выкладываете всю вашу роль, вместе с концами чужих реплик. Пирам, идите же: вы прозевали свою реплику; после «не слабеет».
Входят Пек и Основа с ослиной головой.
О! — «…Вернейший из коней, что в скачке не слабеет».
«Будь я красивей всех, я был бы все ж твоим!»
О ужас! О чудеса! Тут нечистая сила! Молитесь, господа, бегите, господа! На помощь!
Пек
Сейчас по топям, по кустам терновым,
По пням вас погоню кругами,
То вепрем, то медведем безголовым,
То псом, то вдруг метнусь, как пламя.
Полаем, хрюкнем, порычим, пожжем
Медведем, вепрем, псом или огнем.
Уходит.
Зачем они удирают? Все это плутни, чтобы испугать меня.
Возвращается Рыльце.
О Основа! Во что ты превратился? Что я на тебе вижу?
А что вам видеть? Собственную свою ослиную голову вы видите, наверно!
Уходит Рыльце.
Входит Айва.
Помилуй тебя бог, Основа, помилуй тебя бог! Ты околдован!
Уходит.
Я вижу насквозь их плутни: все это для того, чтобы сделать из меня осла; чтобы испугать меня… Как бы не так! Я и с места не сдвинусь, пускай их делают, что хотят! Я буду разгуливать взад и вперед, буду петь, пусть видят, что я нисколько не испугался.
(Поет)
«Ты, красноклювый, черный дрозд,
Скворец, чье сладко пенье,
И королек, что мил и прост,
Хоть куцо оперенье».
Титания
(пробуждаясь)
На ложе роз не ангела ль я слышу?
(поет)
Кукушка с песней грубой,
Та песнь — никто не спорит с ней,
Разжать не смея губы».
И в самом деле, как тягаться с этой дурацкой птицей, и кто посмеет обозвать эту птицу лгуньей, хотя бы она вечно кричала свое «ку-ку»?
Титания
О милый смертный, спой еще, молю:
Как в пение твое мой слух влюблен,
Так покорен мой взор твоим обличьем.
Твою я мощь и доблесть возлюбя,
Спешу поклясться, что люблю тебя.
Мне думается, сударыня, смысла в этом было бы мало. Но, по правде сказать, здравый смысл и любовь не очень-то в наше время ладят между собой. Жаль только, что какие-нибудь добрые люди не постараются друг с другом их подружить. Вот! Я при случае и пошутить сумею.
Титания
Ты столь же мудр, как и прекрасен, милый.
И это тоже не совсем так. Но найдись у меня достаточно ума, чтобы выбраться из этого леса, мне бы этого вполне хватило.
Титания
Не рвись уйти из глубины лесной:
Желай иль нет — ты будешь здесь со мной.
Узнай — я дух высокого значенья.
Тепло всегда мои живит владенья.
Тебя люблю я, близ меня живи ты.
Тебе даю я слуг из фейной свиты.
Пусть жемчуг ищут для тебя в волнах
И пеньем сон твой нежат на цветах,
А ты, от грубой плотскости свободен,
Стань чрез меня с воздушным духом сходен.
Эй, Мотылек! Горчичное Зерно!
Горошек мой Душистый! Паутинка!
Входят Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек и Горчичное Зерно.
1-й эльф
2-й эльф
Здесь я!
3-й эльф
Здесь я!
4-й эльф
Все четверо
Куда лететь?
Титания
Приветливы и милы будьте с гостем;
Его игрой, прыжками веселите,
Его вы фигой, персиком кормите
И виноградным соком напоите.
У диких пчел вы меду украдите,
Им восковые лапки оборвите,
Как факелы, о светлячков зажгите,
При свете их вы спать его ведите.
У бабочек вы крылья отнимите
И ими луч вы лунный заслоните.
Все эльфы, головы пред ним клоните!
1-й эльф
Привет мой смертному!
2-й эльф
3-й эльф
Прошу от всего сердца вашего снисхожденья. Молю ваши милости звать мне свои имена.
1-й эльф
Я очень надеюсь поближе познакомиться с вами, любезная госпожа Паутинка. Если я пораню палец, я осмелюсь к вам обратиться. — Ваше имя, почтеннейший господин?
Прошу вас передать поклон госпоже Горошине, вашей матушке господину Стручку, вашему батюшке. Добрейший господин Душистый Горошек, я надеюсь также и с вами поближе познакомиться. — А ваше имя, сударь, не разрешите ли узнать?
Горчичное Зерно
Горчичное Зерно.
Милейший господин Горчичное Зерно, мне хорошо известны ваши страданья: этот подлый великан, ростбиф, пожрал множество лиц из вашей семьи. Клянусь вам, ваши родственники не раз заставляли мои глаза омываться влагой. Надеюсь поближе познакомиться с вами, милейший господин Горчичное Зерно.
Титания
Его сведите в мой приют укромный.
Луна глядит в слезах… Когда ж луна
Льет слезы, льет их каждый цветик скромный
О чистоте, что силой сметена.
Пусть смолкнет милый. Мир и тишина…
Уходят. СЦЕНА 2 Другая часть леса.
Входит Оберон.
Оберон
Узнать бы мне, проснулась ли? Кто первым
Ей ухитрился на глаза попасть?
К кому должна в ней возгореться страсть?
Вот мой посол. Ну, сумасбродный дух,
Что за ночь нового в лесу случилось?
Входит Пек.
Пек
Царица наша с чудищем слюбилась!
Пока, в тени священной павильона,
Она дремала, нежась в грезе сонной,
Мастеровых ватага, что до поту
Принуждена в Афинах несть работу,
Собралась там готовить представленье,
Чтоб герцогу доставить развлеченье.
Из этих дурней толстокожий самый,
Что в пьесе их изображал Пирама,
Со сцены скрылся в заросли дремучей.
Ему я тут же, подстерегши случай,
Всадил на плечи голову осла.
И вновь на сцену (Фисба там ждала)
Мой вышел мим. Как диких уток стая,
Когда стрелок в них целит, подползая,
Заслышав выстрел, рвется в небосклон
И машет крыльями в разброде диком,
Так от него метнулись парни с криком,
Кто кувырком, чуть я ускорю шаг,
Кто призывал афинян с криком: «Враг!»
Тупая трусость, дух круша им хилый,
Бездушное на них же натравила:
И шип и терн, одежды им порвав,
Срывали с них то шапку, то рукав.
Руководил я скачкой исступленной;
На месте лишь прелестник превращенный
Застрял… Титания пробуждена
И вмиг в осла она уж влюблена!
Оберон
Все вышло лучше, чем я думать мог.
А юноше в глаза любовный сок
Впустил ты, как тебе я приказал?
Пек
Исполнил. Спящим я его застал.
Афинянка спала с ним тут же рядом:
Проснувшись, с нею встретился он взглядом.
Входят Гермия и Деметрий.
Оберон
Молчи! Тот юноша — он к нам идет.
Пек
Та женщина… Мужчина же не тот.
Деметрий
О! Отвергать того, кто любит так…
Столь злых речей лишь злейший стоит враг.
Гермия
Я лишь браню тебя; боюсь понять я,
Что от меня ты заслужил проклятья.
Когда Лизандр убит рукой твоею,
Ступивши в кровь, в нее нырни по шею
Дай смерть и мне!
Чем мне — Лизандр. Покинул ли бы милый
Меня во сне? Скорей поверю в весть,
Что шар земной просверлен и пролезть
Луна стремится в гости к антиподам,
Чтоб брату-солнцу досадить приходом.
Все ясно мне: тобой убит он, спящий.
О взор убийцы, темный и мертвящий!
Деметрий
Взор мертвеца… Да, вами я убит,
Пронзен клинком безжалостных обид.
А взор убийцы — он ясней Венеры,
Что светит нам из озаренной сферы.
Гермия
Вся эта лесть не облегчит мне мук.
Где мой Лизандр? Верни его мне, друг!
Деметрий
Костяк его я б отдал песьей стае.
Гермия
Прочь, смрадный пес! Во мне довел до края
Девичью кротость ты… Убит он, да?
Так будь людьми отвергнут навсегда.
О, правду, правду! Для меня, хоть раз!
Чтоб на тебя не устремил он глаз,
Ты сонного убил? Удар завидный!
Змеей он мог быть совершен, ехидной!
О гнусный гад! Ничье двойное жало
Еще так злобно яд не источало.
Деметрий
Ах, попусту вы тратите свой пыл!
Крови Лизандровой я не пролил,
И он в живых, насколько мне известно.
Гермия
Он невредим? Молю, ответь мне честно!
Деметрий
А что в награду получу от вас?
Гермия
Что? Честь навек с моих исчезнуть глаз.
Прочь от меня! Во мне ты будишь злобу.
Он мертв иль нет, — меня искать не пробуй.
Уходит.
Деметрий
Чрезмерна ярость в ней… Напрасный труд
Ее преследовать; останусь тут.
Печали гнет — гнетет все боле он,
Коль, обанкротившись, не платит сон.
Хочу остаться я на время здесь:
Быть может, долг вернет он, — хоть не весь.
(Ложится и засыпает.)
Оберон
Что сделал ты? Как ошибиться мог?
Тому, кто верен, влил в глаза ты сок.
Боюсь — свихнул ты верного при этом,
А не изменника вернул к обетам.
Пек
Ну что ж? Для клятв — таков судьбы закон:
Верна одна, а лживых — миллион.
Оберон
Лес облети, как вихрь, и в миг один
Вернись сюда с Еленой из Афин:
Она бледна; ее болезнь — любовь
Стенаньями ей изнурила кровь.
