letter on Shakespeare’s authorship of «The two noble kinsmen». London, 1876.}, где на основании сюжетных и лингвистических параллелей доказывалось, что Шекспир был одним из авторов «Знатных родственников».
В предисловии к одному из лучших изданий пьесы, 1885 г., Литтлдэйл {Shakespeare W., Fletcher J. The two noble kinsmen/Introduction by N Littledale. London, 1876-1885.} детально разбирает взгляды сторонников и противников этой гипотезы и утверждает, что по крайней мере два пункта можно считать несомненными, это: а) что пьеса написана двумя авторами и б) что одним из них был Флетчер. По мнению Литтлдэйла, вторым скорее всего был Шекспир.
Участие Флетчера в написании «Знатных родственников» никем не оспаривалось, но Шекспир был не единственным кандидатом в соавторы. Кроме него, на эту роль предлагались Мессинджер {Sykes H. D. Sidelights on Shakespeare. Stratford-on-Avon, 1919.}, Бомонт {Gray H. Beaumont and «The two noble kinsmen». — Phylological quarterly 1923, v. 2, N 2.} и даже Чапмен {Knight Ch. Studies of Shakespeare: Forming a companion volume to every edition of the text. London, 1849.}.
А. Торндайк {Thorndike A. The influence of Beaumont and Fletcher on Shakespeare. Worcester, 1901.}, заметив различие в употреблении Шекспиром и Флетчером форм «them — ’em», принял это местоимение за диагностирующий признак и, проанализировав тексты «Знатных родственников» и «Генриха VIII», пришел к выводу, что обе пьесы написаны Шекспиром совместно с Флетчером.
За включение «Знатных родственников» в шекспировский канон ратовал также А. Харт {Hart A. Shakespeare and homilies. Melbourne, 1934.}, который, подсчитав отношение числа слов, впервые использованных Шекспиром в той или иной пьесе, к общему числу слов текста, выяснил, что для Шекспира характерно употреблять «новые» слова, почти до него не встречающиеся, или новые сочетания слов. Харт считал полученную величину мерой поэтической активности автора. Сравнив части пьесы, приписываемые Флетчеру, с частями, которые, как думают, написал соавтор, Харт пришел к заключению, что соавтором был Шекспир.
К. Мюир {Muir К. Shakespeare’s hand in «The two noble kinsmen». Shakespeare survey, 1948, v. 11, N 9.}, суммировав все доводы за и против, пришел к решению, что отдельные сцены «Двух знатных родственников» принадлежат если не Шекспиру, то его подражателю и что пьеса имеет не меньше прав быть включенной в канон, чем «Тит Андроник», «Перикл» и I часть «Генриха VI».
Этой проблемой занимался также М. Минков {Minkov M. The authorship of «The two noble kinsmen». — English studies, 1952, 33; Idem. «Henry VIII» and Fletcher. — Shakespeare quarterly, 1961, v. 12, N 3.}, который утверждает, что авторство «Генриха VIII» и «Двух знатных родственников» — одна неразделимая проблема и что ошибка большинства критиков в том и состоит, что они рассматривают две пьесы независимо друг от друга. Минков анализирует некоторые версификационные особенности, употребление местоимения «уе», форм «them — ’em», как и то, что он называет «флетчеризмами» в текстах этих двух пьес, и, присоединяя к этим данным выводы Харта и Партриджа {Partridge A. The problem of «Henry VIII» reopened. Cambridge, 1949.}, исследовавшего грамматические формы, считает несомненным, что Шекспир сотрудничал с Флетчером и в том, и в другом случае. Признавая, что в «Двух знатных родственниках» (так же, как и в «Генрихе VIII») стиль повествования не слишком типичен для Флетчера, Минков замечает, что в пьесах, созданных в соавторстве с Бомонтом, он меняется почти до неузнаваемости.
Заслуживает внимания также работа Э. Ораса {Oras A. Extra-monosyllables in «Henry VIII» and the problem of authorship. — Journal of English and German philology, 1953, v. 52, N 2.}, который подверг статистической обработке тексты «Генриха VIII» и «Знатных родственников» и сравнил их с текстами последних пьес Шекспира и нескольких пьес Флетчера. Орас подсчитал односложные слова и женские рифмы. Его вывод совпадает с мнением Минкова.
