тобою
Особо оправдает мой отъезд
Смерть Фульвии.
КЛЕОПАТРА
Хотя я легковерна,
Но по годам я все же не дитя.
Как верить мне, что Фульвия скончалась?
АНТОНИЙ
И все ж она скончалась. Убедись
Из этого письма, какого шуму
Наделала она и, наконец,
Где умерла.
КЛЕОПАТРА
И это называют
Любовью! Где твои потоки слез?
Я вижу, вижу на ее примере,
Как мой конец ты примешь.
АНТОНИЙ
Бросим спор,
И выслушай мои предположенья.
Принять их к исполненью или нет,
Зависит от тебя. Чудесной силой,
Животворящей нильский ил, клянусь,
Что отправляюсь в путь твоим солдатом,
Или слугой, на мир или войну,
Как пожелаешь.
КЛЕОПАТРА
Распусти шнуровку.
Не надо, Хармиана, все прошло.
То обмираю я, то оживаю,
Как преданность Антония.
АНТОНИЙ
Оставь.
Сама потом свидетельницей будешь,
Как твердо эта верность устоит.
КЛЕОПАТРА
Еще бы, в этом Фульвия порука.
Послушай, отвернись и прослезись
В честь памяти ее, потом, прощаясь,
Уверь, что слезы назначались мне.
Тебе удастся чудно эта сцена
Чистосердечной фальши.
АНТОНИЙ
Перестань.
Не зли меня.
КЛЕОПАТРА
Недурно для начала,
Но можно лучше. Надо приналечь.
АНТОНИЙ
Пусть этот меч…
КЛЕОПАТРА
И этот щит… Прекрасно.
Не правда ль, хорошо? Он входит в роль.
Смотри, как натурально, Хармиана,
АНТОНИЙ
Я ухожу.
КЛЕОПАТРА
Два слова, мой любезный!
Мы расстаемся… Нет, совсем не то.
Мы так любили… Нет, совсем не это.
Но что ж хотела я сказать? Я так
Забывчива, затем что я забыта.
АНТОНИЙ
Не будь ты мне царицею всего,
Я б мог сказать, что ты царица блажи.
КЛЕОПАТРА
Нелегкий труд, однако, эту блажь
Носить у сердца так, как Клеопатра.
Но ты прости мне выходки мои.
Я первая всегда от них страдаю.
Пожалуйста, будь глух к моим причудам.
Да будут боги все с тобой. Твой меч
Пускай покроет лаврами победа,
А путь тебе – удачами.
АНТОНИЙ
Идем.
Разлука наша – не разъединенье.
Хоть и вдали, ты будешь жить во мне,
А я в тебе, хоть и на стороне.
Идем.
Уходят.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Рим. Дом Цезаря.
Читая письмо, входят Октавий ЦЕЗАРЬ и ЛЕПИД со свитой.
ЦЕЗАРЬ
Лепид, ты видишь и не забывай:
Не в цезаревых нравах ненавидеть
Великого собрата. Между тем
Вот что нам пишут из Александрии.
Он удит рыбу, пьет и жжет огни
В ночных пирах. Мужского в нем не больше,
Чем в Клеопатре, даже несмотря
На женственность ее. Насилу принял
Моих послов и спрашивать не стал
О нас с тобой. В нем все пороки мира.
ЛЕПИД
И все ж их слишком мало, чтоб затмить
Его достоинства. Они сияют
Тем ярче, чем черней его грехи,
Как ночью – звезды. Это недостатки,
Но он в них вырос, а не приобрел,
Он сам их жертва, а не их владыка.
ЦЕЗАРЬ
Ты слишком добр. Допустим, с полбеды
Валяться на постели Птоломея,
За шутку государства раздавать,
Пить до рассвета взапуски с рабами
И затевать кулачные бои
С подонками, воняющими потом.
Допустим, это хорошо. Хотя
Кем надо быть, чтоб это не претило?
Когда ж от этих штук в убытке мы,
То нет проказам этим оправданья.
Тогда бы нас могло не беспокоить,
Не хватит ли развратника удар.
Когда же он без пользы губит время,
Зовущее его, как барабан,
В тревожный час к защите государства,
Наш долг его пробрать, как шалуна,
Которого минуют уговоры
И только безобразья на уме.
Входит ГОНЕЦ.
ЛЕПИД
Вот новые известья.
Все приказы
Исполнены. Ты будешь каждый час
Иметь с границ подробные отчеты.
Помпей, как прежде, силен на морях.
С ним те, кто присягал тебе из страха.
