Уильям Шекспир Двенадцатая ночь, или Что угодно.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ОРСИНО, герцог Иллирийский.
СЕБАСТЬЯН, брат Виолы.
АНТОНИО, капитан корабля, друг Себастьяна.
ВАЛЕНТИН, КУРИО – приближенные герцога.
СЭР ТОБИ БЕЛЧ, дядя Оливии.
СЭР ЭНДРЮ ЭГЬЮЧИК.
МАЛЬВОЛИО, дворецкий Оливии.
ФАБИАН, ФЕСТЕ (ШУТ) – слуги Оливии.
ОЛИВИЯ.
МАРИЯ, камеристка Оливии.
Придворные, священник, матросы, приставы, музыканты, слуги.
Место действия – город в Иллирии и морской берег вблизи него.
АКТ I
СЦЕНА 1
Дворец герцога. Входят герцог, Курио и другие придворные; музыканты.
Играйте же, любовь мою насытьте,
И пусть желанье, утолясь, умрет!
Вновь повторите тот напев щемящий, —
Он слух ласкал мне, точно трепет ветра,
Скользнувший над фиалками тайком,
Чтоб к нам вернуться, ароматом вея.
Довольно! Он когда-то был нежнее…
Как ты могуч, как дивен, дух любви!
Ты можешь все вместить, подобно морю,
Но то, что попадет в твою пучину,
Хотя бы и ценнейшее на свете,
Утрачивает ценность в тот же миг!
Такого обаянья ты исполнен,
Что подлинно чаруешь только ты!
КУРИО
Угодно ль вам охотиться сегодня?
А на какого зверя?
КУРИО
На оленя.
О, Курио, я сам оленем стал!
Когда мой взор Оливию увидел,
Как бы очистился от смрада воздух,
А герцог твой в оленя превратился,
И с той поры, как свора жадных псов,
Его грызут желанья…
Входит Валентин.
Наконец-то!
Какую весть Оливия мне шлет?
ВАЛЕНТИН
Я не был к ней допущен, ваша светлость.
И он гласил, что даже небеса
Ее лица открытым не увидят,
Пока весна семь раз не сменит зиму.
Росою слез кропя свою обитель,
Чтоб нежность брата, отнятого гробом,
В скорбящем сердце не могла истлеть.
О, если так она платить умеет
Дань сестринской любви, то как полюбит,
Когда пернатой золотой стрелой
Убиты будут все иные мысли,
Когда престолы высших совершенств
И чувств прекрасных – печень, мозг и сердце —
Навек займет единый властелин! —
Идемте же под своды рощ зеленых;
Их тень сладка мечтаниям влюбленных.
Уходят.
СЦЕНА 2
Берег моря. Входят Виола, капитан и матросы.
Где мы сейчас находимся, друзья?
Мы, госпожа, в Иллирию приплыли.
Но для чего в Иллирии мне жить,
Когда мой брат в Элизии блуждает?
А вдруг случайно спасся он?
Возможно:
Ведь вы спаслись!
Какой бы это был счастливый случай!
Но, госпожа, должно быть, так и есть:
Когда разбился наш корабль о скалы
И все мы – горсть оставшихся в живых —
Носились по волнам в убогой лодке,
Ваш брат, сообразительный в беде,
Наученный отвагой и надеждой,
Себя к плывущей мачте привязал
И, оседлав ее, поплыл по морю,
Как на спине дельфина – Арион.
Я это видел сам.
Вот золото в награду за рассказ.
Он укрепляет робкую надежду,
Рожденную спасением моим,
Что жив и брат. Ты здесь бывал?
Еще бы!
Не больше трех часов ходьбы отсюда
То место, где родился я и рос.
Кто правит здесь?
Высокородный и достойный герцог.
А как его зовут?
Орсино.
Орсино! Мой отец о нем не раз
Мне говорил. Тогда был холост герцог.
Он холост был, когда я вышел в море,
А с той поры минул всего лишь месяц,
Но слух прошел, – ведь любит мелкий люд
Судачить о делах людей великих, —
Что герцог наш в Оливию влюблен.
А кто она?
Он умер год назад, ее оставив
На попеченье сына своего.
Тот вскоре тоже умер, и, по слухам,
Оливия, скорбя о милом брате,
Решила жить затворницей.
О если б
Я к ней на службу поступить могла,
До времени скрывая от людей,
Кто я такая!
Это будет трудно:
Она не хочет видеть никого
И даже герцога не принимает.
Ты с виду прям и честен, капитан.
Хотя природа в благородный облик
Порой вселяет низменное сердце,
Мне кажется, в твоих чертах открытых,
Как в зеркале, отражена душа.
Поверь, тебя вознагражу я щедро, —
Ты лишь молчи, кто я на самом деле,
И помоги мне раздобыть одежду,
Пригодную для замыслов моих.
Я к герцогу хочу пойти на службу.