Против версии об участии Шекспира высказывались Максвэлл {Maxwell B. Studies in Beaumont, Fletcher and Massinger. Chapel Hill, 1939.}, также прибегавший к помощи статистики, и Армстронг {Armstrong E. A. Shakespeare’s imagination. Lincoln, 1963.}, в чьей работе основой служил анализ образности.
В настоящем исследовании пьесы получили следующие значения индексов в авторских группах:
Кш Км Кч Кл Кдж
Генрих VIII +70,0 +26,5 +23,5 -61,7 +46,0
«Два знатных
родственника» +16,0 +5,0 +36,0 +11,6 +18,3
где Кш — индекс группы Шекспира, Км — Марло, Кч — Чапмена, Кл — Лили, Кдж — Бена Джонсона.
«Генрих VIII» входит в группу с преобладанием Кш, но положительные значения трех других индексов наводят на мысль, что, возможно, здесь имело место сотрудничество с другим автором или просто эта пьеса мало характерна для Шекспира. «Два знатных родственника» во всех группах имеют положительные, хотя и невысокие, значения индексов. Как следует из этих данных, пьеса вряд ли принадлежит кому-нибудь из этих пяти авторов, и Шекспир здесь не имеет никакого преимущества перед другими.
На следующем этапе анализа появилась необходимость сравнить текст «Знатных родственников» с текстами пьес Флетчера примерно того же периода. Для этой цели были отобраны пять пьес, написанных предположительно до 1615 г. и без участия Бомонта, — «Верная пастушка», «Укрощенный укротитель», «Месье Томас», «Валентиниан», «Безумный влюбленный».
После подсчета жанрово-стилистических индексов были получены следующие данные:
К1 К2 Кa Кb Кc
«Верная +106,0 -149,6 +22,4 -56,0 -3,2
пастушка»
Укрощенный -130,0 +91,6 -1,4 -169,0 +86,6
«Месье Томас» -149,0 +115,8 -50,6 -187,0 +115,8
«Валентиниан» -50,0 +84,6 -15,8 -45,1 +41,2
Безумный -147,0 +67,1 +3,9 -53,3 +58,3
влюбленный»
Стилистически пьесы Флетчера распределились следующим образом: «Верная пастушка» примкнула к группе с преобладанием K1 («высокого», поэтического стиля), причем значение K1 чрезвычайно высоко, все остальные — к группе 2, составленной из текстов, написанных разговорным стилем. Жанровая классификация пьес Флетчера оказалась несколько неожиданной и требует более подробного рассмотрения.
«Верная пастушка» получила положительное значение индекса только в группе А (поэтической), хотя и недостаточно высокое, чтобы встать в один ряд с поэмами. Для сравнения заметим, что похожие результаты были у «Метаморфоз любви» Джона Лили. Ян Флетчер {Fletcher Jan. Beaumont and Fletcher. London, 1967.} считает «Верную пастушку» пасторалью, а по мнению Эпплтона, «»Верная пастушка» — ни комедия, ни трагедия, ни пастораль. Она бы смутила даже такого мастера драматургических дефиниций, как Полоний» {Appleton W. Beaumont and Fletcher. London, 1956, p. 17.}.
Четыре остальные пьесы вошли в группу С (комедий), и если «Месье Томас» и «Укрощенный укротитель» не вызывают в этом плане никаких недоумений, то два других результата требуют объяснения, поскольку «Валентиниан» был написан как трагедия, а «Безумный влюбленный» — как трагикомедия. Значения Кс у этих текстов значительно ниже, чем у двух первых, но все же достаточно высоки, чтобы можно было объяснить их простой случайностью.
Известно, что ни Флетчер, ни Бомонт вкуса к трагическому не имели, и во всем флетчеровском поэтическом наследстве насчитываются лишь две трагедии «Валентиниан» одна из них, — но они, по замечанию Эпплтона, «не подходят под категорию традиционной трагедии, и можно предполагать, что даже не слишком придирчивая публика тех времен находила их странными».
