происходит легко и органично.

Совершенно естественно, что в ночной тьме действуют фантастические существа и возникают страшные видения. В полуночный час появляются «субъективные» (тень убитого Банко) и «объективные» (вызванные ведьмами) призраки, и перед глазами Макбета повисает в воздухе кровавый кинжал.

И ведьмы, хотя они встречаются с Макбетом до захода солнца, тоже детища ночи и тьмы, физической и духовной. Когда «полмира // Спит мертвым сном», «ведьмы славят бледную Гекату и жертвы ей» (II, 1, 49-50, 51-52), замечает Макбет, а придя в пещеру к «вещим сестрам», называет их «черными, полуночными ведьмами» (IV, 1, 48).

Темная пещера служит им убежищем, в тумане и нечистой мгле они исчезают, и так же туманны, темны и нечисты их речи и предсказания. Так входят ведьмы в «ночную» атмосферу трагедии.

Но значение их фигур не исчерпывается тем, что они, в свою очередь, помогают создать эту атмосферу. По существу, они представляют собой такой же структурный элемент, как Призрак в «Гамлете».

Появление ведьм — это драматическая завязка, которая служит толчком к быстрому развитию действия. В самом деле, во 2-й сцене Макбета характеризуют как доблестного и достойного воина, верного королю, и следующая сцена подтверждает эту характеристику. Узнав, что Дункан пожаловал его титулом Кавдорского тана, он спрашивает: «Но Кавдор жив. Зачем в чужое платье // Меня рядить?» [I, 3, 108-109]. Он еще не склонен предпринимать какие-то действия, чтобы получить королевский венец: «Пускай судьба, мне посулив венец, // Сама меня венчает (3, 143-144). Совершенно ясно, что, не будь предсказания ведьм, которым Макбет поверил, так как они льстили его честолюбию, и настояний леди Макбет, которая даже не усомнилась в их правдивости, такое быстрое перерождение героя в злодея (в конце I акта он уже готов на преступление) психологически было бы неправдоподобно. Следовательно, чтобы избежать этого, действие должно было быть не столь стремительным. Без предсказания ведьм совершенно неоправданным было бы убийство Банко, человека явно не честолюбивого и не претендующего на престол. Правда, Макбет говорит, что ему внушает страх природная царственность и мудрость Банко, но все же непосредственным поводом служит пророчество сестер:

…спросил он о себе

И предком королей был ими назван.

(III, 1, 58-59)

Если это так, рассуждает дальше Макбет, то у него, короля, на голове «пустой венец», который достанется не сыну, а потомкам Банко; ради них он, Макбет, убил милостивого Дункана и загубил свою душу. «Ну, нет! — восклицает он — Сперва мы не на жизнь, а насмерть // Поборемся с тобой, судьба»!» (III, 1, 70-71). После убийства Банко в действии наступает пауза — бред больной души Макбета; дальнейшее развитие начинается после того, как Макбет побывал у ведьм и выслушал новые предсказания. Теперь он готов к борьбе с непокорными дворянами и английским войском. Предсказания заставляют его решительно принять последнюю безнадежную битву: «Пока Бирнамский лес не двинулся на Дунсинан, мне нечего бояться» (V, 3, 2-3; перевод мой. — Н. Е.).

От фигур ведьм, таким образом, зависит развитие действия; в известной мере они определяют и характеры персонажей.

Исследователи неоднократно указывали, что Макбет и Банко по-разному отнеслись к предсказаниям «вещих сестер». Действительно, Макбет, по словам Банко, «упоен», Банко же спокойно просит открыть ему будущее, не боясь ненависти ведьм и не ища у них милостей. Макбет хотел бы, чтобы ведьмы еще задержались, Банко же сомневается в реальности происшедшего:

Да вправду ли мы их с тобой видали?

Не пьяного ли мы поели корня,

Который разум нам сковал?

(I, 3, 83-85)

Макбет верит голосам из сверхъестественного мира, Банко относится к ним недоверчиво и подозревает в обмане, хотя они и в нем пробудили и гнусную мысль, которую он подавляет, и надежду:

И если не обманут ими ты,

То почему я должен им не верить

И отказаться от надежд… Но тише.

(III, 1, 8-9)

Из отношения Банко к ведьмам и вырисовывается его характер, который так точно определил Макбет: «…вместе с нравом смелым и отважным он обладает разумом, ведущим его по верному пути» (III, 1, 51-53; перевод мой. — Н. Е.). Разум и честь удерживают его от активных действий, основанных на неясных предсказаниях.

В натуре самого Макбета страсть побеждает разум и долг, несмотря на размышления и колебания:

Быть ни добром, ни злом не может этот

Призыв потусторонний. Будь он злом,

Он не послал бы мне залог успеха,

Начавшись правдой. Я Кавдорский тан.

Будь он добром, он не внушил бы мне

Мысль, от которой волосы поднялись…

(I, 3, 130-135)

После убийства Банко Макбет решает:

С рассветом я отправлюсь к вещим сестрам.

Пусть больше скажут. Будь что будет, я все

Хотя бы наихудшее — узнаю.

По мне, все средства хороши отныне:

Я так уже увяз в кровавой тине,

Что легче будет мне вперед шагать,

Чем по трясине возвращаться вспять.

(III, 4, 132-138)

Время колебаний проходит; сознавая всю глубину своего падения, Макбет с мужеством отчаяния идет по тому же пути. Его обращение к ведьмам подчеркивает эту особенность его характера, которая полностью раскрывается в конце трагедии, когда он убедился, что предсказание привело его к гибели:

Хотя Бирнам пошел на Дунсинан,

Хоть ты, мой враг, не женщиной рожден,

До смерти я свой бранный щит не брошу.

(V, 8, 30-32)

Иначе, чем мужчины, воспринимает слова «вещих сестер» леди Макбет. Она ни на мгновение не задумывается, правдивы ли эти слова. Прочтя письмо, она сразу же решает, что нужно убить Дункана.

Да, Гламис ты, и Кавдор ты, и станешь

Тем, что тебе предсказано…

Я в уши

Волью тебе свой дух и языком

Смету преграды на пути к короне,

Которой рок и неземные силы

Тебя уже венчали.

(I, 5, 13-14, 23-27)

Импульсивность, эмоциональность и неумение (или нежелание) размышлять и колебаться — черты, характеризующие леди Макбет как натуру цельную, становятся в дальнейшем причиной ее болезни, которую она, в отличие от Макбета, склонного к раздумьям, не в силах преодолеть, и смерти. А выявляются эти черты так же, как духовный склад Макбета и Банко, благодаря участию в действии ведьм, этих, казалось бы, второстепенных фигур.

В уста «вещих сестер», обладающих, по преданию, демонической мудростью, вкладывает Шекспир фразы, которые становятся ключом к смыслу трагедии.

Отвечая на вопрос Первой ведьмы, когда они встретятся, Вторая ведьма говорит: «Когда закончится сумятица, когда битва будет проиграна и выиграна» (I, 1, 3-4; перевод мой. — Н. Е.). Фраза многозначительная. Битву выигрывают одни и проигрывают другие, и высшего морального смысла в этой «сумятице» нет, ибо все относительно. Любопытно, что эту же фразу, правда в несколько измененном виде, повторяет «добрый Дункан» после приговора Кавдорскому тану: «То, что он проиграл, выиграл благородный Макбет» (I, 2, 69; перевод мой. Н. Е.), Конечно, Кавдор — изменник, а Макбет в глазах короля — благородный, доблестный воин, но в общем контексте трагедии мысль, выраженная в этих словах, по существу та же. Она звучит еще более настойчиво в хоральной концовке, заключающей диалог ведьм и 1-ю сцену: «Прекрасное — ужасно, и ужасное — прекрасно» (I, 10; перевод мой. — Н. Е.), т. е. в мире все перемешано, все двусмысленно и нет четких граней между добром и злом. Этот оксюморон тоже повторяется — в самой первой фразе Макбета: «Такого прекрасного и ужасного дня я никогда не видел» (I, 3, 38; перевод мой. — Н. Е.), т. е. победа досталась ценой ужасной битвы. Внутреннее сродство между «философией» «вещих сестер» и сознанием Макбета уже намечено, дальше оно получает развитие.

Двусмысленными оказываются предсказания, они одновременно истинны и лживы. Сначала это предполагает Банко: «Часто, чтобы нас сгубить, слуги тьмы говорят нам правду, и, подкупив нас честною безделицей, солгут в главнейшем» (3, 124-126; перевод мой. — Н. Е.), «Они (т. е. ведьмы. — Н. Е.) вам кое-что истинное сказали» (II, 1, 21; перевод, курсив мой. — Н. Е.); затем в этом убеждается Макбет: «Я начинаю понимать двусмыслицу дьявола, его лживую правду» (V, 5, 42-44; перевод мой. — Н. Е.); «нельзя верить фокусам дьяволов, они двусмысленно плутуют с нами» (V, 8, 19-20; перевод мой. — Н. Е.).

Двусмысленность в разных ее формах пронизывает всю трагедию. Двусмыслен стук в ворота макбетовского замка после убийства Дункана: стучат Макдуф и Ленокс, а привратнику мерещится, что стучат в адские врата, и его шутовские рассуждения не так далеки от истины.

Звучат двусмысленно речи героев. Когда Макбет, после того как короля находят убитым, восклицает: «Лучше бы мне умереть за час до этого, я бы прожил в счастье, ибо с этого мгновения нет ничего серьезного в человеческой жизни. Все одна игра» (II, 3, 84-87; перевод мой. — Н. Е.), то он одновременно и притворяется перед приближенными Дункана и искренен. Он перешел грань, отделяющую добро от зла, и теперь все кажется пустым вздором, и потому счастье невозможно. Двусмысленность становится иронической в монологе Ленокса об убийстве Дункана и Банко:

А как скорбел Макбет! Не зря он тут же,

Пылая правым гневом, заколол

Двух слуг, рабов преступных сна и хмеля.

Не благородно ль это? Не умно ли?

Ведь иначе они бы отперлись,

Чем всех бы возмутили.

(III, 6. 11-16)

Ирония Ленокса, прикрывающая возмущение, вполне уместна в царстве тирании, где за свободные слова попадают в опалу. Иногда ироническая двусмысленность приобретает внутренний трагизм: на вопрос Макдуфа, не нарушил ли тиран покой его жены и детей, Росс отвечает, что все они пребывают в покое, подразумевая, что их уже нет в живых. Но чаще всего двусмыслица перерождается в прямое притворство и ложь. Обманчива даже природа. Подходя к замку Макбета, Дункан замечает:

Стоит в приятном месте этот замок.

Здесь даже воздух нежит наши чувства

Так легок он и ласков.

(I, 6, 1-3)

А Банко подхватывает:

Летний гость,

Стриж, обитатель храмовых карнизов,

Ручается присутствием своим,

Что небеса здесь миром дышат.

(3-6)

Такой же обманчивый, притворный (false) вид и у хозяина замка: «лживое лицо», которое «должно прикрыть» то, что знает его «лживое сердце» (I, 7, 83). Дважды повторенное слово «false», означающее в контексте и «лживый», и «притворный», и даже «предательский», относится ко всему поведению Макбета. Призвав убийц, которые должны лишить жизни Банко, он объясняет им, что сам не может этого сделать, потому что не хочет терять общих с Банко друзей и потому что в глазах людей он должен оставаться чистым. Вся атмосфера вокруг Макбета проникнута ложью и