам, взгляни медаль.
Вот я провел все умозаключенья…
И, что с того? Не в этом наша цель:
Все прения — лишь поиск приключенья,
Попытки заманить друг друга в щель.
Не лучше ли идти прямой дорогой,
Чем добровольно по лесу бродить?
Души стремленье вверх — даны природой,
Как можно ей пределы возводить?!
Душа не принимает краткость срока,
Век — не предел великому уму.
Пусть современник слеп в своем пороке,
Надеюсь, что потомки нас поймут…
Как месяцы у матери в утробе,
Живет дитя, чтоб к родам подрасти,
Всю свою жизнь, с рождения до гроба
Так не страшись решительного часа,
Последнего для тела, не души!
Природа все учитывает в нас, а
При выходе последнего лишит.
Смешно бояться нового рожденья,
Припомни, как тебя толкала мать:
Ты плакал и боялся поврежденья…
Теперь, ты должен больше понимать:
Расстаться с частью для тебя не внове,
Настанет день, его прекрасней нет,
Расставшись с оболочкою дурною,
Представь себе небесное сиянье,
В котором — блеск неисчислимых звезд.
И, в новое свое существованье,
Душа войдет, впервые — в полный рост.
Тому, кто свет божественный увидел,
Понятно: жизнь он прожил в темноте,
Грязи… Он вспомнит всех, кого обидел,
Кого оставил в страхе, нищете.
При этом свете, перед Божьим оком,
Твои пороки высветятся вмиг:
Злонравие, нечестность и жестокость…
Бесстрашен тот, кто разумом постиг!
Подумай: память о великих людях
В потомках — наилучший из даров.
Смотри на вечность — страх в тебе убудет.
Величье — благотворно.
Будь здоров.
—
Письмо СIII (Об истоках бед)
Луцилия приветствует Сенека!
Зачем ты ужасаешься от бед,
Что нам несут пожар, обвалы, реки?
В природе злоумышленности нет.
Такое, хоть бывает, но нечасто,
Быть может — десять раз за целый век.
Грозит же человеку ежечасно
Другой, такой же самый человек.
Нас дым предупреждает о пожаре,
Нам трещина покажет — рухнет дом…
А человек… Не знаешь: как ударит,
И, отобьешь ли ты удар с трудом?
Не торопись поверить лицам встречным
У них внутри — звериная душа…
Нет, даже зверь, при встрече не калеча,
Уходит, и спокойнее дышать.
Увиденных — повторно зверь не ищет:
Раз он напал — в нем голод или страх.
А, человек — крадет у самых нищих,
И рад тому, что для другого — крах.
Но, ты — не он, ты должен жить иначе:
Стремясь чужие козни обходить,
Порадуйся с другим — его удачам,
Старайся никому не навредить.
Хоть навредить тебе, конечно смогут…
Укройся в философии дому,
Встречаются — лишь на одной дороге,
А здесь — есть шанс, что встречные поймут.
Философы не хвастают, не дразнят,
А, обличают — только свой порок.
Будь мудр, не вызывая неприязни
Опасностей причины.
Будь здоров.
—
Письмо СIV (О смене мест)
Луцилия приветствует Сенека!
Я убежал в усадьбу…От чего?
От лихорадки. Мне ее набеги
знакомы. Помнишь брата моего?
В Ахайе заболев, он еле-еле
Сумел со шлюпки на корабль залезть,
Воскликнув, что болезнь живет не в теле,
А — местностью раскормлена болезнь.
И, это же сказал я Паулине,
Чью молодость сумел в себя вобрать.
Теперь, когда мы с ней во всем едины,
Щадя ее, стараюсь не хворать.
Высоким чувствам не пойти навстречу?
Зубами удержу последний дух…
Для нас обоих уготован вечер,
Где гостья — смерть… без выбора из двух.
Пока он не пришел, забыть о смерти
Я должен по велению души.
Вернуться к жизни для других — поверьте:
Великий подвиг нужно совершить.
Когда тебя жена настолько любит,
Что, вслед за ней, готов… себя любить…
Такая радость — мысль о смерти губит:
Все мысли — как жену не погубить?
Чем кончился мой замысел уехать?
За городом я вновь пришел в себя,
Болезни перестали быть помехой,
Лишь ветры мне одежду теребят.
Кто часто путешествует — неправы,
Приехал ты в Афины или Крит,
Увидел города, увидел нравы…
Но, нрав твой — все о том же говорит.
Допустим: ты в богатстве видишь благо?
Тогда тебе все мало, что ни дай.
Завидуешь, что, по итогам за год,
Другому дали денег и медаль?
Ты видишь зло в своей возможной смерти?
Ее боятся раньше, чем придет…
Бегут… Зачем бежать? Она, поверьте,
Из-за спины — скорее нападет.
Страшней всего — похоронить любимых?
Они — как листья у твоих дерев,
Пусть осень их несет неумолимо…
Весна их возвратит, не постарев.
«Не прежние!» — И ты не будешь прежним,
Меняясь каждый день и каждый час…
Добавь чуть-чуть отчаянья надеждам,
Отчаянью — надежд твоих запас.
Ты носишься по странам, словно мячик,
Не познаешь добро, не лечишь зло…
В минутном удивленье, словно мальчик
С невиданной игрушкой за столом.
Ты пожинаешь беспокойство духа,
Который, и в покое, нездоров.
Услышав что-то новое в пол-уха,
Вновь мчишься в путь, быстрее всех ветров.
Увидишь горы новых очертаний,
Пространства небывалые равнин,
И Тигр, что, то течет, то перестанет,
И летом — полный паводками Нил,
Меандр — предмет игры для всех поэтов,
Что вьется по извилинам, кружит…
Но, ничего не даст тебе все это:
Ведь странствия — тебя не учат жить.