Шепни ему, что я не я, а евнух…
Он будет мной доволен: я пою,
Играю на различных инструментах.
Как дальше быть – увидим, а пока
Пусть правда не сорвется с языка.
Вы евнух, я немой… Ну что ж, клянусь:
Коль проболтаюсь, тотчас удавлюсь.
Благодарю. Идем.
Уходят.
СЦЕНА 3
Дом Оливии. Входят сэр Тоби Белч и Мария.
СЭР ТОБИ
Ну какого дьявола моя племянница так убивается о своем покойном братце? Горе вредит здоровью, это всякий знает.
МАРИЯ
А вы, сэр Тоби, пораньше возвращались бы домой. Когда вы поздно засиживаетесь бог весть где, ваша племянница, моя госпожа, прямо из себя выходит.
СЭР ТОБИ
Ну и пусть себе выходит на все четыре стороны!
МАРИЯ
Нет, нехорошо, что вы являетесь в таком неприличном виде.
СЭР ТОБИ
А что в нем неприличного, скажи на милость? Самый подходящий для выпивки вид. И ботфорты хоть куда. А если никуда, так пусть повесятся на собственных ушках!
МАРИЯ
Не доведут вас до добра кутежи и попойки. Вчера об этом говорила госпожа, я сама слышала. И еще она поминала вашего дурацкого собутыльника, которого вы притащили сюда ночью и навязывали ей в женихи.
СЭР ТОБИ
Ты это о ком? О сэре Эндрю Эгьючике?
МАРИЯ
О ком же еще?
СЭР ТОБИ
Ну, он почище многих в Иллирии.
МАРИЯ
Нам-то что от его чистоты?
СЭР ТОБИ
А то, что у него три тысячи дукатов в год.
МАРИЯ
Ему и на полгода всех его дукатов не хватит, – такой он дурак и мот.
СЭР ТОБИ
Ну что ты болтаешь! Он и на виоле играет, и на нескольких языках как по писаному говорит, и вообще богатая натура.
МАРИЯ
Еще бы! Дурак пренатуральный! И не только дурак, но и забияка: разумные люди говорят, что, если бы его задор не ходил в одной упряжке с трусостью, быть бы ему давным-давно покойником.
СЭР ТОБИ
Клянусь этой рукой, они мерзавцы и клеветники, раз несут такую чушь! Кто это тебе наплел?
МАРИЯ
Те самые, от которых я узнала, что он вдобавок ко всему вечера не пропустит, чтобы не напиться в вашем обществе.
СЭР ТОБИ
Все потому, что пьет за мою племянницу. Я буду пить за нее, покуда у меня глотка не зарастет, а в Иллирии вино не переведется. Трус и мерзавец, кто не желает пить за мою племянницу, пока мозги не полетят вверх тормашками. Тсс, красотка! Castiliano vulgo![1] Сюда шествует сэр Эндрю Чикчирик!
Входит сэр Эндрю Эгьючик.
СЭР ЭНДРЮ
Сэр Тоби Белч! Как живете, сэр Тоби Белч?
СЭР ТОБИ
Дражайший сэр Эндрю!
СЭР ЭНДРЮ
Приветствую тебя, миленькая злючка!
МАРИЯ
СЭР ТОБИ
Наступай, сэр Эндрю, наступай!
СЭР ЭНДРЮ
Кто это?
СЭР ТОБИ
Камеристка моей племянницы.
СЭР ЭНДРЮ
Милейшая миссис Наступай, я бы не прочь познакомиться с тобой поближе.
МАРИЯ
Меня зовут Мэри, сударь.
СЭР ЭНДРЮ
Милейшая миссис Мэри Наступай…
СЭР ТОБИ
Ты не понял, рыцарь. «Наступай» – это значит «смелей», «не робей», «атакуй», «штурмуй»!
СЭР ЭНДРЮ
Ну, знаете, вы столько насчитали, что мне к ней теперь и подступиться страшно. Вот так «наступай»!
МАРИЯ
Желаю вам всего хорошего, господа мои.
СЭР ТОБИ
Чтоб тебе никогда не работать твоей шпагой, сэр Эндрю, если ты так отпустишь эту красотку!
СЭР ЭНДРЮ
Чтоб мне никогда не работать моей шпагой, милочка, если я так тебя отпущу. Ты что же, красавица, дураками нас считаешь? Придется прибрать тебя к рукам.
МАРИЯ
Не так-то легко я даюсь в руки, сударь.
СЭР ЭНДРЮ
А ты попробуй, дайся: вот моя рука.
МАРИЯ
Сударь, хотенье ваше, да позволенье наше. Лучше отнесли бы вы свою руку в погреб и угостили бы ее элем покрепче.
СЭР ЭНДРЮ
Это зачем, душечка? Что-то мне непонятна твоя шутка.
МАРИЯ
Уж очень она слабосильная.
