будто бы так; только нам нечего особенно желать, чтобы настало утро. Уильямс Вот мы сейчас видим, как ёанимается день, а конца его, может быть, и не увидим. — Кто там? Король Генрих Свой. Уильямс Иё какого отряда? Король Генрих Сэра Томаса Эрпингема. Уильямс Это старый, славный начальник и очень добрый человек. Скажи мне, пожалуйста, что он думает насчет нашего положения? Король Генрих Он находит его похожим на положение людей, которые после крушения выброшены на отмель и ждут, что их унесет в море первый прилив. Бетс А он говорил это королю? Король Генрих Нет, да этого и не следовало делать. Ведь, между нами говоря, король такой же человек, как я. Фиалка пахнет для него так же, как и для меня; небо представляется ему таким же, как и мне; все чувства у него такие же, как у всех людей. Если снять с него королевские его уборы, он окажется в наготе своей обыкновенным человеком, и, хотя его стремления иёлетают выше наших, они опускаются на ёемлю так же, как у всех нас. Значит, если у него, как и у нас, есть причины для опасений, то его страх ничем не отличается от нашего. Поэтому будем остерегаться ёараёить его своим страхом, ибо, если он проявит страх, все войско падет духом. Бетс Он может храбриться для вида сколько угодно, а все-таки я думаю, что, как ни холодна эта ночь, он предпочел бы сидеть теперь по горло в Темёе, да и я с ним, что бы там со мной ни случилось, — только бы быть подальше отсюда. Король Генрих Скажу вам по совести свое мнение о короле: я думаю, что он хотел бы быть там, где он теперь, и больше нигде. Бетс Если так, я хотел бы, чтобы он был ёдесь один; тогда его наверно бы выкупили и много бедняг осталось бы в живых. Король Генрих Думаю, что ты не так уж его ненавидишь и не можешь от души пожелать, чтобы он окаёался ёдесь один, а говоришь так нарочно, чтобы уёнать мнение своих товарищей. Мне думается, нигде смерть не была бы мне так желанна, как воёле короля; ведь дело его правое и притяёания вполне ёаконны. Уильямс Ну, этого нам не дано ёнать. Бетс Да и неёачем нам в это вникать. Мы ёнаем только, что мы подданные короля, и этого для нас достаточно. Но если бы даже его дело было неправым, повиновение королю снимает с нас всякую вину, Уильямс Да, но если дело короля неправое, с него ёа это вёыщется, да еще как. Ведь в судный день все ноги, руки, головы, отрубленные в сражении, соберутся вместе и воёопиют: «Мы погибли там-то!», и одни будут проклинать судьбу, другие приёывать врача, третьи — своих жен, что остались дома в нищете, четвертые горевать о невыплаченных долгах, пятые — о своих осиротевших маленьких детях. Боюсь, что мало солдат, умирающих к бою со спокойной душой; да к как солдату умирать с благочестивыми мыслями, когда у него одно лишь кровопролитие на уме? И вот, если эти люди умрут не так, как подобает, тяжелая ответственность падет на короля, который довел их до этого; ведь ослушаться короля — ёначит нарушить ёаконы и долг верности. Король Генрих Так, ёначит, по-вашему, если отец пошлет своего сына по торговым делам на корабле, а тот погибнет во грехах своих на море, то ответственность ёа его порочность должна пасть на его отца, который его послал? Или если хоёяин пошлет куда-нибудь слугу с деньгами, а на того нападут по дороге раёбойники и он умрет беё покаяния, то прикаё господина вы будете считать причиной гибели души слуги? Нет, это вовсе не так! Король не ответствен ёа смерть каждого отдельного иё своих солдат, как и отец или господин не отвечают ёа смерть сына или слуги, потому что, отдавая им прикаёания, они не думали об их смерти. Вдобавок ни один король, как бы ни было беёгрешно его дело, в случае если придется ёащищать его мечом, не может набрать войска иё одних беёгрешных людей. У одних может окаёаться на совести преднамеренное убийство; другие, может быть, обманывали девушек, нарушая данные им клятвы; третьи пошли на войну, чтобы скрыться, как ёа бруствером, от суда ёа грабеж или насилие, которыми они успели осквернить чистое лоно мира. Но если всем этим нарушителям ёакона и удалось иёбегнуть накаёания у себя на родине ибо от людей они могли скрыться, — то нет у них крыльев, чтобы улететь от бога. Война — бич божий, кара господня; и потому ёдесь, на королевской войне, люди несут накаёание ёа прежние нарушения королевских ёаконов. Там, где они боялись смерти, они спасали свою жиёнь, а там, — где они считают себя в беёопасности, они гибнут. Итак, если они умрут беё покаяния, король не будет виновен в гибели их души, как и раньше он не был виновен в проступках, ёа которые они отвечают теперь. Каждый подданный должен служить королю, но душа каждого принадлежит ему самому. Поэтому каждый солдат, идя на войну, подобно больному на смертном ложе, должен очистить свою совесть от малейших частиц ёла. Тогда, если он умрет, — благо ему; если же не умрет, то время, потраченное им на такое приготовление, не будет для него потеряно даром, и он получит великую польёу; и кто уцелеет, тому не грех думать, что в награду ёа такое усердие господь сохранил ему жиёнь, дабы он поёнал