моря
Не поглотят нас. Будь мы на свободе,
Должны б мы были время разделять
С женой, с делами; нашего знакомства
Искали бы дурные люди; мог бы
Я захворать, а ты бы мог не знать,
Что болен я; и я бы умер, ты же
Своею благородною рукой
Мне не закрыл бы глаз, не помолился б
Богам при этом. Тысяча причин
Вне этих стен могла бы разлучить нас! Паламон Благодарю, Аркит! Твои слова
Мне сделали мой плен — почти отрадой!
Как грустно было б жить мне где-нибудь
Вне этих стен: я б походил на зверя!
Тюрьма — дворцом прекрасным стала мне;
Все развлеченья суеты блестящей,
Весь мир — я вижу — только тень пустая;
Которую уносит, проходя,
Седое время. Что бы сталось с нами,
Когда б мы жили при дворе Креона,
Где грех — закон, а прихоть и разврат
Всей знати доблесть! О Аркит мой милый!
Когда бы боги нас не привели
Сюда, в темницу, — мы, в грехах состарясь,
Как все другие, умерли б; никто бы
Нас не оплакал; надписью надгробной
Сказать еще? Аркит Я слушаю. Паламон Возможно ль,
Скажи, чтоб были где-нибудь два друга,
Которых дружба пламенней была б,
Чем наша? Аркит Нет, конечно, невозможно. Паламон Нет ничего на свете, что б могло
Разрушить наш союз. Аркит Пока мы живы,
Он будет жить, а после нашей смерти
Туда придем мы, где любовь вечна. Внизу в сад перед тюрьмой входит Эмилия в сопровождении
служанки. Эмилия Прекрасный сад! Здесь целый мир отрады!
Как этот называется цветок? Служанка Сударыня, его зовут нарциссом. Эмилия Нарцисс… Прекрасный юноша он был,
Но так безумен, что в себя влюбился.
Иль мало было девушек тогда? Аркит
(стараясь заглянуть в окно, в которое смотрит Паламон) Пусти, кузен. Паламон Сейчас. Эмилия Иль, может быть,
Они жестоки были все? Служанка Возможно ль
Жестокой быть перед таким красавцем? Эмилия Ты не могла б? Служанка И даже не должна бы. Эмилия Хорошая девица! Постыдись,
Немного хоть припрячь свою готовность! Служанка Но почему ж? Эмилия Мужчины нам опасны. Аркит Пусти ж меня, кузен! Эмилия Умеешь ты
Цветы такие вышивать шелками? Служанка Умею, госпожа. Эмилия Так я хочу,
Чтоб ими было вышито все платье,
Вот этими, — и эти так красивы!
Неправда ли, как славно будет ими
Весь борт украсить? Служанка Дивно, госпожа! Аркит Кузен, кузен мой, Паламон: что скажешь? Паламон Теперь лишь вижу, что в темнице я! Аркит Нет, какова она, скажи? Паламон Прелестна!
Клянусь я небом, — это божество! Аркит А! Паламон Будь, Аркит, почтителен и сдержан:
Богиня пред тобой! Эмилия Из всех цветов,
Мне кажется, прекраснее всех — роза. Служанка Осмелюсь ли спросить я: почему? Эмилия Она — эмблема девственности чистой:
Когда ее Зефир ласкает нежно,
Она цветет так скромно, распускаясь,
Румяная, под солнцем золотым;
Когда ж Борей нетерпеливый грубо
Касается ее, — она стыдливо
Сжимается, скрывая всю красу
В зеленой почке: пусть Борей ласкает
Простой терновник. Служанка Право, госпожа,
Такая скромность иногда чрезмерна:
Не гибнуть же из-за нее цветам!
Мне кажется, порядочной девице
Совсем не стоит с розы брать пример. Эмилия Бесстыдница! Аркит О, как она прекрасна! Паламон Вся красота соединилась в ней! Эмилия Уж солнце высоко, — пора домой.
Возьми цветы: посмотрим мы, насколько
Искусство может подражать их краскам.
Не знаю, отчего мне так легко,
Так весело, так хочется смеяться! Служанка А я не прочь бы лечь. Эмилия И положить
Кого-нибудь с собой? Служанка Пожалуй, если
Мы сговоримся. Эмилия Что же, сговорись!
(Уходят.) Паламон Что скажешь ты об этой красоте? Аркит Она на редкость хороша. Паламон На редкость?
