произведения. Из прочих персонажей лишь Марина и отчасти Церимон могут претендовать на известную художественную самостоятельность, а рыбаки и содержатели публичного дома — на реалистическую достоверность. Остальные обрисованы схематично, предельно условно и освещены только в той мере, в какой они связаны с судьбой Перикла или Марины.
Упрощение характеристик второстепенных действующих лиц во многом диктовалось необходимостью сосредоточить внимание зрителя на центральных героях: при данном сюжете Шекспир не мог позволить себе отвлекаться побочными драмами и конфликтами, не имеющими отношения к Периклу и Марине. Хотя источники «Перикла» давали возможность оживить, углубить и драматизировать некоторые характеры второстепенных персонажей. Два примера особенно наглядно могут показать, как Шекспир жертвует этой возможностью, стремясь рельефней выделить судьбы своих героев.
Все произведения об Аполлонии Тирском довольно подробно рассказывают историю Антиоха и его дочери: как зародилась в сердце царя нечестивая страсть, как пытался он с ней бороться, как однажды ночью, отослав слуг, пришел в спальню дочери и насильно овладел ею; как появилась затем кормилица царевны, нашла ее в слезах и хотела поднять шум и идти будить царя, как потом, узнав правду, стала утешать царевну и оправдывать монарха; как горевала дочь Антиоха и, наконец, примирилась со своим положением и т. д. Все это могло бы быть драматично само по себе, но не имеет прямого отношения к истории Перикла и потому полностью опущено в «Перикле». Намека на душевные переживания Антиоха и его дочери нет даже во вступительном монологе Гауэра. Автор пьесы лишь сообщает нам о кровосмесительной любви и последующей жестокости Антиоха — и это сообщение становится единственным, характеризующим Антиоха.
Антиох интересует автора «Перикла» только как причина дальнейших несчастий главного героя пьесы, как обозначение тех реальных явлений, которые могут встретиться на жизненном пути любого человека, т. е. как воплощение безнаказанной порочности и злодейства, облеченных властью и потому особенно страшных для честных людей вроде Перикла. Дочери же Антиоха вообще дана одна незначительная реплика.
Точно так же упрощаются и схематизируются некоторые второстепенные персонажи в соприкосновении с Мариной.
В начале IV акта Дионисса поручает некоему Леонину убить Марину. Вот как рассказано начало этого эпизода в повести Туайна.
Диониссиада (Дионисса) призывает к себе одного из своих крепостных {У Туайна он именуется просто «villain», что может обозначать и «крепостной», и «злодей».}, Теофила (Леонина), и обещает ему свободу, если он убьет Тарсию (Марину). Теофил не сразу соглашается. «Увы, госпожа, — говорит он, — чем оскорбила вас эта невинная девушка, за что ее нужно убить?» Диониссиада называет Тарсию злобным созданием и заявляет: «Не отказывайся выполнить мой приказ и сделай то, что я требую, или, клянусь богами, ты сильно пожалеешь». Она дает Теофилу кинжал. «Тогда взял злодей кинжал и заткнул его себе за пояс и с тяжелым сердцем и мокрыми от слез глазами пошел к этой могиле (Лихориды, куда должна была прийти Тарсия. — И. Р.), говоря про себя: «Увы, бедный Теофил, не могу я заслужить себе свободу иначе, как пролив невинную кровь». И потом, уже готовясь убить Тарсию, говорит: «И беру бога в свидетели, я вынужден убить тебя против моей воли» {Все цитаты из Л. Туайна даются по: Shakespeare W. Pericles, prince of Tyre/Ed. by E. Schanzer. New York; Toronto, 1965, p. 170-171.}.
Никаких следов угрызения совести и вообще какого-то усложнения характера нет у шекспировского Леонина. Он не может и не должен пробуждать в себе даже слабое сочувствие, как Теофил Туайна, — Дионисса ему не угрожает, совершить убийство он собирается не ради свободы, а из корысти (Дионисса говорит Леонину: «А прибыль ты немалую получишь»), и никаких колебаний он не проявляет. Леонин — вполне условный злодей, наемный убийца — и только. Мотивы, по которым он действует, не важны. Он не должен отвлекать внимание от Марины. Он — персонифицированное продажное злодейство, встретившееся на ее пути.
Таким образом, перенося в свою пьесу образы Антиоха и Леонина, Шекспир убирает даже те намеки на объемность и достоверность характера, которые содержались в его источниках.
Точно так же выглядит большинство других персонажей пьесы.
Симонид — это просто добрый и справедливый царь, антипод порочного и злобного Антиоха.
Дионисса, когда она обретает какую-то индивидуальность — а при первом ее появлении она совершенно безлика и лишь «аккомпанирует» жалобам Клеона, становится сказочной злой мачехой, воплощением преступной злобы, с которой сталкивается Марина.
Сам Клеон, когда он появляется в первый раз (II, 4), — это правитель, озабоченный бедствиями своего народа; второе его появление (III, 3) — лишь дань сюжету; он обещает воспитывать Марину в благодарность за благодеяния Перикла; а в третий раз (IV, 3) перед нами воплощение слабохарактерной порядочности, которая в силу своей слабости становится сообщницей преступления.
Геликан и Эскан — типы мудрых советников, олицетворение государственной порядочности и преданности монарху.
Вряд ли такая схематизация объясняется ослаблением художественной силы Шекспира.
«Перикл» — это и сказка, и театральное представление, это и притча о человеческой жизни, рассказанная на примере судеб двух героев — Перикла и Марины. Сказочно-театрализованная атмосфера пьесы позволяет сводить характеры всех второстепенных героев к условным очертаниям. Стремление же показать притчу обязывает сводить характеры большинства второстепенных персонажей к условности. Шекспир освобождает персонажи «Перикла» от психологической нагрузки и конкретной достоверности, чтобы придать им более обобщенный смысл — и соответственно более обобщенный смысл приобретают те обстоятельства и явления, с которыми сталкиваются Перикл и Марина.
Конечно, отнюдь не каждый персонаж «Перикла» является каким-либо типом или символизирует какую-либо сторону жизни. Некоторые выполняют чисто сюжетные функции, как, например, Тальярд, посланный Антиохом убить Перикла, или кормилица Марины Лихорида. Но в любом случае большинство второстепенных персонажей — условные фигуры, только вехи на пути Перикла и Марины.
История «Перикла» — это история обыкновенного человека, который проходит через многообразные испытания и превратности, уготованные ему судьбой. Жизнь наносит Периклу удары, один сильнее другого. Временные удачи на жизненном пути героя каждый раз сменяются все большими несчастьями, и только после того, как он испил чашу человеческих страданий до дна, в его судьбе наступает окончательное просветление и ему даруется в финале пьесы полное счастье.
В каком же обличии предстает перед Периклом жизнь? Что является источником его бед и радостей? Каким вырисовывается облик самого героя в ходе его приключений?
Впервые мы видим Перикла, когда он выступает соискателем на руку прекрасной дочери Антиоха. Юношеская восторженность сменяется глубоким потрясением, когда Перикл разгадывает смысл загадки Антиоха, говорящей о позорной любви отца и дочери. Оправившись от потрясения, Перикл искусно уклоняется от прямого ответа Антиоху, вместе с тем дав ему понять, что проник в его тайну. Опасаясь за свою жизнь, Перикл покидает двор Антиоха — и не напрасно, ибо Антиох тут же дает приказание Тальярду убить Перикла.
Далее мы видим Перикла погруженным в глубокую меланхолию. Он понимает, что Антиох постарается настигнуть его и в Тире, и, поведав о своих опасениях Геликану, решает последовать его совету и покинуть Тир, «пока не стихнет злоба Антиоха, // Иль волей Парки не прервется нить // Его преступной жизни» (I, 2), и отправиться в Тарс.
Прибыв в Тарс, Перикл спасает этот город от голода, завоевывает тем самым благодарность и любовь граждан Тарса и собирается здесь остаться. Но приходит письмо от Геликана, в котором сообщается, что Антиох послал своего придворного убить Перикла. Из Тарса лучше удалиться.
И вот плывет Перикл опять,
(II, вступление)
Теперь Перикл попадает в бурю, которая топит его корабль со всем имуществом и людьми, а его самого выбрасывает на берег. Так заканчивается первый цикл бедствий Перикла, за которым последует временное улучшение в его судьбе.
Многие зарубежные критики утверждают, что Шекспир вверяет судьбу Перикла (и Марины) высшим божественным силам — этот тезис становится основой религиозных и мистических концепций пьесы {См.: Рацкий И. Некоторые концепции последнего периода шекспировского творчества в зарубежной критике XX в., 251-264.}. Однако уже первый этап приключений Перикла не оставляет места для рассуждений о вмешательстве каких-либо запредельных сил.
Не божество, но злая человеческая воля становится первопричиной несчастий героя. Злоба, мстительность, страх Антиоха преследуют Перикла, заставляют бежать из родного города. Правда, Антиоху как бы помогает море: если Антиох лишил Перикла царства, то море лишает его корабля, имущества, слуг, друзей — словом, всего, кроме жизни.
К образу моря в пьесе и роли его в судьбе Перикла мы еще вернемся, здесь же заметим, что Перикл покидает гостеприимный Тарс и доверяется неверным волнам из страха перед Антиохом, т. е. и в данном случае действительной причиной плачевного положения героя становится зло человеческое.
И зло это имеет вполне определенный социальный характер. Условность и упрощение в обрисовке Антиоха, которых, как мы показали выше, добился Шекспир, опуская подробности, имевшиеся в источниках, помогают драматургу создать в лице Антиоха обобщенный образ тиранического монарха, почти символическое изображение тирании — порочной, лицемерной, жестокой, безнаказанной и могущественной.
Эта сторона жизни, открывшаяся Периклу, подчеркнута не только фигурой самого Антиоха, но и реакцией Перикла на смысл разгаданной им загадки: после первой вспышки разочарования в возлюбленной Перикл как-то очень быстро забывает о предмете своего недавнего восторженного поклонения. Видно, что не разочарование в любви будет источником дальнейших страданий Перикла (недаром дочь Антиоха из драматической фигуры и жертвы в источниках превратилась в «Перикле» почти в безгласный манекен). Несколько горьких фраз — и как будто не он только что разражался пылким панегириком красотам и достоинствам царевны (такая короткая эмоциональная память героя — вполне в духе складывающейся трагикомической формы, общей условной атмосферы пьесы; герой может очень быстро и неожиданно переходить от одного чувства к другому, и первое не оставляет следа во втором). Теперь все мысли Перикла сосредоточены на поведении и нравственном облике монарха-тирана. Моральный аспект в размышлениях героя неразрывно связан с социальным.
Тиран может безбоязненно совершать любые преступления. Опасается он лишь огласки.
Да, Антиох! Подобные тебе
Своих деяний черных не страшатся,
Но показать их свету не решатся.
(I, 1)
Преступление и развращенность идут рука об руку с тиранией:
Убийство и разврат — одно с другим
Так неразлучны, как огонь и дым.
Его рабы, предательство и яд.
(I, 1)
Узнавший тайну тирана становится его смертным врагом:
Тирана страх всегда обуревает,
С теченьем лет он только нарастает.
(I, 2)
Ласковому обращению тирана нельзя доверять:
Тиран всего страшней, то каждый знает,
Когда врагов притворно лобызает.
(I, 2)
Сделанные по вполне