СЭР ЭНДРЮ
Вот это верно. А в моей руке и без эля силы хватает. Но в чем все-таки соль твоей шутки?
МАРИЯ
Для вас, сударь, она чересчур соленая.
СЭР ЭНДРЮ
И много их у тебя припасено?
МАРИЯ
Запас такой, что даже пальцы зудят. А вот сейчас я отпустила вашу руку и сразу обезопасилась. (Уходит.)
СЭР ТОБИ
Ох, рыцарь, подкрепись-ка скорее стаканчиком канарского: отроду не видел, чтобы тебя так здорово укладывали на обе лопатки.
СЭР ЭНДРЮ
Пожалуй, что и не видел… Нет, канарское тоже здорово укладывало. Право, мне иногда кажется, что у меня ума не больше, чем у любого христианина, а может, и вообще чем у любого человека. Но я большой любитель говядины, а говядина, наверно, вредит моему остроумию.
СЭР ТОБИ
Ну разумеется!
СЭР ЭНДРЮ
Если б я и вправду так думал, ни за что не стал бы ее есть. Сэр Тоби, завтра я уезжаю домой.
СЭР ТОБИ
Pourquoi[2] , мой дорогой рыцарь?
СЭР ЭНДРЮ
Что это означает – «pourquoi»? Ехать или не ехать? Эх, если бы я убил на изучение языков то время, которое перевел на фехтование, танцы и медвежью охоту! Если бы я развивал себя!
СЭР ТОБИ
Твоим волосам это ни к чему.
СЭР ЭНДРЮ
А при чем тут мои волосы?
СЭР ТОБИ
Как это – при чем? Они же у тебя отроду не вились.
СЭР ЭНДРЮ
Ну и что же? Разве они мне к лицу?
СЭР ТОБИ
Очень к лицу: висят, как лен на прялке. Вот ты обзаведешься женой, и я еще посмотрю, как она зажмет тебя промеж колен да как начнет прясть – только держись.
СЭР ЭНДРЮ
Ей-богу, завтра же я уеду. Твоя племянница не желает меня видеть. А если и пожелает, то бьюсь об заклад, что в мужья себе не возьмет: ведь за ней бегает сам герцог.
СЭР ТОБИ
А герцог ей ни к чему: она ни за что не выйдет за человека старше себя, или богаче, или умней; я сам слышал, как она в этом клялась. Так что не все еще пропало, дружище.
СЭР ЭНДРЮ
Ну ладно, останусь на месяц. Странный у меня нрав: иной раз мне бы только ходить на балы и маскарады…
СЭР ТОБИ
И ты способен на такие дурачества, рыцарь?
СЭР ЭНДРЮ
Могу потягаться с кем угодно в Иллирии – конечно, не считая тех, кто знатнее меня; ну, а старикам я и вовсе в подметки не гожусь.
СЭР ТОБИ
И ты умеешь отплясывать гальярду, рыцарь?
СЭР ЭНДРЮ
Еще бы! Я так умею выписывать козлиные коленца…
СЭР ТОБИ
Не лучше, чем я умею уписывать бараньи ляжки!
СЭР ЭНДРЮ
А уж в прыжке назад мне не найдется равных во всей Иллирии.
СЭР ТОБИ
Так почему все эти таланты чахнут в неизвестности? Почему они скрыты от нас завесой? Или они так же боятся пыли, как портреты миссис Молл? Почему, идучи в церковь, ты не отплясываешь гальярду, а возвращаясь, не танцуешь куранту? Будь я тобой, я всегда на ходу откалывал бы джигу и даже мочился бы в темпе контрданса. Как же так? Разве можно в этом мире скрывать свои дарования? У тебя икры такой восхитительной формы, что, бьюсь об заклад, они были созданы под звездой гальярды.
СЭР ЭНДРЮ
Да, икры у меня сильные и в оранжевых чулках выглядят совсем недурно. А не пора ли выпить?
СЭР ТОБИ
Что еще нам остается делать? Мы же родились под созвездием Тельца!
СЭР ЭНДРЮ
Телец? Это который грудь и сердце?
CЭР ТОБИ
Нет, сударь, это который ноги и бедра. А ну-ка, покажи свои коленца. Выше! Еще выше! Отменно!
Уходят.
СЦЕНА 4
Дворец герцога. Входят Валентин и Виола в мужском платье.
ВАЛЕНТИН
Цезарио, если герцог и впредь будет так благоволить к вам, вы далеко пойдете: он вас знает всего три дня и уже приблизил к себе.
Если вы не уверены в длительности его благоволения, значит, опасаетесь изменчивости его нрава или моей нерадивости. Вы считаете, что герцог непостоянен в своих привязанностях?
ВАЛЕНТИН
Помилуйте, я вовсе не то хотел сказать!
Благодарю вас. А вот и герцог.
Входят герцог,