Ее искусно замани ко мне;
Ему ж я взор заворожу во сне.
Пек
Бегу! Взгляни на бег лихой:
Стреле татарской не поспеть за мной.
Уходит.
Оберон
Из колчана Купидона,
Ты проникни в глаз смеженный;
Пусть, восстав от грезы сонной,
Зрит он деву восхищенно,
Как звезду средь небосклона,
И о нежном исцеленье
К ней стремит свое моленье.
Возвращается Пек.
Пек
Вождь порхающих ватаг,
Тут — Елена, тут, за шаг
Муж, что спутан ворожбой,
Следом — с пламенной мольбой.
Проследим их нежный бой?
Как безумен род людской!
Оберон
Отойдем; их громкой ссорой
Деметрий будет поднят скоро.
Пек
В двух к одной зажжется страсть.
Что нелепо, что превратно,
То сердцу моему приятно.
Входят Елена и Лизандр.
Лизандр
В насмешку вам могу ль любви искать я?
Насмешку кто рядить бы в слезы мог?
В слезах родятся клятвы — их зачатье
Правдивости в себе несет залог.
Как вы могли насмешкой счесть обеты,
Что истины в себе таят приметы?
Елена
Хитрите вы! Где правда правду бьет,
Там — дьявольски-священное сраженье!
А ваши клятвы Гермии? Не в счет?
Взвесь клятву с клятвой — вес без измененья.
Пусть в паре чаш по клятве разместится:
Их равен вес и пуст, как небылица.
Лизандр
Елена
Теперь, бросая Гермию, вы слепы.
Лизандр
Ее Деметрий любит; вас же — нет.
Деметрий
(просыпаясь)
Елена, нимфа, красота, богиня!
С чем, нежная, сравню я взор твой синий?
Кристалл мутней. О, как влекут несмело
Две вишни губ, так поцелуйно-зрелы!
На Тавре снег, в ветрах оледенелый,
Вороной мнится, чуть рукою белой
Ты шевельнешь. О, дай поцеловать
Царицу белизны, блаженств печать!
Елена
О стыд! О ад! Я вижу: на потеху
Затеяли меня предать вы смеху;
Будь свойственна учтивость вам и честь,
Вы б не могли такой мне срам нанесть.
Пусть ненавидите меня вы… Нужно
Вам, сговорясь, поиздеваться дружно?
Будь мужи вы душой, не только видом,
Вы б девушку не предали обидам;
О, клясться, льстить мне, не щадя прикрас,
Меж тем как ненависть снедает вас!
Как взапуски вы к Гермии пылали,
Так взапуски Елену осмеяли.
О подвиг доблестный! Какая честь
Бедняжку-девушку до слез довесть
Издевкой злой! Нет, рыцарь от рожденья
Не ранит деву, изводя терпенье
Обиженной себе на развлеченье.
Лизандр
Деметрий, полно; ваша шутка зла.
Мы знаем все — вам Гермия мила.
В ее любви готов душой и волей
Для вас своей я поступиться долей.
Отдайте мне свою — в любви Елены:
Навек к ней пыл я сберегу нетленный.
Елена
В насмешку — сколько болтовни презренной!
Деметрий
Коль Гермию любил я, страсть прошла.
Люби ее, — она мне не мила.
У ней гостило сердце лишь мгновенье,
Теперь же в дом вернулось свой — к Елене,
Чтоб там пребыть.
Лизандр
Не верь его словам!
Деметрий
Не лги на верность, если чужд ей сам,
Не то за ложь с тебя взыщу я силой…
А вот твоя любовь: ступай же к милой.
Входит Гермия.
Гермия
Ночная тьма слепит нам зоркость глаз,
Но чуткость слуха умножает в нас;
И если вред она наносит взгляду,
То слух зато берет вдвойне награду.
Не зреньем я тебя сыскала, друг,
Но слухом я привлечена на звук.
Зачем одну меня ты бросил в ночь?
Лизандр
Кто ждет, коль страсть его позвала прочь?
Гермия
Какая ж страсть вас от меня влекла?
Лизандр
Лизандра страсть, что медлить не могла,
К Елене дивной, чьи лучи средь ночи
Затмили звезд пылающие очи.
Зачем ты здесь? Не ясно ли вполне:
Ты брошена, ты ненавистна мне.
Гермия
Не верю. Мысль в вас с речью несогласна.
Елена
Как! Этим козням и она причастна?
Вы заодно все трое, — это ясно,
Чтоб сделать, насмех вам, меня несчастной.
Обидчица! Как, друг неблагодарный!
Стакнулись с ними, спелись вы лукаво,
Чтоб насмеяться вместе надо мной?
Что ж? Тайны, что делили мы, обеты
Быть сестрами, часы, что проводили
Мы вместе, время быстрое браня,
Что разлучало нас, — о! все забыто?
Вся