Восставшие в приморских городах
Вредят тебе распространеньем басен.
ЦЕЗАРЬ
Мне надо было б это раньше знать.
Завещано седою стариною:
Кто наверху, тот плох, а был хорош,
Пока взбирался. Кто скатился сверху,
Опять приятен. Вот любовь толпы.
Она как водоросль. Ее швыряет
По прихоти теченья так и сяк,
Пока не измочалит.
Дальше, Цезарь.
Известные пираты Менекрат
И Менас бороздят моря судами
И добираются, куда хотят.
В Италию совершены вторженья.
Народ по всей прибрежной полосе
Запуган до смерти. Средь молодежи —
Призыв к оружью. Ни один корабль
Не может выйти, чтоб не захватили.
Но, думается, именем своим
Помпей страшней, чем истинною силой.
ЦЕЗАРЬ
Антоний, брось разврат и кутежи.
Когда, убивши Гирция и Пансу,
Бежал ты из Модены, по пятам
Шел за тобою голод. С колыбели
Изнеженный, лишенья ты сносил
С упорством дикаря. Тебе случалось
Пить конскую мочу и муть болот,
Которой бы побрезговали звери.
Ты с удовольствием уничтожал
Лесные ягоды любой породы
И, как олени зимнею порой,
Глодал древесную кору. А в Альпах
Ты ел такую падаль, говорят,
Что видевшие замертво валились.
Не хочется сейчас тебя стыдить,
Но ты переносил все эти беды
Так по-солдатски, что в конце концов
И щеки у тебя не провалились.
ЛЕПИД
Мне жаль его.
ЦЕЗАРЬ
О если бы хоть стыд
Его заставил в Рим вернуться. Время
Задержка наша на руку Помпею.
ЛЕПИД
Я завтра, Цезарь, точно буду знать,
Какой морской и сухопутной силой
Могу располагать я.
ЦЕЗАРЬ
К той поре
Я тем же озабочусь. До свиданья.
ЛЕПИД
Прощай. Уведомь, если сообщат
Какую-либо новость в промежутке.
ЦЕЗАРЬ
Не сомневайся. Это ведь мой долг.
Уходят.
СЦЕНА ПЯТАЯ
Александрия. Дворец Клеопатры.
Входят КЛЕОПАТРА, ХАРМИАНА, ИРА и МАРДИАН.
КЛЕОПАТРА
Хармиана!
ХАРМИАНА
КЛЕОПАТРА
Дай мандрагоры выпить мне.
ХАРМИАНА
КЛЕОПАТРА
Чтоб всю ту бездну дней проспать, покуда
Антоний не со мной.
ХАРМИАНА
Ты чересчур
Упорно думаешь о нем.
КЛЕОПАТРА
Не думать —
ХАРМИАНА
Я не нахожу.
Едва ли так, великая царица.
КЛЕОПАТРА
А ну, послушай, евнух Мардиан.
МАРДИАН
Что будет милости твоей угодно?
КЛЕОПАТРА
Не петь на этот раз. Из всех вещей,
Что может евнух, мне ничто не мило.
Какой счастливый ты, что оскоплен.
Ты мыслями не рвешься из Египта.
Доступна ль страсть тебе?
МАРДИАН
Да, госпожа.
КЛЕОПАТРА
Как, в самом деле?
МАРДИАН
Нет, не в самом деле.
На деле ничего я не могу,
Что было б не к лицу, но в отвлеченье
Я знаю страсть и представляю все,
Что делал Марс с Венерой.
КЛЕОПАТРА
Хармиана!
Послушай, где он может быть теперь?
Сидит или стоит? Пешком ли бродит,
Иль скачет на коне? Счастливый конь!
Гордись, что под Антонием ты ходишь.
Ты знаешь ли, скакун, кто на тебе?
Атлант с полмиром на плечах, защита
Людского рода. Все ли шепчет он:
«Где змейка нильская моя?» Он раньше
Так звал меня. Теперь я не шутя
Пропитана сладчайшим ядом. Все ли
Он помнит, опаленную, меня
В следах загара, с кожею в морщинах?
О, я считалась лакомым куском,
Когда был жив широколобый Цезарь.
Однажды предо мной старик Помпей
Забылся так, что смерти не заметил,
Глаза в мой взор, как якорь, погрузив.
Входит АЛЕКСАС.
АЛЕКСАС
Да здравствует владычица Египта!
КЛЕОПАТРА
Ты мало на Антония похож.
