Скачать:TXTPDF
«Быть или не быть…» в русских переводах XIX-XX веков

гордецов,

Мучения отвергнутой любви,

Медлительность законов, своевольство

Властей… пинки, которые дают

Страдальцам заслуженным негодяи, —

Когда бы можно было вековечный

Покой и мир найти – одним ударом

Простого шила. Кто бы на земле

Нес этот жизни груз, изнемогая

Под тяжким гнетом, – если б страх невольный

Чего-то после смерти, та страна

Безвестная, откуда никогда

Никто не возвращался, не смущали

Решенья нашего… О, мы скорее

Перенесем все скорби тех мучений,

Что возле нас, чем, бросив все, навстречу

Пойдем другим, неведомым бедам…

И эта мысль нас в трусов обращает…

Могучая решимость остывает

При размышленье, и деянья наши

Становятся ничтожеством… Но тише, тише.

Прелестная Офелия, о нимфа

В своих святых молитвах помяни

Мои грехи…

П. Каншин

Жить иль не жить – вот в чем вопрос. Что честнее, что благороднее: сносить ли злобные удары обидчицы-судьбы или вооружиться против моря бед, восстать против них и тем покончить с ними… Умеретьуснуть – и только… Между тем, таким сном мы можем положить конец и болям сердца, и тысячам мучительных недугов, составляющих наследие нашей плоти, – такой конец, к которому невольно порывается душаУмереть, уснуть. Быть может, видеть сны. – Вот в чем затруднение. Ибо какие же сны могут нам грезиться во время этого мертвого сна, когда мы уже сбросили с себя все земные тревоги? Тут есть перед чем остановиться, над чем задуматься. Из-за такого вопроса мы обрекаем себя на долгие-долгие годы земного существования… Кто, в самом деле, захотел бы переносить бичевания и презрение времени, гнет притеснителей, оскорбления гордецов, страдания отвергнутой любви, медленность в исполнении законов, наглость власти и все пинки, получаемые терпеливым достоинством от недостойных, когда он сам мог бы избавиться от всего этого одним ударом короткого кинжала. Кто согласился бы добровольно нести такое бремя, стонать и обливаться потом под невыносимою тяжестью жизни, если бы боязнь чего-то после смерти, страх перед неизвестною страною, из которой не возвращался ни один путник, не смущали нашей воли, заставляя нас покорно переносить испытанные уже боли и в трепете останавливаться перед неведомым… Итак, совесть превращает всех нас в трусов. Так природный румянец решимости сменяется бледным отливом размышления; так размышление останавливает на полпути исполнение смелых и могучих начинаний, и они теряют название «действия»… Но тише. Вот хорошенькая Офелия. О нимфа, в своих святых молитвах помяни и меня, и все мои грехи.

Д. Аверкиев

Жизнь или смертьтаков вопрос;

Что благородней для души; сносить ли

И пращу, и стрелу судьбы свирепой,

Иль, встав с оружьем против моря зол,

Борьбой покончить с ними. Умереть

Уснуть, – не больше. И подумать только,

Что сном окончатся и скорби сердца,

И тысячи страданий прирожденных,

Наследье плоти… Вот исход, достойный

Благоговейного желанья… Умереть

УснутьУснутьБыть может, видеть сны…

Вот в чем препятствие. Что мы, избавясь

От этих преходящих бед, увидим

В том мертвом сне, – не может не заставить

Остановиться нас. По этой-то причине

Мы терпим бедствие столь долгой жизни, —

Кто снес бы бичеванье и насмешки

Людской толпы, презренье к бедняку,

Неправду притеснителя, томленье

Отверженной любви, бессилье права,

Нахальство власть имущих и пинки,

Что терпеливая заслуга сносит

От недостойного, – когда он может

Покончить с жизнью счеты

Простым стилетом. Кто бы стал таскать

Все эти ноши, и потеть, и охать

Под тягостною жизнью, если б страх

Чего-то после смерти, той страны

Неведомой, из-за границ которой

Не возвращаются, – не путал воли,

Уча, что лучше нам сносить земные беды,

Чем броситься к другим, нам неизвестным.