И только!? Аркит Да, прекрасна, несравненна. Паламон Ведь голову возможно потерять,
В нее влюбившись? Аркит Право, я не знаю,
Что ты бы сделал, — я ж готов поклясться,
Что голову уже я потерял. Паламон Ее ты любишь? Аркит Можно ль не любить? Паламон Владеть ты ею хочешь? Аркит Да! Свободы
Дороже мне она! Паламон Но все ж я первый
Ее увидел. Аркит Что же из того? Паламон Нет, это важно. Аркит Но я тоже видел
Ее! Паламон Не должен ты ее любить! Аркит Да, я не буду на нее молиться,
Как ты, не буду называть богиней
Небесною: хочу ее любить
Как женщину, чтоб ею наслаждаться.
Так оба можем мы любить. Паламон Не смей
Любить ее совсем! Аркит Как? Чтоб не смел я
Любить ее? Но кто ж мне запретит? Паламон Я запрещу! Ее увидел первый я;
Мой глаз впервые завладел красою,
Которую в ней небеса открыли
Для смертных! Если будешь ты, Аркит,
Любить ее и тем грозить надеждам
Любви моей, — тогда изменник ты,
Ты так же лжив, как не имеешь права
Любить ее! От дружбы, от родства,
От всякой нашей связи отрекусь я,
Когда посмеешь думать ты о ней! Аркит Да, я ее люблю, и всею жизнью
Своей готов я это доказать!
Люблю ее душой, любить я должен!
И если это поведет к разрыву
Между тобой и мною, Паламон,
Тогда прощай! Люблю я, повторяю!
И утверждаю, что ее любви
Достоин я и что любить я волен
И столько ж прав имею на нее,
Как Паламон какой-нибудь, как всякий,
Кого мужчины сыном мы зовем! Паламон Тебя ль я другом звал? Аркит И был я другом!
Зачем ты так волнуешься? Позволь
Поговорить с тобою хладнокровно:
Не я ль — часть плоти и души твоей?
Не сам ли ты твердил еще недавно,
Что ты — Аркит, я ж — Паламон? Паламон Так, так! Аркит А если так, то разве не могу я
Участие принять в твоей любви,
В твоих печалях, радостях и страхе,
Во всех страданиях? Паламон Да, ты это можешь. Аркит Так почему ж так злобно, так коварно
Ты смотришь, точно ты мне стал чужим
И не в родстве со мною благородном?
Скажи мне прямо: разве недостоин
Я на нее смотреть? Паламон Достоин ты,
Но ты не прав, стремясь ее увидеть. Аркит Как? Потому, что кто-нибудь заметит
Врага скорей, чем я, — обязан я
Спокойно ждать, о чести забывая,
Не нападать? Паламон Да, если враг один. Аркит А если враг грозит мне нападеньем? Паламон Пусть сам он скажет это, — и тогда
Свободен ты; теперь же, если станешь
Преследовать ее, — будь проклят ты,
Как враг страны, как негодяй клейменый. Аркит Ты сумасшедший. Паламон Буду сумасшедшим,
Пока ты стоишь этого, Аркит,
И если в этом бешенстве удастся
Мне погубить тебя, — я буду прав. Аркит Фуй, фуй! Себя ведешь ты, как ребенок.
Ее любить я буду, смею, должен,
Имею право! Паламон О, когда б судьба
Нам даровала только час свободы
И наши добрые мечи, чтоб мог
Ты, лживый друг, сойтись со мной лицом к лицу!
Тебе тогда я скоро б показал,
Что значит похищать любовь у друга!
Ты сердцем ниже, чем презренный вор!
Посмей хоть раз лишь выглянуть в окошко:
Клянусь, тебя к нему я пригвозжу! Аркит Ты этого не смеешь, полоумный!
Ты этого не можешь, ты бессилен!
Я выгляну не только головой,
А высунусь всем телом; в сад я прыгну,
Когда ее увижу, — отдохну
В ее объятьях для твоей досады! Паламон Молчи пока: сюда идет тюремщик;
Живи, чтоб мог я череп раздробить
Тебе вот цепью этою. Аркит Попробуй! Входит тюремщик. Тюремщик Прошу прощения, господа. Паламон Что нужно,
Почтеннейший тюремщик? Тюремщик Принц Аркит,
К себе вас герцог требует, — причина
Мне неизвестна. Аркит Я готов, тюремщик. Тюремщик Принц Паламон, я принужден лишить
Вас общества прекрасного кузена. Паламон Лиши меня хоть жизни, — все равно! Тюремщик и Аркит уходят. Зачем его отсюда отозвали?
