на измену,
То — быть царем, то — хуже, чем рабом,
То раздуваться в жалком самомненье,
И ненависть от ближнего снискать…
То рвать одежды, исторгая пени…
И деньги — то транжирить, то искать…
Тем — безрассудство душ изобличают,
Позорнее не знаю ничего…
Одною ролью — мудрого венчают,
А прочим — сто ролей на одного.
Каким ты был — таким и оставайся,
Не будь, как флюгер — в воле всех ветров,
В разумной похвале — не зазнавайся,
Будь здоров.
—
07.11.03
Письмо CXXI (О человеке и животных)
Луцилия приветствует Сенека!
Вопрос непрост, ты скажешь: я не прав…
Представлю Архидема — мой коллега,
Он тоже понимал, что значит — «нрав»!
Не все, что к нравам многие относят,
Воспитывает души добротой!
Одно — в одежде, что сегодня носят,
Другое — в соблюдении постов…
Седьмое — что дается обученьем,
Восьмое — в красоте волос и тел…
Там — изучают их происхожденье,
Здесь — исправляют… те, кто захотел.
Исследуя природу человека,
И предпочтенье, что ему дано,
От нравов не отходит твой Сенека:
Кто ищет свет — пусть выглянет в окно!
Увидишь там поля и огороды,
Сиянье солнца, колыханье трав…
Не зная, своей роли от природы
Откуда ты узнаешь верный нрав?
«А я хочу уйти от предрассудков,
Забыть: как мне везло, как не везло!
Мечтой о «счастье» не терзать рассудка
К словам легко добавить лишний слог…»
Исполню, пусть твердят: не зная меры,
Он бичевал злонравие, порок…
Увидит зло — высот добра примеры,
Поймет — бессильно преступить порог!
Готов прервать молитвы — ради Бога!
Не отвлекайте Бога ерундой:
Мы «не о Том» молили слишком много,
Исполнилось — и стало нам бедой…
Завидуем животного движеньям:
В них, от природы — красота начал.
Вот — стрекоза: летит без напряженья
Для нас полет — страшнее приключенья…
Пусть плясуны — в движениях легки:
Их легкость — это годы обученья,
А здесь — по мановению руки:
Дано природой им — бежать быстрее,
Лететь, ползти, взбираться вверх и плыть!
Но, я об этом сильно не жалею:
Наш разум — много выше, чем их прыть!
Встает ребенок… падает и, плача,
Опять встает, не замечая боль…
Кто хочет встать — не молит об удаче,
Подняться хочешь — овладей собой!
Положим кверху брюхом черепаху
Ей непривычно, тяжело дышать:
И тянется, и крутится, и махом
Перевернется, если не мешать.
Раз нет животных, скованных в движеньях,
Едва рожденных, взрослых, все равно
Им состоянье тела в ощущеньях
Природой от рождения дано.
«Но, состоянье — это отношенье
Души и тела…» — Ну, и что мне в том?
Животные находят здесь решенье
Не на словах — естественным путем.
Ребенка от рожденья обучают…
А кто нам скажет: Как учить его?
Он «состоянья» своего не знает,
Но чувствует: живое существо!
В нас есть душа, но: Что она такое?!
Взялась откуда? Где она живет?
Порой она сильнее беспокоит,
Затихла днем, а ночью зазвучала…
То шепчет: Жди! А то, кричит: Спеши!
В нас есть руководящее начало,
Что называем обликом души.
Живое — приспособиться умеет
К тому, что происходит вне его,
А разум — это средство стать сильнее,
И выше, чем природы естество.
Пока живем — меняем состоянья,
Младенец, мальчик, юноша, старик…
А что потом?- Немногим — изваянье…
Но всем, без исключенья — смертный миг.
Меняемся и разумом, и ликом,
Но всякий — остается сам собой.
Приспособленье — также многолико,
В нем ежечасный и незримый бой.
Я жажду наслаждений, а не боли,
Ищу защиты, плачу о судьбе…
Что это? — Все желания, не боле
(В том — наша суть), — заботы о себе.
Забота о себе — важнейший принцип,
Заложенный природою в любом.
Цыпленок — избегает хищной птицы,
Как будто знает — это смерть и боль.
Не спрашивай: Откуда это знают,
Не испытав ни разу на себе?
Собака для цыпленка — как родная,
А кошка — верный признак страшных бед.
Что не грозит — того и не боятся,
От смерти одинаково бегут.
От возраста не может страх меняться
Он не растет, пока они растут.
Мы от природы любим — безопасность,
Как рыба: слышит шум, и — шмыг на дно…
Наш опыт — учит поздно и неясно,
Что от природы — сразу, всем — одно!
Живое — сохранить себя стремится:
Бежит от наносящего ущерб,
А, что на пользу — ищет и томится…
В согласии с природою вещей.
Взгляни на пчел — прекрасные жилища,
Согласье в разделении работ!
Кто с пауком сравнится? Ловит пищу?
Но, как изящен паутины свод:
Прямые нити, далее — по кругу,
Посередине — чаще, чем с краев,
И все углы, заметь, равны друг другу!
А прочность?! — Кто сумел порвать ее?
Природа учит самосохраненью,
Всем — поровну. Иначе — не прожить!
В науках не найти себе спасенья,
Тем, кто собой не может дорожить!
Скоты, что к примененью бесполезны,
Умеют приспособиться хитро:
Ты не успел — они уже пролезли
На самые вершины.
Будь здоров.
—
Письмо CXXII (Об антиподах)
Луцилия приветствует Сенека!
На шаг короче стал сентябрьский день,
И стыдно тем, кто поднимает веко
Лишь в полдень, отгоняя свою лень.