Так в трусов превращает нас сознанье;

Так и решимости природный цвет

От бледного оттенка мысли тускнет.

И оттого-то также предприятия,

Великие по силе и значенью,

Сбиваясь в сторону в своем теченье,

Не переходят в дело, – Успокойся…

Прекрасная Офелия… О нимфа,

В своих святых молитвах помяни

Мои грехи.

Н. Россов

Быть иль не быть? Вот в чем вопрос. Что глубже:

Сносить безропотно удары стрел

Безжалостной судьбы иль стать лицом

Пред морем бедствий и окончить их

Борьбою? Умеретьуснуть, не больше,

И знать, что с этим сном исчезнут все

Волненья сердца, тысячи страданий –

Наследье праха. О, такой конец

Желанный! Умеретьуснуть. Уснуть?

А сновиденья? Вот она – преграда:

Какие грезы скрыты в смертном сне,

Когда освободимся мы от плоти?

Вот почему так долговечно горе.

Иначе кто б переносил насмешки

И кровожадность века, гнет тиранов,

Высокомерье гордецов, тоску

Отвергнутой любви, судей бесстыдство,

Законов медленность, презренье тли

К заслуге скромной, ежели один

Удар кинжала успокоить может?

Кто б, обливаясь потом и стеная,

Бродил под бременем земных невзгод,

Когда б не страх чего-то после смерти,

Перед таинственной страной, откуда

Не возвращался ни единый путник?

Вот отчего слабеет наша воля

И заставляет нас скорей терпеть

Зло жизни, чем бежать к безвестным бедам.

Так всех нас трусостью объемлет совесть,

Так вянет в нас решимости румянец,

Сменяясь бледным цветом размышленья,

И замыслов великих начертанья

Чрез то не облекаются в деянья.

Прелестная Офелия! О нимфа,

Меня в своих молитвах не забудь.

М. Морозов

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Благороднее ли молча терпеть пращи и стрелы яростной судьбы, или поднять оружие против моря бедствий и в борьбе покончить с ними? Умеретьуснуть – не более того. И подумать только, что этим сном закончится боль сердца и тысяча жизненных ударов, являющихся уделом плоти, – ведь это конец, которого можно от всей души пожелать! Умереть. Уснуть. Уснуть, может быть, видеть сны; да, вот в чем препятствие. Ибо в этом смертном сне какие нам могут присниться сны, когда мы сбросим мертвый узел суеты земной? Мысль об этом заставляет нас остановиться. Вот причина, которая вынуждает нас переносить бедствия столь долгой жизни, несправедливости угнетателя, презрение гордеца, боль отвергнутой любви, проволочку в судах, наглость чиновников и удары, которые терпеливое достоинство получает от недостойных, если бы можно было самому произвести расчет простым кинжалом? Кто бы стал тащить на себе бремя, кряхтя и потея под тяжестью изнурительной жизни, если бы не страх чего-то после смерти – неоткрытая страна, из пределов которой не возвращается ни один путешественник, не смущал бы нашу волю и не заставлял бы скорее соглашаться переносить те бедствия, которые мы испытываем, чем спешить к другим, о которых мы ничего не знаем? Так сознание делает нас всех трусами; и так врожденный цвет решимости покрывается болезненно– бледным оттенком мысли, и предприятия большого размаха и значительности в силу этого поворачивают в сторону свое течение и теряют имя действия. Но тише! Прекрасная Офелия! Нимфа, в твоих молитвах да будут помянуты все мои грехи!

Владимир Набоков

Быть иль не быть – вот в этом

Вопрос; что лучше для души – терпеть

Пращи и стрелы яростного рока

Или, на море бедствий ополчившись

Покончить с ними? Умереть: уснуть

Не более, и если сон кончает

Тоску души и тысячу тревог,

Нам свойственных, – такого завершенья

Нельзя не жаждать. Умереть, уснуть;

Уснуть: быть может, сны увидеть; да,

Вот где затор, какие сновиденья

Нас посетят, когда освободимся

От шелухи сует? Вот остановка.

