Уильям Шекспир Кориолан.
Действующие лица.
Кай Марций, затем Кай Марций Кориолан.
Тит Ларций, Коминий — полководцы римлян в борьбе против вольсков.
Менений Агриппа, друг Кориолана.
Сициний Велут, Юний Брут — народные трибуны.
Маленький Марций, сын Кориолана.
Тулл Авфидий, полководец вольсков.
Военачальник вольсков, подчиненный Авфидию.
Заговорщики, единомышленники Авфидия.
Никанор, римлянин.
Горожанин из Анциума.
Два вольских часовых.
Волумния, мать Кориолана.
Виргилия, жена Кориолана.
Валерия, подруга Виргилии.
Прислужница Виргилии.
Римские и вольские сенаторы, патриции, эдилы, ликторы, воины, горожане, гонцы, слуги Авфидия и другие слуги.
1
Место действия — Рим и его окрестности;
Кориолы и их окрестности; Анциум.
AКT I
СЦЕНА 1
Рим. Улица.
Входит толпа восставших горожан с кольями, дубинами и другим оружием.
Послушайте меня, прежде чем пойдем дальше.
Все
Говори, говори.
Готовы ли вы скорее умереть, чем голодать?
Все
Готовы, готовы.
А знаете ли вы, что злейший враг народа — Кай Марций?
Все
Знаем, знаем.
Так убьем его, а уж тогда сами цену на хлеб установим. Таков ли наш приговор?
Все
Да что там толковать — убьем его, и все. Идем, идем!
Одно слово, достойные сограждане…
Достойными нас никто не считает: ведь все достояние — у патрициев. Мы бы прокормились даже тем, что им уже в глотку не лезет. Отдай они нам объедки со своего стола, пока те еще не протухли, мы и то сказали бы, что нам помогли по-человечески. Так нет — они полагают, что мы и без того им слишком дорого стоим. Наша худоба, наш нищенский вид — это вывеска их благоденствия. Чем нам горше, тем им лучше. Отомстим-ка им нашими кольями, пока сами не высохли, как палки. Клянусь богами, это не месть во мне, а голод говорит!
И начать вы хотите с Кая Марция?
С него самого: он для народа хуже собаки.
Да разве вы забыли, какие у него заслуги перед отечеством?
Ничуть не забыли. Я бы даже хвалил его за них, если бы он сам себя спесью не вознаграждал.
Нет, погоди. Ты говори без злости.
А я тебе и говорю — все, чем он прославился, сделано им ради этой спеси. Пусть мягкосердечные простаки думают, что он старался для отечества. На самом-то деле он поступал так в угоду матери; ну, отчасти и ради своей спеси, а ее у него не меньше, чем славы.
Ты вот считаешь пороком то, что он себя переделать не может. Но ведь ты же не скажешь, что он жаден?
А хотя бы и так. Зато у меня других обвинений хватит. Да у него столько пороков, что устанешь перечислять.
Крики за сценой.
Это что за шум? Видно, и по другую сторону Тибра восстание. Что же мы болтаем да время тратим? На Капитолий!
Все
Идем, идем.
Тише! Кто сюда идет?
Входит Менений Агриппа.
Достойнейший Менений Агриппа — тот самый, кто всегда любил народ.
Да, это человек честный. Вот если б и остальные были такими!
Менений
Эй, земляки, что с вами происходит?
Куда с дубьем бежите вы? Ответьте.
Что с нами происходит — сенату известно: там уж недели две назад могли смекнуть, что мы задумали, а сегодня воочию увидят. Там ведь любят говорить: от черни голой — дух тяжелый. Пусть теперь знают, что рука у нас тоже не из легких.
Менений
Друзья мои, почтенные соседи,
Неужто горя вы хлебнуть хотите?
Да мы и так уже им захлебнулись.
Менений
Друзья, поверьте мне, о вас пекутся
Патриции. Я знаю, дорог хлеб
И голод вас томит, но столь же глупо,
Как замахнуться палкою на небо,
Вам восставать на Рим, в ком хватит силы
Порвать железо тысячи удил
Покрепче пут, которыми вы мните
Его стреножить. Голод не сенатом
Ниспослан, а богами, и не руки,
А лишь колени вас спасут. Увы!
Влекомы вы бедой туда, где ждет
Вас горшая беда, а вы клянете
Как супостатов кормчих государства,
Отечески пекущихся о вас.
Пекущихся о нас? Как бы не так! Да им никогда до нас дела не было. У них амбары от хлеба ломятся, а они нас морят голодом да издают законы против ростовщичества на пользу ростовщикам. Что ни день, отменяют какой-нибудь хороший закон, который не по вкусу богачам; что ни день, выдумывают новые эдикты, чтобы поприжать и скрутить бедняков. Если нас не пожрет война, они сами это сделают; вот как они нас любят.