Если учесть, что группа В в основном составлена из текстов елизаветинского периода и выделенные положительные и отрицательные признаки характерны более всего для елизаветинской трагедии, можно заключить, что лингвистически по крайней мере «Валентиниан» Флетчера ближе к традиционной комедии, чем трагедии. Не исключено также, что в данном случае мы имеем дело с эволюцией жанра, но этот вопрос требует дальнейших исследований.
Учитывая, таким образом, влияние жанра и стиля на употребительность лексических единиц, можно установить признаки, типичные и нетипичные (положительные и отрицательные) для Флетчера.
Положительные признаки: beseech, blow, business, even, fellow, fly, goodness, great, pray, take, virtuous, way, work, young, I, me, thou, ye, am, must, yet, above, up, -ly.
Отрицательные признаки: answer, forth, Madam, send, dis-, his, is, might, will, of, in.
На основании соотношения этих признаков в тексте вычисляются индексы групп Флетчера:
«Верная пастушка» Кф = + 98,8
«Укрощенный укроти- Кф = +92,7
тель»
«Месье Томас» Кф = +109,7
«Валентиниан» Кф = +106,2
«Безумный влюбленный» Кф = +93,3
Как видно из вышеприведенного, значения индексов достаточно высокие.
В то же время для «Двух знатных родственников»
Кф = +44,9
Если вспомнить результаты для этого текста, а также для «Генриха VIII» по всем авторским группам, то видим, что:
Кш Км Кч Кл Кдж Кф
«Два знатных +16,0 +5,0 +36,0 +11,6 +18,3 +44,8
родственника»
«Генрих VIII» +70,0 +26,5 +23,5 -61,7 +46,0 +29,11
Судя по вышеприведенным результатам, лингвистически текст «Двух знатных родственников» ближе всего к манере Флетчера, хотя значение индекса меньше, чем для остальных флетчеровских пьес. Это наводит на мысль, что Флетчер был не единственным автором. Исходя из данных нашей классификации, претендовать на эту роль мог бы Чапмен (Кч = +36,0), так что гипотеза Найта {Knight Ch. Op. cit.} оказывается не такой уж необоснованной.
Следует, однако, помнить, что статистический анализ не ключ к шифру, который скрывает тайну авторства литературного произведения. Количественные характеристики не могут указать на истинного автора и тем более не могут дать ответ на вопрос, является ли лингвистическое сходство текста с манерой, того или иного писателя результатом сотрудничества, подражания или стилизации. Статистический анализ позволяет лишь установить сам факт сходства или различия между текстами и тем самым свидетельствует за или против той или иной гипотезы, но и только.
Исследование текста пьесы «Два знатных родственника» позволяет сделать следующие выводы: 1) стилистически пьеса близка манере раннего Флетчера, и, вероятно, он был одним из авторов; 2) скорее всего он был не единственным автором; 3) количественные данные не подтверждают гипотезы участия Шекспира.
Что касается «Генриха VIII», то полученные результаты не, дают никаких указаний на то, что Флетчер приложил руку к этой пьесе. Возможно, Минков прав в своем утверждении, что при сотрудничестве стиль Флетчера меняется до неузнаваемости. Дальнейшая работа над текстами Бомонта и Мессинджера, вероятно, позволит получить ответ на этот вопрос.
Статья первая
А. Штейн
Нами был сыгран почти весь Шекспир.
А. Южин
На столе у Марии Николаевны Ермоловой стоял бюст Шекспира. Об ее отношении к Шекспиру внук великой артистки писал: «Объективно она ставила Шекспира выше Шиллера, считая Шекспира средоточием человеческого гения, но субъективно Шиллер давал ей больше творческих стимулов…» {Мария Николаевна Ермолова. М.; Л.: Искусство, 1955, с. 408-409.}. Это относится не только к Ермоловой, но и к Малому театру вообще.
Гуманитарный пафос пьес Шиллера и либеральное свободолюбие романтических драм Гюго оказывались ближе театру, чем трагедии Шекспира.
Из этого не следует,
