трудолюбивые пчелы высасывают мед из цветов и приносят пищу королю, а трутней, лишенных жала, изгоняют из государства {В. Townshend. Historical collections or an exact account of the proceedings of the four last parliaments of Queen Elizabeth of famous memory. Wherein is contained the complete journals both of the Lords and Commons taken from the original records of these houses. Faithfully and labouriously collected by Heywood Tounshend, a member of those parliaments. London, 1680, p. 46.}.
В хронике Шекспира сравнение с ульем превращается в описание государства, в котором царит согласие. Некоторые образы нарушают, однако, идиллическую картину и придают драматический характер всему описанию. Власти «наказывают», солдаты «грабят» цветы и приносят добычу королю, «поющие каменщики» строят золотые своды, а «бедные носильщики» складывают у ворот королевского дворца свою «тяжелую ношу», правосудие с грустными глазами передает бледным палачам «ленивого, зевающего трутня». Король — центр всего государства, единственная цель различных стремлений, так завершает архиепископ свою аллегорию. «Разные пути ведут к одной цели», — говорит он и ловко приводит рассуждение к нужному политическому выводу: «Поэтому, государь, во Францию». Логически такой вывод не вытекает из предшествующего описания, но ссылки на законы природы помогают архиепископу окончательно убедить короля (I, 2).
Шекспир не дает оснований предполагать в характере Генриха V лицемерие и ханжество, которыми отличался его исторический прототип. Нельзя согласиться с теми, кто считает шекспировского Генриха V «макиавеллистом». Обращения короля к подданным проникнуты верой в свою правоту, и вполне оправдано восприятие этой драмы как патриотического произведения. Однако в драме есть и другая, более сложная историческая проблема, связанная с необходимостью прибегать к жестокости ради успеха в политике. В государстве нет той гармонии и согласия, которая описана в монологе архиепископа Кентерберийского. Против похода Генриха во Францию выступает кучка предателей, задумавших убить короля, пользующегося поддержкой всех сословий.
В хронике Холиншеда мотивы заговора против Генриха изображены весьма туманно, однако при внимательном чтении можно было сделать вывод, что накануне опасного и длительного похода предусмотрительный король уничтожил всех, кто мог в его отсутствие завладеть престолом, и при этом казнил многих своих личных друзей. В драме сохранена хронологическая последовательность событий: перед самым походом раскрыт заговор, причем мятежники выражают радость, что их измена открылась, сразу же сознаются во всем и молят короля о «милости». Генрих произносит речь, обличая измену и предательство и попутно упоминая, что казнит их не потому, что они замышляли убийство короля, а потому, что спасает государство от разорения и своих подданных от рабства. Если принять во внимание характер исторического Генриха V, то можно заподозрить, что жестокая расправа с изменниками необходима Генриху для того, чтобы обеспечить в борьбе с врагом прочный тыл: бог помог раскрыть измену, которая мешала нашему походу, — говорит он, отдавая приказ о казни.
Ни в одной из хроник Шекспир не дает столь ужасных картин войны, как в «Короле Генрихе V». Уже в начальных сценах Генрих перечисляет несчастия, которые несет с собой война, в речи перед воротами Гарфлера он уговаривает горожан сдаться на милость победителя, пока ему подвластны войска. Потом будет поздно: грубые и жестокие солдаты в пылу битвы способны на буйное насилье и грабеж, их совесть будет подобна аду, и призывы к порядку будут подобны посланиям, обращенным к Левиафану. Нарисованная Генрихом картина вызывает отвращение к войне (III, 3).
В речах короля чувствуется трагическая двойственность — он сочувствует страдающим от ужасов войны жителям и в то же время призывает своих солдат к яростному, исполненному бешенства штурму, сравнивая бой с травлей зверя. Генрих признается, что жаждет славы, что в далеком будущем сохранится память о горсточке счастливцев, погибших под Азинкуром.
Принц Генрих несравненно более привлекателен, чем король Генрих V. Принц с презрением относится к рыцарской славе, король Генрих признается в своем честолюбии; принц сочувствует самым ничтожным из бедняков и бродяг, король Генрих в условиях войны приказывает вешать всех за воровство. Если сначала он советует воинам быть великодушными, то вскоре обстоятельства заставляют его быть жестоким: узнав, что французы разграбили королевскую палатку и убили охрану (охрана была возложена на нескольких мальчишек), король приходит в ярость и отдает приказ перерезать глотки всем пленным. При этом Шекспир опускает приведенные у Холиншеда причины, оправдывающие этот поступок {См.: К. О. Braun. Die Szenenfiihrung in den Shakespeareschen Historien. Ein Vergleich mit Holinshed and Hall. Inaugural diss. Wiirzburg, 1935. S. 144.}.
Принц Генрих близок низам общества, и его друзья говорят ему правду в лицо. Король Генрих V, чтобы узнать мнение своих солдат, идет к ним переодетый, под покровом ночи. В разговоре с солдатами он говорит, что перестанет верить королевскому слову, если король согласится на выкуп. Он слышит презрительный ответ Вильямса: «Подумаешь, испугал его! Для монарха гнев его жалкого подданного так же страшен, как выстрел из игрушечного ружья. Это все равно, как если бы ты вздумал заморозить солнце, помахивая на него павлиньим пером. Он перестанет верить королевскому слову! Какой вздор!» (IV, 1).