Менений
Или честно
Сознайтесь в том, что вы безмерно злобны,
Иль вы глупцы. Я расскажу вам басню,
Хоть вы ее, быть может, и слыхали.
Но раз она уместна, я отважусь
Еще разок ее напомнить.
Отчего не послушать! Только не надейся, что твоя басня наше горе умаслит. Начинай, если тебя такая охота разобрала.
Менений
Однажды возмутились против чрева
Все части человеческого тела,
Виня живот за то, что, словно омут,
Всю пищу поглощает он, а время
Проводит в лени и безделье праздном,
Тогда как остальные члены ходят,
Глядят и слышат, чувствуют и мыслят,
Друг другу помогая и служа
Потребностям и устремленьям общим
Родного тела. Чрево ж отвечало…
Да говори же, что им чрево ответило.
Менений
Сейчас скажу. С язвительным смешком,
Возникшим не в груди, а ниже легких
(Взгляните — чревом я могу не только
Вещать, но и смеяться) отвечало
Оно мятежным членам, коих зависть
К его доходам мучила, как вас,
Порочащих сенаторов за то, что
Они вам не чета.
Но что ж ответить
Сумело чрево бдительному глазу.
Челу, венец носящему, и сердцу.
Советчику, и языку-горнисту,
Ноге-коню, руке-бойцу и прочим
Помощникам и слугам тела, если…
Менений
Что «если»? Перебил — так сам кончай.
Ну?
Если выгребная яма тела,
Менений
Ну, дальше.
Что может он ответить на упреки
Всех членов остальных?
Менений
Скажу вам это,
Коль вы себя сумеете к терпенью,
Хоть коротко оно у вас, принудить.
Ты слишком долго тянешь!
Менений
Слушай, друг.
Живот неторопливый был разумней
Хулителей своих и так ответил:
«Вы правы в том, мои друзья-сочлены,
Что общий харч, которым вы живете,
Мне первому идет. Но так и надо,
Затем что телу призван я служить
И житницей и лавкой. Не забудьте,
Что соки я по рекам кровяным
Шлю к сердцу во дворец и к трону мозга,2
Что по извивам и проходам тела
Все — от крепчайших мышц до мелких жилок —
Лишь я питаю жизненною силой.
Но, добрые друзья мои, хоть всем вам…
(Первому горожанину.)
Заметь, не я, а чрево то сказало.
Так. Продолжай.
Менений
Хоть всем вам и не видно,
Чем каждый в одиночку мне обязан,
Вам лучшую муку и оставляю
(Первому горожанину.)
Ну, что ты скажешь?
Ответ неплох. Как ты его толкуешь?
Менений
Сенат — вот чрево мудрое, а вы —
Бунтующие члены. Стоит только
Вам честно оценить его заботы
И попеченье о всеобщем благе,
Как вы поймете, что оно всегда
Лишь от него исходит и приходит,
А не от вас. — Что ты на это скажешь,
Я — большой палец? Ты зачем меня большим пальцем называешь?
Менений
Затем, что ты, кто всех дрянней и ниже,
Возглавить хочешь этот бунт премудрый;
Затем, что первым ты к поживе рвешься,
Трусливый, слабосильный пес.
Ну что ж, готовьте колья и дубины.
На Рим напали крысы, и кому-то
Не сдобровать.
Входит Кай Марций.
Марций
Благодарю.
(Толпе.)
Чесотке умыслов своих поддавшись,
Себе вы струпья расчесали?
Для нас ты сыщешь доброе словечко!
Марций
Кто скажет слово доброе тебе,
(Толпе.)
Что нужно вам, дворнягам,
Ни миром, ни войною недовольным?
В вас страх война вселяет, наглость — мир.
Чуть в вас поверь, так вместо лис и львов
Найдешь гусей и зайцев. Вы надежны,
Как угли раскаленные на льду
Иль градины на солнце. Вы привыкли
Караемых злодеев обелять,
Черня закон карающий. Полны вы
Враждою к тем, кто дружбой славы взыскан.
Желанья ваши — прихоти больного:
Чего нельзя вам, вас на то и тянет.
Кто ищет в вас опоры, тот плывет,
Плавник свинцовый прицепив, иль рубит
Тростинкой дуб. Безумье — верить в вас,
Меняющих ежеминутно мненья,
Превозносящих тех, кто ненавистен
Был вам еще вчера, и поносящих
Любимцев прежних! Почему клянете
Вы благородный наш сенат повсюду?
Ведь не держи вас он да боги в страхе,
Друг друга вы сожрали б.
(Менению.)