Но, в дне еще достаточно простора
Для тех, кто ловит солнца первый луч:
Им помогают птиц прилежных хоры,
И Бог дает к открытью мира ключ.
Но, есть у нас такие антиподы,
Что «Не смогли увидеть за всю жизнь
Не только дня — заката и восхода»
(Наш Марк Катон: как скажет, так — держись!)
Они зловещи, как ночные птицы:
С полночной чашей, полною вином,
Себя хоронят. Им бы устыдиться:
И мертвецов оплакивают днем.
В заботах дел — день не бывает долог,
Ведь смысл и признак жизни — жизнь менять!
Дня не хватает? — Отодвинем полог
Ночей, хоть на немного — в пользу дня.
Птиц в темноте откармливают к пиру,
Им легче в неподвижности жиреть
У антиподов тело пухнет жиром:
Днем — сладко спят, а ночь — живут на треть.
Плоть мертвецов, расслаблены и бледны,
Но, это — наименьшее из зол:
Здоровью наших тел потемки вредны,
Потемки душ — злонравия позор!
Порок во всем сражается с природой,
Чтоб сделать ей назло — наоборот:
Иные, от рождения уроды,
Идут из чрева — задом наперед.
Пьют натощак, приняв в пустые жилы
В предбаннике крепленое вино:
Юнцы, что часто ищут в этом силы,
Потом, быстрее всех идут на дно.
С бутылкой, после ужина, сиденье
Отцы семейства любят в деревнях…
Тем, кто не знает в жизни наслажденья
Одна мечта: забыть о трудных днях.
Иной — рядится в женские одежды,
И продлевает отрочества срок…
В мужских утехах — все его надежды…
Скорее, это гнусность, чем порок…
Для наслаждений бани строят в море:
Не правда ли, изысканный уют?
В бассейне лежа… как бы, с бурей спорят,
Когда об стенку бани волны бьют!
В тепле оранжереи — запах розы,
В попытках низвержения природы
Мне видится излишеств кутерьма.
Сперва свернув, затем — совсем уходят
С природою им данного пути.
Ложатся спать — как только солнце всходит,
Зато всю ночь — смеяться и кутить!
«Не жить, как все!» — они считают мудрым
Мы — выше, чем толпа и весь народ!
«У нас — свое, особенное утро,
Свой график жизни, прихотливый рот!»
Атилий Бута ночью обманулся:
Растратил состояние отцов
Сказал Тиберий: «Поздно ж ты проснулся!»,
Увидев его бледное лицо.
Монтан известен неплохим поэтом,
Любил поэмы публике читать…
(Любил слова: «закаты» и «рассветы»
Совать везде — теперь не сосчитать…)
Гремели его голоса раскаты,
А слушатель — подсчитывал ущерб…
Сказал Пинарий: «Буду до заката
Я слушать, демонстрируя — я щедр!»
Читал Монтан: «Восход едва подъемлет…»
А злоязычный Вар кричит: «Постой!
Прошу потише — Бута сладко дремлет:
Он так устал в пирушке холостой…»
Монтан читал: «Пастух сгоняет стадо,
И тишиной окутана земля…»
Вар говорит: «Прости, уйти мне надо,
У Буты за обедом трюфеля…»
Пороки с общепринятым не ладят,
Раз совесть нечиста — глаз режет свет,
О них молчат? — Они уже внакладе…
А сплетня им — как ласковый привет…
Чтоб имя их могло не затеряться
Среди транжир, распутников, воров,
Они должны: ни в чем не повторяться,
И выходить на свет прожекторов!
В начале ночи — бич ведет расчеты,
В шестом часу — разминка голосов,
Перед рассветом — поварам заботы:
Из бани вышли — ужинать и сон…
У всех людей, кто следует природе,
Покладист и свободен скромный нрав.
Всем счастье одинаково приходит,
К несчастью — каждый ключ свой подобрал.
Кому дурная слава — как награда,
Обычному греху — не смотрят в рот:
Чем больше извращений — больше рады,
У них вся жизнь — идет наоборот.
Закончу на сегодня поученья
О тех, кто свою жизнь ведет, как крот:
Они всю жизнь «гребут против теченья»,
И, многие — «приплыли».
Будь здоров.
—
Письмо CXXIII (О дурных наставлениях)
Луцилия приветствует Сенека!
Что принимаешь — то не тяжело…
Приехал я в усадьбу для ночлега
Нет ужина… Есть хлеб, но очень плох…
Я подожду — он станет мне хорошим:
Мой голод — это лучший кулинар!
Кто хочет есть — тот соберет и крошки…
Кто хочет спать — доволен скрипу нар…
Желудка скромность — даст свободу телу:
Позавтракал? — Зачем тебе обед?
Имел ли кто-то все, что захотел он?!
Все властны — не хотеть того, что нет!
Мне, чтоб уснуть, не нужно притираний,
Лекарства, бани… Я — трудом здоров!
Так скромный ужин, после поля брани,
Приятнее пресыщенных пиров.
Тот стоек, кто, без всякой подготовки,
Препятствия спокойно одолел.
В его душе, привычной к тренировке,
Нет места гневу, не прижилась лень.
Взгляни на вещи: нужно их так много?
Зачем ты их хотел приобрести?!
Не разум освещает нам дорогу
Дурной пример сбивает нас с пути!
Никто б не стал служить рабом корысти,
Попробуй нас один глупец призвать…
Но, заблужденья — выше всяких истин,
Когда за ними — голос большинства!
Когда перекрываются дороги,
Всем ясно: едет важный господин!
Вам стыдно, если вы — один из многих?
А, вам не стыдно то, что вы — один?!
С такими — избегайте разговоров:
