постановкам. Записи к ним велись практически ежедневно и носили иногда литературоведческий характер, иногда это было режиссерское решение целых сцен.
В последние годы в рабочих тетрадях переплетаются записи по произведениям Гоголя, Пушкина, Толстого, и хотя Григорий Михайлович часто говорил, что следующая постановка будет, вероятнее всего, по произведению одного из этих авторов, до последнего дня не прекращается работа и над пьесами Шекспира. «Разве дело в том, что я прочитал «верно» или «ошибочно» Шекспира. Он уже давно стал частью моего духовного мира. Иначе говоря, пророс в меня… Что дает мне это подчинение одному и тому же автору в течение стольких лет? Как ни странно — возможность совершенной самостоятельности своего и только своего художественного мышления, мыслей о современной жизни, перенесение собственного жизненного опыта в фильм…», записывает Григорий Михайлович.
Уже подготовлены, со всей возможной точностью, и опубликованы разработки к «Гоголиаде», «Маленьким трагедиям» Пушкина, «Уходу» (последние дни Л. Н. Толстого), «Бури» Шекспира.
Записи к «Мере за меру» и «Как вам это понравится» подготовлены к публикации по тому же принципу, что и уже увидевшие свет. Последовательность записей дается, как правило, хронологически. Записи в рабочих тетрадях часто датированы, иногда время написания на отдельных листках можно установить по соседней записи, иногда по характеру бумаги, но цвету чернил и т. д. Некоторые записи или разработки целых сцен сделаны тонко отточенным карандашом на экземпляре книги, находившейся в личной библиотеке, или на экземпляре, купленном специально для работы во время поездок. Кроме того, мне неоднократно доводилось слышать, как утверждались или вновь отрицались те или иные положения предполагаемой постановки, возникали имена актеров на различные роли.
Последняя запись к «As you like it» оборвана, и хотя она легко прочитывается, я не решаюсь ее дописать и поставить точку. Валентина Козинцева «MEASURE FOR MEASURE» [«МЕРА ЗА МЕРУ»] У Пушкина темы: жизни и смерти, власти, греха.
—-
Религия в ее аскетическом обличий (не брат Лоренцо!).
Эль Греко?
—-
Анджело — в начале святой власти, схимник идеи власти.
—-
Изменения положений здесь так же динамичны, как в «L» {«Короле Лире». Здесь и далее примечания редакции.}.
—-
Философия власти.
—-
Прекрасен диалог. По существу это дискуссии. Философские диспуты на заданные тезисы. Они все очень умны.
В Изабелле — весь ренессансный ум, с блеском, мгновенными уловками противника и т. п.
Почему же она идет в монастырь?
—-
Может быть, одна из самых удивительных по диалектике пьес Sh.
—-
Все на фоне звуков монастыря. Месса. Похороны. Служба. (И жизни?)
—-
Где-то нужна физиологически ощутимая смерть, гниение.
—-
Эта пьеса — стройнее, классичнее знаменитых трагедий.
Нет буйства, излишеств, балагана над бездной.
—-
Герцогство это крохотное.
—-
Развить «гарун-аль-рашидовскую» тему. Он переодевается, бродяжничает.
—-
Пьеса о стиле руководства.
—-
Разговор герцога с Луцио (III акт) и есть эти сцены в народе.
Конская ярмарка. («Варфоломеевская ярмарка»).
—-
Герцог, рассуждая, идет ночью один по пустым улицам.
—-
Бернардин, которого казнят, — можно показать раньше и вызвать к нему ненависть: отвратительный негодяй.
—-
Тюрьма — Пиранези и Хогарт, долговые ямы Диккенса. Тюрьма сразу стала переполненной. Гонят сюда народ.
—-
Смерть во всех аспектах. В том числе и бурлескном.
—-
Вполне классическая сцена суда.
—-
Дело не в лицемерии — скорее в догмах и жизни. Жизнь — смерть. Интересна правка Пушкина — убраны концы, сходящиеся с концами.
—-
В начале — уходе герцога — что-то трагичное, даже мистическое: невозможность быть властью, неправда власти.
М. б., святой власти, — рыцарь власти.
Тут что-то вроде начала «Лира»: страшное, непонятное решение («Отец» уход царя). И сюда, как кур во щи, попадает со своей чепухой веселый блудодей Клавдио — сама чепуховая, беззаботная жизнь.
—-
Начало в темных залах власти.
Быстро, тревожно — и, контраст, — б……. своеобразная фальстафовская история.
—-
Изабелла — иногда выходит из образа монахини, взятого на себя.
—-
Любовь, радость любви, личная свобода.
Честность и чистота против пафоса, ходульности, морализаторства.
Анджело «холодный».
Волевое руководство.
Изабеллу делать не менее сексуальной, чем ее брат.
Активней любовь герцога к ней.
—-
О власти, законе, догме — от герцога до палача.
И сексуальность.
Место прелюбодеяния.
Аникст: либо блуд, либо словоблудие {См.: Аникст А. Творчество Шекспира. М., 1963, с. 426.}.
«Самая мучительная — и трагическая и комическая на грани отталкивающего» (Кольридж).
66-ой сонет.
Город окружен предместьями со злачными местами.
Нравы всего города — публичный дом. Беззаконие.
Причина — слишком много свободы дали.
Герцог проделал эксперимент. Теперь выбрал фетишизм законности.
Но Анджело свершил как раз тот грех, за который приговорил к смерти.
Власть — не отвлеченная идея, а орудие в руках людей. Разных людей.
Осуждение Клавдио — гигантская сила государства, обрушиваемая на одного человека.
—-
Джульетта рожает. Не только смерть, но и рождение. Зачатие.
Мораль: Вы в собственное сердце постучитесь (II, 2).
Две точки зрения на жизнь: Клавдио и герцога (в тюрьме). У герцога все время сложная внутренняя жизнь. Припадки мрака. Появляется свет — Изабелла.
Изабелла — нравственный максимализм.
—-
Фальстафовский фон:
Распутник Пена — Эндрью Эгьючик.
Сводня Переспела — вдова Куикли.
Вышибала Помпеи.
—-
Луцио — идеолог распутства, молодость Фальстафа.
—-
По Аниксту, мера — способность к милосердию (человечность) {См.: Аникст А. Творчество Шекспира, с. 436.}.
—-
См. публичный дом в «Перикле» {Шекспир. Перикл, акт IV, сц. 2, 6.}.
—-
Из первых мер: закрывают театр.
Ломают балаганы на ярмарке.
—-
Все начинается с совершенного растления общества — вот почему Изабелла идет в монастырь.
—-
Клавдио возят на телеге с барабанным боем. «Показательный процесс». «AS YOU LIKE IT» [«КАК ВАМ ЭТО ПОНРАВИТСЯ»] Начал думать об «As you like it». Никакая это не пастораль. Горькая история об эмиграции, написанная поверх госзаказа на пастораль.
—-
Письмо от Пинского {Леонид Ефимович Пинский, автор книги «Шекспир. Основные начала драматургии» (М., 1971).}. Мысль, которая заставляет меня думать: хватит трагического, довольно насмешки неба над землей, не показать ли насмешку земли над небом?
Это об «As you like it». 27/XII
—-
Нужно поставить не какую-нибудь из шекспировских комедий, а Комедию Шекспира, то есть дать полноту жизни самому его комедийному постижению мира и истории. Со всеми особенностями такого мироощущения. У этого автора ничуть нет единообразно комического, проще говоря, веселого.
Тут и карнавал елизаветинских масок, и мгновенный переход в прозу быта, почти что фламандскую, и печать трагизма.
Ничего куцего, мелкого, связанного с фабулой традиционных недоразумений и потешных фигур, не должно быть.
Все здесь настояно на европейской культуре. И карнавал, и ирония, и переходы в трагедию.
—-
Какие же здесь должны быть «острия» зрительных образов? Руки берут скрипку, маску, колесо.
Боги и богини пустились в путь, чтобы потешиться над смертными. Аллегория.
—-
Подул ветер. Полетели маски, костюмы из листьев.
Холодно. Печально.
—-
Двор — квинтэссенция мерзости власти, богатства. Сговоры, интриги, двуличие.
—-
Сцена Розалинды и Селии на фоне криков, свиста — идет борьба.
—-
Все на подтексте несчастья. Но они молоды.
В Орландо, Розалинде, Селии — черты одного поколения.
Двор — подлинная дикость.
—-
Несут разбитых борцом.
—-
Борьба — кетч {Борьба, в которой нет недозволенных приемов.}.
Ревут, как на стадионе.
—-
Богиня на своем колесе — заехала и в это место.
Роль для танцовщицы. «Золотая фигура» Крэга {См.: Чушкин Н. Гамлет Качалов. М., 1968, с. 116.}, но не смерти, а жизни, судьбы.
Здесь энергия переключения планов.
—-
Обоих братьев играет один актер.
Поэт. Внешность Пастернака. Несуразность во всем, кроме поэзии.
—-
Мир, из которого счастье уйти.
Хичкоковская тайна {А. Хичкок — англо-американский кинорежиссер, создает в своих фильмах атмосферу ужаса.}: забитая комната изгнанного герцога.
—-
Орландо, воспитанный на конюшне, — Тарзан, дикий человек.
—-
Сделать пластически очевидным: воспитание в свинюшнике.
Движение через парадные парки, площадки для гольфа к заднему (буквально!) двору.
Он живет среди животных и разговаривает с ними; они отлично понимают друг друга.
Оливер. Добрейший мсье Шарль, каковы новые новости при новом дворе?
Шарль. При дворе нет никаких новостей, кроме старых, сударь, а именно: что старый герцог изгнан младшим братом, новым герцогом… {Здесь и далее перевод Т. Щепкиной-Куперник.}
Все одно и то же. Та же нехитрая ситуация.
—-
Герцогство — имение 80-х годов.
Игра в бридж. Переодевание к вечеру. Атмосфера Висконти. И борьба — от скуки.
Охота на лань. «Парти» {От англ. party — прием гостей, вечеринка.}.
—-
Элемент иронии, карикатуры во всем. Без соцреализма. Борец — гора мускулов с нафабренными усами. Jumpers {«Прыгуны». Пьеса Тома Стоппарда, поставлена на сцене «Олд Вик» режиссером Питером Вудом. Г. М. Козинцев видел спектакль в 1972 г. в Лондоне.}.
—-
Розалинда — очарование смены чувств. Она плачет и сразу же смеется.
Ей уже нужно любить.
—-
Начало: Дорога. Фортуна, как мальчишка, катит на своем колесе!
Это проходит сквозь весь фильм.
Она иногда появляется за героями.
Герои вступают с ней в борьбу.
—-
Пестрота, занятность вида всей этой компании.
—-
Оливер. …Теперь надо подзадорить этого забияку. Надеюсь, я увижу, как ему придет конец, потому что всей душой — сам не знаю почему — ненавижу его больше всего на свете… {Акт I, сц. 1.}
То же, что Яго.
—-
Во время «кетча» сатанеют бабы, мужчины чуть не бросаются на ринг.
—-
Или напротив: всем скучно?
Гладиаторы? — Серо…
—-
Сделать ясным, что Розалинда — дочь изгнанного герцога. Его портрет в начале?
Что-то общее между ними? Отец и дочь. См. эту линию дальше.
—-
Шут — Евстигнеев {Е. Евстигнеев — актер театра и кино. Г. М. Козинцев видел его в спектаклях московского театра «Современник».}. Играет на гармонике (крохотной?). На волынке? На трубе?
На маленькой скрипке. Может быть, — скрипка, как в «доме Баха» с трубой.
В принципе — старый еврей-хохмач. Во фраке и старом цилиндре.
Вот они идут втроем по лесу. Почти феллиниевский выход.
—-
Арденнский лес — осень, холодно, дождь. Но все же лучше этого мира.
Ничего там робингудовского нет.
—-
Что-то от эксцентрических выходок старых джентльменов в духе Честертона.
—-
И только одна какая-то сцена — во всю силу солнца, тепла, света, цвета.
Горькая утопия.
Шекспир ничуть не трудится, чтобы создать какие-то переходы между экспозицией и апофеозом. Именно так сделана у него судьба злого Оливера.
Не случайно он почти пародически валяет для связи змею с голодной львицей — гуляйте себе, дорогие, в Арденнском лесу.
—-
Как эпиграф: «Не удивляйся сумасбродству всего этого» (V, 2).
—-
Боги — еще не оффенбаховские, но уже не античные {Имеется в виду пародийное изображение античных богов в оперетте Ж. Оффенбаха «Прекрасная Елена».}.
Инна Чурикова
Марсель Марсо
Ролан Быков
Ярвет
Евстигнеев
Балаганная компания. Лапают богинь. Пьют. Жрут. Безобразничают.
Ганимед и его свита — балаган из загса с фатой и магнитофонной музыкой.
Феба — Чурикова
Сильвий — Золотухин {Г. М. Козинцев намечает типаж актеров на роли. Марсель Марсо — известный французский актер-мим, остальные — актеры московских театров; Ю. Ярвет — эстонский актер, игравший короля Лира в одноименном фильме Г. Козинцева.}.
—-
Начало может быть и в том, что молодые люди уходят, чтобы присоединиться к герцогу.
Или — с его изгнания, ухода в лес. «Исход!»
—-
Когда появляются боги — начинается путаница.
Жанр: печальная, ироническая, фантастическая комедия. Драматургические линии:
Скряга, который владел хижиной.
Жизнь герцога и его компании. Орландо поступает в его «свиту. Служит ему за столом.
Орландо — Жак — Оливер — сыновья Роланда де Буа.
Оливер отправляется в поиски брата (мотивировка?).
Герцог Фредерик отправляется в поиски дочери (?), старого герцога (?).
—-
Герцог Фредерик. Начинайте. Раз этот юноша не хочет слушать никаких увещаний,