Что им надо?
Менений
Дешевых цен на хлеб. Они считают,
Что в городе запасы есть.
Марций
Считают?
Мерзавцы! Мнят они, у печки сидя,
Что знают все, чем занят Капитолий:
Кто в гору там потел, кто процветает,
Кто пал, кто с кем в союз вступил, кто в брак.
Они лишь тех, кто им по нраву, любят,
А чуть кто им не люб — мешают с грязью.
Есть хлеб в запасе — так они считают?
Не будь сенат столь милосерд и волю
Дай моему мечу, я навалил бы
Из трупов этой черни гору выше
Копья, что я ношу.
Менений
Не трать слова. Горланы присмирели:
Ведь трусость в них еще сильней, чем наглость.
Расходятся они. Но что, скажи мне,
С другой толпой?
Марций
Рассеялась она.
Сначала все — черт их возьми! — орали,
Что голодны, ссылались на присловья:
Мол, голод ломит каменные стены;
Мол, и собакам нужен корм; мол, пищу
Грешно гноить; мол, создан хлеб богами
Не для одних богатых — и потоки
Косноязычных жалоб изливали.
Когда же обещали им исполнить
Их требованье, дерзкое безмерно
(Оно всем знатным сердце разобьет
И власти острый взор притупит), — стали
Они кидать в восторге шапки, словно
На рог луны повесить их хотели.
Менений
Так что же им обещано?
Марций
Им дали,
Чтоб защищать их подлые затеи,
Пять ими избранных трибунов. Это
Сициний Велут, Юний Брут, а прочих
Я позабыл… Черт с ними! Черни было б
Сорвать с домов все крыши в Риме легче,
Чем вынудить меня к таким уступкам.
Теперь она, войдя с годами в силу,
Еще наглее станет.
Менений
Странно, странно.
Марций
(толпе)
Эй вы, охвостье, по домам!
Вбегает гонец.
Где здесь Кай Марций?
Марций
Это я. В чем дело?
Спешу я с вестью, что поднялись вольски.
Марций
Я рад: война очистит Рим от гнили…
Но вот отцы сенаторы идут.
Входят Коминий, Тит Ларций и другие сенаторы, Юний Брут и Сициний Велут.
Ты прав был, Марций, нас предупреждая:
Поднялись вольски.
Марций
Вождь их — Тулл Авфидий,
А с ним хлопот не оберетесь вы.
Завидую я доблести его
И только им, когда б я не был Марций,
Хотел бы стать.
Коминий
Да, вы в бою встречались.
Марций
Будь мир расколот на два вражьих стана
И очутись в одном из них мы с Туллом,
Я б поднял бунт, чтоб биться с ним. Он — лев.
Я горд охотой на него.
Тем лучше.
С Коминием командуй войском, Марций.
Коминий
Ты обещал помочь мне.
Марций
Я готов.
Привык держать я слово. Вновь увидишь
Ты с Туллом нас лицом к лицу, Тит Ларций.
Как! Ты ослаб? Ты остаешься дома?
Ларций
Нет, Марций, даже если костылями
Придется мне сражаться, не отстану
Я от других.
Менений
О доблестная кровь!
Идем на Капитолий — там, я знаю,
Друзья нас ждут.
Ларций
Ступай вперед, Коминий,
Мы ж — за тобою, ибо ты меж нами
По праву первый.
Коминий
Благородный Ларций!
(горожанам)
Эй, по домам!
Марций
Нет-нет, мы их прихватим:
Богаты вольски хлебом; к ним в амбары
Мы пустим крыс.
(Толпе.)
Почтенные смутьяны,
Раз вы так храбры, то прошу за нами!
Сенаторы, Коминий, Марций, Ларций и Менений уходят. Горожане потихоньку скрываются.
Сициний
Есть ли на свете человек надменней,
Чем Марций.
Брут
Нет.
Сициний
Когда народ трибунами избрал нас…
Брут
Ты взгляд его запомнил?
Сициний
Нет, лишь ругань.
Брут
Озлясь, богов он выбранить способен.
Сициний
И высмеять стыдливую луну.
Брут
Пусть на войне он сгинет. Стал он слишком
От храбрости надменен.
Сициний
Он из тех,
Кто собственную тень с презреньем топчет,
Когда успехом опьянен. Но странно,
Что он, гордец, согласен подчиняться
Коминию.
Брут
Верней и легче славу,
Которой алчет он, хоть ей обласкан,
Сберечь и приумножить, занимая
Второе место в войске. Ведь за промах
Всегда в ответе будет полководец.
Сверши он чудеса, и то завоет
Хула-проныра: «Ах, когда бы делом
Наш Марций заправлял!»
Сициний
А