В этой сцене становится ясно, как различно отношение к войне у простых солдат и у короля. В хронике мы видим три группы воинов. Офицеры Флюэллен и Гоуэр честно сражаются, повинуясь долгу, солдаты Вильямс и Бетс столь же мужественны на войне, хотя и не задумываются о ее причинах и целях. Бетс говорит переодетому королю о весьма дерзком желании: пусть король попадется в плен, тогда его выкупят, и многие бедняки останутся в живых. Далее король слышит еще более неприятные вещи:
Генрих V. Нигде смерть не была бы мне так желанна, как возле короля, ведь его дело правое и притязания вполне законные.
Вильямс. Ну, этого нам не дано знать.
Бетс. Да и незачем нам вникать в это. Мы знаем только, что мы подданные короля, и этого для нас достаточно. Если даже его дело неправое, наше повиновение королю снимает с нас всякую вину.
Вильямс. Да, но если дело короля неправое, с него за это взыщется, да еще как! Ведь в судный день все ноги, все руки, все головы, отрубленные в сражении, соберутся вместе и закричат: мы погибли там-то!
(IV, 1)
Генрих пытается доказать, что король не ответствен за смерть подданных на войне, ведь война — это бич божий, но его слова не убеждают солдат и не выражают авторской позиции, так как в первых сценах пьесы истинные причины войны показаны совершенно ясно.
Немецкий шекспиролог Ансельм Шлессер обнаруживает в хронике «Король Генрих V» столкновение между патриотизмом и гуманизмом {A. Schlosser. Der Wiederstreit von Patriotismus und Humanismus in «Heinrich V». — «Zcitschrift fur Anglistik und Amerikanistik», 1964, Jg. 12, N 3.}. В его статье приведены интересные примеры, из которых следует, что Шекспир ввел во многие сцены осуждение жестоких поступков Генриха V и английских солдат. Всем драмам Шекспира, как известно, свойственна многоплановость конфликтов и художественного замысла, поэтому отрицательное отношение к войне, изображение ее антигуманной сущности несомненно является одним из аспектов хроники «Король Генрих V». Однако вряд ли справедливо утверждение, будто в какой-либо из шекспировских хроник возникает противоречие между гуманизмом и патриотизмом, если понимать патриотизм как любовь Шекспира к Англии и своему народу. Никакого ослабления патриотического начала в хрониках Шекспира нет. В хронике «Король Генрих V» в некоторых случаях суровость Генриха по отношению к трусам и грабителям является необходимостью. Вернее, трагической необходимостью в государственной политике.
Противоречие между политикой и человечностью возникает во многих исторических драмах XVI в., но у Шекспира это противоречие изображается как многогранное и часто неизбежное, более того, в ряде случаев суровая государственная необходимость может быть вполне совместима с патриотическими побуждениями, например в трагедии «Юлий Цезарь», которая непосредственно следует за хроникой «Король Генрих V».
Вполне естественно, что сомнения в справедливости войны завуалированы в драме «Король Генрих V». В 1598 г., когда французский король Генрих IV был вынужден заключить союз с давним врагом Англии — Испанией, перед английской нацией возникла угроза европейского союза, который мог быть опасен для Англии. Поэтому на первый план в хронике Шекспира выдвинуты патриотические темы, а проблема справедливой и несправедливой войны, как и проблема насилия в государственной политике, освещена осторожно, и для большинства зрителей того времени критическая направленность драмы была неощутима.
Как отмечено в работах о Шекспире, хроника «Король Генрих V» свидетельствует о знакомстве драматурга с теорией и практикой ведения военных кампаний в конце XVI в. {См.: G. R. Waggoner. An Elizabethan attitude toward peace and war. — «Philological quarterly», vol. 23, N 1, 1954; P. A. Jorgenson. Shakespeare’s military world. Berkeley-Los Angeles, 1956., p. 179.} Исход войны в значительной степени зависит от внутреннего единства государства, а в 1599 г. такого единства не было. Возможно, поэтому Шекспир особенно подчеркивает в драме мысль о необходимости уважения к национальному достоинству — в сценах, в которых участвуют англичанин Гоуэр, ирландец Макморрис, шотландец Джеми и валлиец Флюэллен.
По-видимому, в то время как Шекспир заканчивал хронику о Генрихе V, он уже читал Плутарха, и потому в речах персонажей часто упоминаются античные герои. Для Флюэллена герцог Экзетер «величествен, как Агамемнон», Пистоль «доблестен, как Марк Антоний». При всяком случае Флюэллен упоминает о войнах римлян, и каждое упоминание комически неуместно. Громкий разговор Гоуэра дает ему повод напомнить о строгой дисциплине в войске Помпея (there is no tiddle taddle nor pibble pabble in Pompey’s camp).
Война служит проверкой человека, и этой проверки не выдерживают приятели Фальстафа. Все они оказываются трусами, которые не столько сражаются, сколько грабят все, что попадется под руку. Ним грустно покоряется судьбе, а Пистоль молит Флюэллена пощадить их и не гнать к пролому, где их ждет смерть.
В конце пьесы мы узнаем о его судьбе: его Нелль умерла от французской болезни, и он лишился последнего прибежища, он чувствует, что стареет, остатки чести выбиты из него дубинкой. Он решает, что сбежит в Англию и станет карманным вором и сводником. Его слуга тоже готов отдать любую славу за кружку эля и безопасность в лондонском кабачке. Он становится жертвой нападения французов.
Развенчиванию героического облика войны служит последовательность сцен. Раздор между французским и английским королями и начало войны изображены в первом акте. В начале второго акта дается бессмысленная ссора Нима и Пистоля; после обращения Генриха к солдатам (III, 1) следует сцена, в которой явных трусов и воров насильно гонят в бой. Вслед за прологом к четвертому