Вот почему напасти так живучи;

Ведь кто бы снес бичи и глум времен,

Презренье гордых, притесненье сильных,

Любви напрасной боль, закона леность,

И спесь властителей, и все, что терпит

Достойный человек от недостойных,

Когда б он мог кинжалом тонким сам

Покой добыть? Кто б стал под грузом жизни

Кряхтеть, потеть, – но страх, внушенный чем-то

За смертью – неоткрытою страной,

Из чьих пределов путник ни один

Не возвращался, – он смущает волю

И заставляет нас земные муки

Предпочитать другим, безвестным. Так

Всех трусами нас делает сознанье,

На яркий цвет решимости природной

Ложится бледность немощная мысли,

И важные, глубокие затеи

Меняют направленье и теряют

Названье действий. Но теперь – молчанье…

Офелия…

В твоих молитвах, нимфа,

Ты помяни мои грехи.

М. Лозинский

Быть или не быть, – таков вопрос;

Что благородней духом – покоряться

Пращам и стрелам яростной судьбы

Иль, ополчась на море смут, сразить их

Противоборством? Умереть, уснуть, —

И только; и сказать, что сном кончаешь

Тоску и тысячу природных мук,

Наследье плоти, – как такой развязки

Не жаждать? Умереть, уснуть. – Уснуть!

И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;

Какие сны приснятся в смертном сне,

Когда мы сбросим этот бренный шум,

Вот что сбивает нас; вот где причина

Того, что бедствия так долговечны;

Кто снес бы плети и глумленье века,

Гнет сильного, насмешку гордеца,

Боль презренной любви, судей неправду,

Заносчивость властей и оскорбленья,

Чинимые безропотной заслуге,

Когда б он сам мог дать себе расчет

Простым кинжалом? Кто бы плелся с ношей,

Чтоб охать и потеть под нудной жизнью,

Когда бы страх чего-то после смерти, —

Безвестный край, откуда нет возврата

Земным скитальцам, – волю не смущал,

Внушая нам терпеть невзгоды наши

И не спешить к другим, от нас сокрытым?

Так трусами нас делает раздумье,

И так решимости природный цвет

Хиреет под налетом мысли бледным,

И начинанья, взнесшиеся мощно,

Сворачивая в сторону свой ход,

Теряют имя действия. Но тише!

Офелия? – В твоих молитвах, нимфа,

Да вспомнятся мои грехи.

Борис Пастернак

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль

Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними? Умереть. Забыться.

И знать, что этим обрываешь цепь

Сердечных мук и тысячи лишений,

Присущих телу. Это ли не цель

Желанная? Скончаться. Сном забыться.

Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся,

Когда покров земного чувства снят?

Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет

Несчастьям нашим жизнь на столько лет.

А то кто снес бы униженья века,

Неправду угнетателей, вельмож

Заносчивость, отринутое чувство,

Нескорый суд и более всего

Насмешки недостойных над достойным,

Когда так просто сводит все концы

Удар кинжала! Кто бы согласился,

Кряхтя, под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти,

Боязнь страны, откуда ни один

Не возвращался, не склоняла воли

Мириться лучше со знакомым злом,

Чем бегством к незнакомому стремиться!

Так всех нас в трусов превращает мысль,

И вянет, как цветок, решимость наша

В бесплодье умственного тупика,

Так погибают замыслы с размахом,

В начале обещавшие успех,

От долгих отлагательств. Но довольно!

Офелия! О радость! Помяни

Мои грехи в своих молитвах, нимфа.

Скачать:TXTPDF

«Быть или не быть…» в русских переводах XIX-XX веков Шекспир читать, «Быть или не быть…» в русских переводах XIX-XX веков Шекспир читать бесплатно, «Быть или не быть…» в русских переводах XIX-XX веков Шекспир читать онлайн