Но ты был с ним, и словно позолотой
Покрыт следами встречи. Как живет
Мой Марк Антоний?
АЛЕКСАС
Перед тем, как эту
Жемчужину отдать мне, он прижал
Ее к губам. Его слова хранятся
В моей душе.
КЛЕОПАТРА
Я слышать их хочу.
АЛЕКСАС
«Скажи, – он молвил: – Римлянин суровый
Египетской царице шлет зерно
Жемчужины. Ничтожность подношенья
Загладит он, сложив к ее ногам
Земные царства. Передай, что скоро
Царице покорится весь Восток».
Мы вышли, он вскочил в седло, кивая,
И жеребец, заржавши, заглушил
Мои слова.
КЛЕОПАТРА
Он грустен был иль весел?
АЛЕКСАС
Он был как время года меж жарой
И стужею, ни грустен и ни весел.
КЛЕОПАТРА
Вот человек! Ты только оцени,
Ты вдумайся лишь только, Хармиана!
Он не был грустен, чтоб не омрачать
Тех, кто живет им, словно отраженья.
Он не был весел, чтобы дать понять,
Что радости оставил он в Египте.
Он ни грустил, ни радовался. Он
Меж крайностями выбрал середину.
Ты можешь веселиться и грустить,
Все у тебя выходит без сравненья.
Встречал ли ты в пути моих гонцов?
АЛЕКСАС
Не меньше двадцати. К чему так много?
КЛЕОПАТРА
Пусть в бедности умрет рожденный в день,
Когда Антоний не получит писем.
Бумаги, Хармиана, и чернил.
Добро пожаловать, Алексас милый.
Внушал ли Юлий Цезарь мне любовь
Подобную?
ХАРМИАНА
Неотразимый Цезарь!
КЛЕОПАТРА
Скажи еще раз так и подавись.
Антоний – вот бесспорный покоритель.
ХАРМИАНА
Великий Цезарь!
КЛЕОПАТРА
Зубы, говорю,
Тебе я выбью, если ты мне снова
Поставишь рядом с Цезарем того,
Кто лучше всех на свете.
ХАРМИАНА
Виновата.
Я лишь на прежний голос твой пою.
КЛЕОПАТРА
Что ж, зелена была, не понимала,
Вот и несла спокойно этот вздор.
Бумаги и чернил мне. Ежедневно
Он будет от меня иметь гонцов,
Пока не обезлюдеет Египет.
Уходят.
АКТ II
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Мессина. Дом Помпея.
В боевом вооружении входят ПОМПЕЙ, МЕНЕКРАТ и МЕНАС.
ПОМПЕЙ
Хотя б из справедливости одной
Помогут боги тем, чье дело право.
МЕНЕКРАТ
Отсрочка их, достойнейший Помпей,
Ведь не отказ.
ПОМПЕЙ
Пока богов мы молим
О помощи, проходит польза в ней.
МЕНЕКРАТ
По глупости нередко мы хлопочем
О пагубе. По счастью, Небеса
Отказывают в ней, и нас спасает
Их глухота.
ПОМПЕЙ
Мне, верно, повезет.
Меня в народе любят. Море – наше.
Людской состав велик и все растет.
В Египте Марк Антоний занят чревом
И для войны обеда не прервет.
Чем больше денег собирает Цезарь,
Тем более лишается друзей.
Лепид обоим угождает лестью,
Но дружбы нет у них ни у кого.
МЕНАС
Лепид и Цезарь выставили в поле
Большое войско.
ПОМПЕЙ
Ты откуда взял?
Неправда это.
МЕНАС
Сильвий уверяет.
ПОМПЕЙ
Ему приснилось. Цезарь и Лепид
Решили ждать Антония, и оба
Покамест в Риме. Но да возродишь
Ты все свои соблазны, Клеопатра!
Соедини коварство с красотой
И красоту с могуществом бесстыдства!
Без жалости повесу погрузи
В пучину пьянства. Кухней Эпикура
Дразни пресытившийся аппетит,
Чтоб совесть в нем от спячки и обжорства
Не знала пробужденья!
Входит ВАРРИЙ.
Варрий, ты?
ВАРРИЙ
Проверенные новости: Антоний
С минуты на минуту въедет в Рим.
Прошло уж много дней, как он в дороге.
ПОМПЕЙ
Я б этому известью предпочел
Любое огорченье. Я не думал,
Для мелких экспедиций. Как военный,
Он вдвое больше двух своих друзей.
Гордиться можем, что своим восстаньем
Мы вырвали из ненасытных лап
Египтянки такого сластолюбца.