Возможно, что он женится на ней:
Быть может, герцог о происхождении
Его, о красоте его узнал…
Но до чего коварен он! Возможно ль,
Чтоб друг так друга предавал? О, если
Такую благородную жену,
Красавицу такую он получит,
То честному не стоит и любить!
О, если бы хоть раз еще единый
Увидеть мне ее!
(Смотрит в окно.)
Счастливый сад!
Твои цветы блаженствуют в сиянии
Очей ее прекрасных! О, когда бы,
Хотя б ценою будущей всей жизни,
Я мог стать этим малым деревцом,
Цветущим абрикосом! Как я рос бы,
Как жадно ветви простирал бы я
К ее окну! Плоды я приносил бы,
Достойные стола самих богов;
Отведав их, она цвести бы стала
Еще пышней, еще прекрасней вдвое,
Она подобна стала бы богам
Настолько, что они бы устрашились.
Наверное за это все она
Меня бы полюбила! Входит тюремщик. А, тюремщик!
Что, где Аркит? Тюремщик Он изгнан из страны.
Принц Пиритой ему освобождение
Доставил, но с условием одним,
Чтоб он поклялся жизнию своею,
Что никогда ногой он не коснется
Земли афинской. Паламон
(в сторону) Он счастливец! Фивы
Увидит он опять, собрать он может
Опять, как прежде, юношей отважных,
Которые, когда прикажет он,
Сражаться будут пламенно; возможно,
Что он войну начнет из-за нее,
И если он тогда не овладеет
Красавицей — он будет жалким трусом;
А если точно благороден он,
Он тысячу найдет путей отважных,
Чтоб ею завладеть. О, если б я
Был на свободе, — подвигов великих
Я совершил бы столько, что она,
Сама она, прекраснейшая дева,
В мужчину превратиться пожелала б,
Чтоб покорить меня! Тюремщик Достойный принц!
Я дело к вам имею. Паламон Дело? Чтобы
Отделаться навеки от меня?
Убить меня? Тюремщик О, нет; но вашу светлость
Окно здесь слишком велико. Паламон Чтоб черти
Побрали всех завистников! Прошу
Убей меня! Тюремщик Тогда меня повесят. Паламон Клянусь сиянием солнца, если б меч
Мне дали, я б убил тебя! Тюремщик За что же? Паламон Ты все такие вести мне приносишь,
Что жизни, право, не достоин ты.
Я не пойду. Тюремщик Пойдемте, принц: так надо. Паламон Я буду видеть сад оттуда? Тюремщик Нет. Паламон Так ни за что я не пойду. Тюремщик Я должен
Принудить вас, а так как вы опасны,
Оков я должен больше наложить. Паламон Что ж, наложи, любезный; ими стану
Я так трясти, что спать я вам не дам:
То будет новый мавританский танец!
Так должен я идти? Тюремщик Увы, должны! Паламон
(в сторону) Итак, прощай же, милое окошко!
Пусть никогда тебя не смеет ветер
Захлопнуть! О, красавица моя!
Знавала ль ты когда-нибудь, что значит
Тоска? И если знала, то пойми,
Как горько мучаюсь в своей печали я!
(Тюремщику.)
Ну, что ж, идем: похорони меня.
(Уходят.) Сцена 3 Местность близ Афин. Входит Аркит. Аркит Я изгнан из Афин. Конечно, — это
Благодеянье мне, — благодарю!
Но жить в изгнании, чтобы не видеть вечно
Той, для кого я рад бы жизнь отдать,
О, это казнь изысканная, гибель
Ужасней смерти, это — злая кара,
Какую я не мог бы заслужить,
Будь даже я преступный, старый грешник!
Перед тобою, Паламон, открыто
Ристалище; быть может, каждый день
Встречать ты будешь взор ее блестящий
В окне своем, и жить ты будешь им!
Ты можешь наслаждаться красотою,
Которой нет подобной и не будет!
О, как богами взыскан Паламон!
Бьюсь об заклад: заговорит он с нею,
И, если сердце нежно у нее
Настолько ж, как ее прекрасен образ,
Клянусь, она достанется ему!
Его язык смирить способен бурю,
Способен он очаровать скалу!..
Но будь что будет: смерть всего ужасней;
Я из страны афинской не уйду;
В развалинах страна моя родная,
И если я уйду, то все погибло:
Он ею овладеет. Решено:
Я вид иной приму, переоденусь
И попытаю счастья иль погибну.
Так или нет, — хочу счастливым быть,
Жить близ нее иль более не жить. Входят четыре крестьянина, пятый идет впереди
и несет венок. Первый крестьянин Товарищи! Туда пойду