В занятиях с мудрейшими, известно
Мы учимся пороки побеждать.
Не зная, что порочно, а что честно,
Не странствовать ты будешь, а блуждать.
Что толку увидать другие царства,
В душе все той же страстью трепеща.
Больные исцеляются лекарством,
Не сменой мест, а — поиском врача.
На свете не найти такой дороги,
Что б увела от страха и страстей,
Иначе — всех туда несли бы ноги,
Из самых отдаленных волостей.
Куда спешить, со спутником-пороком?
Ты думаешь, что спутник — ни при чем?
Никто не поборол в себе жестокость,
Поддерживая дружбу с палачом!
Общающийся с гордым и спесивым
От чванства не избавится вовек!
В чужом богатстве видя жизнь «красивой»,
Посторонись сторонников разврата
Соседство зла не может не вредить.
Живи с Катоном, Лелием, Сократом
Они помогут порчу победить.
Лишь честным раскрывает разум двери,
Идущий мимо честного — труслив.
Мы жаждем отличиться, твердо веря,
Что доброе заметят, похвалив.
Кто гибели боится — равен зайцу,
Труд свыше сил — истории столбы!
«Боится глаз, а руки…». Знай: казаться
Совсем не то же самое, что — Быть!
Сколь многое… считалось невозможным
(Ведь люди судят в меру своих сил)…
Но, вера и упорство, труд острожный,
С молитвой… результаты приносил!
Я верю в человека, выше суд мой:
Вы в силах одолеть и смерть, и крах!
Не потому боитесь вы, что трудно,
А трудно — оттого, что душит страх!
Возьмем Сократа — сколько бед досталось,
Достаточно припомнить… хоть жену,
Тупых детей… Но, превозмог усталость,
Ничто не увлекло его ко дну.
Потом был суд врагов его, тиранов,
И… самые тяжелые статьи:
От богохульства (как сейчас — с экрана)
До развращенья юношей своих.
А он?- «Каким он был, таким остался…»
Все то же: выражение лица
Не дрогнуло, пока он дожидался
Чужой несправедливости конца.
Другой пример?- Давай, возьмем Катона!
Недавно жил, и есть на что смотреть:
Он жить сумел, не глядя на препоны,
Вставал и падал, изменялся в чине,
Но, внешне не менялся никогда.
Он жил, как подобает жить мужчине:
Не «может быть», но, только — «нет» и «да».
Сословие и чернь — стоят напротив,
А в центре — лишь Свобода и Катон.
Но, при любом событий повороте,
Он был — хоть обречен, не угнетен.
Он сам себе назначил: смерть, изгнанье,
В ком мужество — в крови и подсознанье,
Тому судьба не предъявляет прав.
Свобода не дается нам задаром:
Свободы нет, где правит серебро!
В истории останутся Икары,
Ценившие свободу.
Будь здоров.
—
Письмо СV (Об опасностях)
Луцилия приветствует Сенека!
Надежда, зависть, ненависть и страх,
Презренье — вот все чувства человека,
Влекущие опасности и крах.
Презренье — это самое простое:
Потопчут мимоходом, но не бьют…
Все знают — бить лежачего не стоит,
Скорей стоячим морду разобьют.
Ты не подашь бесчестию надежды,
Когда оно не видит, что отнять:
Не похваляйся благом пред невеждой,
Чтоб зависть не смогла тебя понять.
Не обижай — не будешь ненавидим,
Обида — может в ненависть бродить.
Кто страх внушает не силен предвидеть:
Нет слабых, что не смогут навредить.
Презренье, если мера — в твоей власти,
Не страшно. Помогает дружба, лесть
К достигшим в мире почестей и власти.
Но, здесь лекарство — хуже, чем болезнь.
Не вскакивай быстрее всех при гимне,
И знай, когда при встрече дать отбой.
Поменьше разговаривай с другими,
Побольше разговаривай с собой.
В беседе есть заманчивая сладость,
Что побуждает тайны выдавать:
Потом весь город обсуждает слабость,
Что пряталась надежно под кровать.
Несправедливо поступать — опасно:
У совести потом держать ответ.
Кувшин покинув, зло уже не властно…
Открывшему не передать привет.
В ком совесть нечиста — наказан будет,
Хотя б злодейство спрятал он хитро:
Увидит Бог, что недоступно людям.
Соделавшим — воздастся.
Будь здоров.
—
Письмо CVI (О телесности благ)
Луцилия приветствует Сенека!
Что занят. Пусть об этом пишет некий
Чинуша, чья работа — вред уму:
Он в занятости видит символ счастья,
Не замечая истины следов.
Своим вопросом ты затронул части
Больших, но… не законченных, трудов.
Мой труд велик — о нравственном и вечном
Хочу в нем представленье людям дать.
И я решил, что будет человечней
Тебя не заставлять в прихожей ждать.
И, в нарушенье логики железной,
Пишу о том, что я привык ругать,
Что знать, скорей приятно, чем полезно…
Как твой вопрос: «Телесны ли блага?»
Мы видим в благе то, что нам полезно,
Что лепит душу правильным путем.
Что телу благо, то само телесно
И в чувствах мы телесное найдем.
Гнев, грусть, любовь — суть порожденья тела
(Добавил бы, о чем ты не спросил…)
Мы говорим: он покраснел, вспотел он…
И видим в том — движенье скрытых сил.
И страсть, и все душевные недуги:
Жестокость, скупость, ханжество и лесть
Лишь оттиск тел. И дальше, в злобном круге,
Коварство, зависть, ненависть и спесь.
Суть блага мы — с телесным видим вместе:
У храброго — мы видим смелый взгляд,
Невозмутимость — видим в благочестье,
Покой и кротость — истину