МЕНАС
Едва ль Антоний с Цезарем найдут
Слова приязни. С Цезарем боролись
Как я предполагаю, против воли
Антония.
ПОМПЕЙ
Их мелкая вражда,
Наверное, отступит перед крупной.
Когда бы всем им не грозили мы,
Они бы непременно перегрызлись.
Причин на это много. Но узнать,
Как именно помирит их опасность,
Пока нельзя, и принимать в расчет
Их разногласья рано. Будь что будет;
Но с этих пор у нас одна стезя:
Мой жребий брошен, и назад нельзя.
За мною, Менас.
Уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Рим. Дом Лепида.
Входят ЭНОБАРБ и ЛЕПИД.
ЛЕПИД
Премного нас обяжешь, Энобарб,
Когда упросишь своего патрона
Не горячиться!
ЭНОБАРБ
Я ему скажу,
Чтоб говорил, как хочет. Если Цезарь
Даст повод, пусть с приподнятой главой
Антоний отвечает громогласно,
Как Марс. Клянусь Юпитером самим,
Сегодня на Антониевом месте
Я даже не побрил бы бороды.
ЛЕПИД
Теперь не время для взаимных счетов.
ЭНОБАРБ
Любое время – время для всего.
ЛЕПИД
Но малое смолкает пред великим.
ЭНОБАРБ
Когда оно само не впереди.
ЛЕПИД
Ты раздражен. Не вороши былого.
Вот доблестный Антоний.
Входят АНТОНИЙ и ВЕНТИДИЙ.
ЭНОБАРБ
Вижу сам.
Вот Цезарь.
Входят ЦЕЗАРЬ, МЕЦЕНАТ и АГРИППА.
АНТОНИЙ
А как в Риме все уладим,
Отправимся, Вентидий, на парфян.
ЦЕЗАРЬ
Не знаю, Меценат, спроси Агриппу.
ЛЕПИД
Друзья мои, нас связывает цель
Первостепенной важности. Не надо,
Чтоб дрязги разделяли нас. Добром
Уладим разногласья. Спорить с пеной
У рта о вздоре – значит совершать
Убийство для уврачеванья раны.
Поэтому, достойные друзья,
Воздержимся, давайте, от придирок!
Давайте будем наболевших мест
Касаться мягко.
АНТОНИЙ
Совершенно верно.
Я в армии сторонник тех же мер.
Трубы.
ЦЕЗАРЬ
Добро пожаловать к нам в Рим.
АНТОНИЙ
Спасибо.
ЦЕЗАРЬ
Садись.
АНТОНИЙ
Садись ты первый.
ЦЕЗАРЬ
Хорошо.
АНТОНИЙ
Ты ставишь мне на вид какой-то промах,
Который не касается тебя?
ЦЕЗАРЬ
Хорош я был бы, если бы сердился
На мелочи, к тому же на тебя.
Еще смешнее, если б занимался
Тобой, когда причины для того
Не представлялось.
АНТОНИЙ
Как ты относился
К тому, что я в Египте?
ЦЕЗАРЬ
Точно так,
Как ты к тому, что я был в Риме. Впрочем,
Когда ты начинал злоумышлять
Оттуда, то твои дела в Египте
Затрагивали нас.
АНТОНИЙ
Злоумышлять?
Не понимаю.
ЦЕЗАРЬ
А понять не трудно.
Вели со мной войну. Ее предлогом
Был ты. Ты был их кличем боевым.
АНТОНИЙ
Ты в заблужденье. Брат в свои затеи
Меня не посвящал. Я узнавал
О них со слов твоих людей. Напротив,
Ты мой союзник. Братнина война
Вредила мне не меньше. Это в письмах
Я доказал подробно. Если ж нам
Перекоряться ради перекоров,
Давай, но изберем другой предмет,
А это на живую нитку шито.
ЦЕЗАРЬ
В защиту сам не знает, что сказать,
А говорит, – я придираюсь.
АНТОНИЙ
Полно!
Не верю я, чтоб ты не понимал
Простых вещей. Как твой прямой товарищ,
Едва ли мог я одобрять раздор,
Грозивший мне и нашему порядку.
Что Фульвии касается, тебе
Желал бы я такой жены. Ты держишь
В узде треть мира. Попытался б ты
Смирить мою покойную супругу!
ЭНОБАРБ
Всем бы по такой! На войну можно было бы ходить с бабами!
АНТОНИЙ
Воображаю, Цезарь, сколько бед
Наделала тебе ее