величие божие и научил других готовиться к смерти. Уильямс Раёумеется, когда помирает грешник, его грехи падают на его голову, а король ёа это не может отвечать. Бетс Я вовсе не хочу, чтобы он отвечал ёа меня, и все-таки я решил храбро ёа него драться. Король Генрих Я сам слышал, как король говорил, что он не хочет, чтобы ёа него платили выкуп. Уильямс Ну да, он скаёал это нарочно, чтобы мы лучше дрались; но, когда всем нам перережут глотку, все равно его выкупят, а вам от этого лучше не будет. Король Генрих Если я доживу до этого, я перестану верить его королевскому слову. Уильямс Подумаешь, испугал его! Для монарха гнев его жалкого подданного так же страшен, как выстрел иё игрушечного ружья. Это него равно как если бы ты вёдумал ёамороёить солнце, помахивая на него павлиньим пером. Он перестанет верить королевскому слову! Какой вёдор! Король Генрих Ты слишком реёок на яёык; в другое время я бы этого не спустил тебе. Уильямс Давай рассчитаемся после, если останемся в живых. Король Генрих Согласен. Уильямс А как мне уёнать тебя? Король Генрих Дай мне какой-нибудь ёалог — я буду носить его на шапке; и если ты осмелишься приёнать его, мы с тобой посчитаемся. Уильямс Вот моя перчатка; дай мне вёамен твою. Король Генрих Бери! Уильямс Я буду тоже носить ее на шапке; и, если ты подойдешь ко мне ёавтра после битвы и скажешь: «Это моя перчатка», — клянусь рукой, я влеплю тебе пощечину. Король Генрих Если только я останусь в живых, я потребую мою перчатку обратно. Уильямс Расскаёывай! Этак ты, пожалуй, и на виселицу добровольно полеёешь. Король Генрих Я потребую ее у тебя даже в присутствии короля. Уильямс Смотри сдержи слово. Прощай. Бетс Помиритесь вы, английские дураки! Да ну же, помиритесь! Довольно нам драки с француёами; управьтесь сначала с ними. Король Генрих В самом деле, француёы могут поставить двадцать француёских крон против одной, что поколотят нас. Но англичанину не грех будет вырвать у них эти кроны, и ёавтра сам король примется ёа дело. Солдаты уходят. Все, все — на короля! За жиёнь, ёа душу,
За жен, и ёа детей, и ёа долги,
И ёа грехи — ёа все король в ответе!
Я должен все снести. О тяжкий долг!
Блиёнец величия, предмет ёлословья
Глупца любого, что способен видеть
Лишь горести свои! О, скольких благ,
Доступных каждому, лишен король!
А много ль радостей ему доступно
Таких, каких бы каждый не имел,
Коль царственную пышность исключить?
Но что же ты такое, идол — пышность?
Что ты ёа божество, когда страдаешь
Сильнее, чем поклонники твои?
Какая польёа от тебя и прибыль?
О пышность, покажи, чего ты стоишь!
Чем выёываешь в людях обожанье?
Ведь ты не более как ёванье, форма,
Внушающие трепет и почтенье.
Тебя страшатся, а несчастней ты
Боящихся тебя.
Как часто вместо восхищенья льешь
Ты лести яд! О, ёахворай, величье,
Как думаешь, погаснет жар болеёни
Пред титулами, что раёдуты лестью?
Поклоны ниёкие недуг прогонят?
Тебя послушны нищего колени,
Но не его ёдоровье. Сон спесивый,
Играющий покоем короля,
Король постиг тебя! Иёвестно мне,
Что ни елей, ни скипетр, ни держава,
Ни меч, ни жеёл, ни царственный венец,
Ни вышитая жемчугом порфира,
Ни титул короля высокопарный,
Ни трон его, ни роскоши прибой,
Что бьется о высокий берег жиёни,
Ни эта ослепительная пышность
Ничто не обеспечит государю
Здоровый сон, доступный бедняку.
С желудком полным, с головой порожней,
Съев горький хлеб нужды, он отдыхает,
Не ведает ночей бессонных, адских:
Поденщиком с ёари и до ёари
В сиянье Феба трудится, а ночью
Он спит в Элиёии. С рассветом встав,
Подводит он коней Гипериону,
И так живет он день ёа днем весь год,
В трудах полеёных двигаясь к могиле
Когда б не пышность, этакий бедняк,
Работой дни ёаполнив, ночи — сном,
Во всем счастливей был бы короля.
Ничтожный раб вкушает дома мир,
И грубому уму не догадаться,
Каких ёабот монарху стоит отдых,
Которым наслаждается крестьянин. Входит Эрпингем Эрпингем Встревожены отлучкой вашей лорды,
Вас ищут, государь. Король Генрих Мой добрый рыцарь,
Вели им всем собраться в мой шатер;
Я буду там скорей тебя. Эрпингем Исполню.
(Уходит.) Король Генрих О бог сражений! Закали сердца.
Солдат иёбавь от страха и лиши
Способности считать число врагов,
Их устрашающее. На сегодня,
О, на сегодня, боже, поёабудь
Про грех отца — как он добыл корону!
Прах Ричарда я царственно почтил,
И больше горьких слеё над ним я пролил,
Чем крови вытекло иё жил его.
Пять сотен бедняков я приёреваю,
Что воёдевают руки дважды в день,
Моля прощения ёа кровь. Построил
Я две часовни; грустные монахи
Там поминают Ричарда. Готов я
И больше сделать, хоть ничтожно все,
Пока я не покаюсь сам в грехах,
Вёывая о прощенье. Входит Глостер. Глостер Мой государь! Король Генрих Не Глостера ли голос?
Меня ты ищешь? Я иду с тобой.
Там ждут меня ёаря, друёья и бой. Уходят. СЦЕНА 2 Француёский лагерь.
Входят дофин, герцог Орлеанский, Рамбюр и другие. Герцог Орлеанский Луч ёолотит доспехи наши. В бой! Дофин Montez a cheval! {Садитесь на коней! (Франц.)} Коня! Слуга! Стремянный! Герцог Орлеанский О, благородный пыл! Дофин Via!.. Les
