руку понесешь в зубах.
А ты ступай, мой мальчик, удались;
Изгнанник ты и здесь не должен медлить.
Отправься к готам, набери войска.
И, если любите меня, как верю,
Обнимемся, пойдем. Нас ждут дела.
Уходят все, кроме Люция.
Люций
Прощай, Андроник, мой отец достойный,
Несчастнейший из всех, кто в Риме жил!
Прощай, надменный Рим. Вернется Люций:
В залог остались те, кем был он жив.
Прощай, Лавиния, сестра моя.
О, если б ты была такой, как прежде!
И Люций и Лавиния живут
В забвенье ныне и в жестоких муках.
Но отомщу я, если буду жив:
Пусть Сатурнин с женою у ворот
Здесь молят, как Тарквиний с королевой.
Теперь же — к готам: собирать войска,
Чтоб Риму отомстить и Сатурнину.
(Уходит.) СЦЕНА 2 Зала в доме Тита. Накрытый стол.
Входят Тит, Марк, Лавиния и Люций Младший — мальчик.
Тит
Садитесь же; смотрите, есть не больше,
Чем следует, чтоб силы поддержать
Для мщения за горькие обиды.
Марк, разомкни сплетенье скорбных рук;
И дочь и я — безрукие страдальцы,
И выразить не можем тяжкой боли,
В отчаянье заламывая руки.
Ты видишь, только правая рука
Осталась у меня, чтоб грудь терзать.
И, если сердце, обезумев с горя,
Забьется здесь, в глухой темнице плоти,
Вот так стучу по нем.
(Лавинии.)
Ты, образ скорби, говоришь без слов!
Но коль неистово забьется сердце,
Ударом в грудь его не усмирить.
Рань сердце вздохом, стонами убей;
Иль в зубы ножик небольшой возьми
И возле сердца сделай им отверстье,
Чтоб слезы все, текущие из глаз,
Струились в сток и скорбного безумца
Своей соленой влагой затопили.
Марк
Стыдись! Так дочь ты учишь налагать
На жизнь свою насильственные руки?
Тит
Ты заговариваться стал от горя!
Нет, Марк, безумным должен быть лишь я.
О, для чего ты молвил слово: руки!
Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои
И скорбь свою поведал дважды он?
Руководись иным, не трогай руки,
Чтоб не напомнить, что у нас их нет.
О стыд! Я речь слагаю, как безумец!
Как будто мы забыли б, что безруки,
Не повтори брат Марк нам слово: руки!
Давайте есть. Отведай это, дочь.
Здесь нет питья! Марк, слушай, дочь сказала.
Толкую я страдальческие знаки,
Сказала: нет питья ей, кроме слез,
От горя накипевших на щеках.
Хочу понять страдалицу немую
Как нищие отшельники молитву:
Вздохнешь ли ты, обрубки ль к небу вскинешь
Мигнешь, кивнешь иль станешь на колени,
Из жестов всех составить алфавит
И научиться понимать все мысли.
Люций Младший
Брось, дедушка, ты сетовать так горько,
Развесели забавной сказкой тетю.
Марк
Увы, мой нежный отрок, — он растроган
И плачет, видя огорченье деда.
Тит
О нежный отпрыск! Создан ты из слез,
И слезы скоро жизнь твою растопят.
Марк ударяет по блюду ножом.
Что ты ударил, Марк, своим ножом?
Марк
То, что убил я, брат мой: это муха.
Тит
Убийца! Сердце мне ты убиваешь…
Мой взор пресыщен видом всяких зверств:
Нет, не пристало Марку, брату Тита,
Мы, видно, не товарищи с тобой.
Марк
Увы! Убита мной всего лишь муха.
Тит
А если мать с отцом у мухи были?
Как золотые крылышки повесят
И жалобно в пространство зажужжат!
Бедняжка муха!
Жужжаньем мелодическим потешить
Явилась к нам, — а ты убил ее.
Марк
Прости, — была противной, черной муха,
Как мавр Арон,- и я убил ее.
Тит
О-о-о!
Тогда прости, что упрекал тебя:
Ты, значит, совершил благодеянье.
Дай мне твой нож, натешусь я над нею,
Вообразив себе, что это мавр,
Чтоб отравить меня, сюда явился!
Так вот тебе! За Тамору теперь!
Ах, подлый!
Надеюсь я, не так мы низко пали,
Чтоб мухи не убить нам, если муха,
Как уголь, черным мавром мнится нам.
Марк
Увы, бедняк так горем поражен,
Что призраки за правду принимает.
Тит
Убрать все со стола! — К тебе пойдем,
Лавиния, и вместе мы прочтем
О старине печальные сказанья.
Идем со мной, мой мальчик; зреньем юный,
Читай, когда начнет слабеть мое.
Уходят. АКТ IV СЦЕНА 1 Рим. Сад Тита.
Входят Люций Младший и Лавиния, которая преследует его;
мальчик, с книгами под мышкой, убегает от нее. Затем входят Тит и
Марк.
Люций Младший
На помощь, дедушка, на помощь! Тетя
Преследует меня — зачем, не знаю.
О дядя, посмотри, она бежит!
Мне страшно; я не знаю, что ей надо…
Марк
Встань, Люций, подле нас, не бойся тети.
Тит
Она тебя, мой мальчик, нежно любит,
И зла тебе не сделает она.
Люций Младший
Любила — да, когда отец был в Риме.
Марк
Что хочет знаками сказать она?
Тит
Не бойся, милый Люций. В самом деле,
Она как будто что-то затевает:
Смотри, как около тебя хлопочет;
Ах! Сыновьям Корнелия читала
Не так усердно, как она тебе,
Стихи и книгу Туллия «Оратор».
Марк
Ты отгадал, что от тебя ей нужно?
Люций Младший
Не знаю, не могу и отгадать;
Безумье, верно, ею овладело.
Я слышал, дедушка так говорил:
Чрезмерность горя делает безумным.
И я читал, — троянская Гекуба
От горя помешалась. Потому
И стало страшно мне, хоть знаю — тетя
Меня так любит, как любила мать,
И, не сойдя с ума, пугать не стала б.
Вот почему бежал я, бросив книги,
Напрасно, может быть. Прости мне, тетя;
И если с нами дядя Марк пойдет,
Тогда и я пойду с тобой охотно.
Марк
Идем же, Люций.
Лавиния своими обрубками перебирает книги, которые уронил Люций.
Тит
Ну что, Лавиния? — В чем дело, Марк?
Какую-то из этих книг ей нужно.
Которую же, дочь? — Раскрой их, мальчик.
Но ты читала больше, больше знаешь,
Найди же нужную средь книг моих
И горе позабудь, пока нам небо
Проклятого злодея не открыло.
Но почему она таким движеньем
Поочередно руки поднимает?
Марк
Мне кажется, ей хочется сказать,
Что не один в содеянном виновен,
А может быть, она вздымает руки,
Взывая об отмщенье, к небесам…
Тит
Но что за книгу треплет так она?
Люций Младший
Овидий это, матушкин подарок,
«Метаморфозы».
Марк
Любовь к умершей, может быть, внушилась…
Тит
Ты видишь, как листы перебирает?
Помочь бы ей…
Что хочет отыскать? — Прочесть тебе
Трагический рассказ о Филомеле,
Предателе Терее и насилье;
Боюсь, — в том корень и твоей беды.
Марк
Смотри, смотри, мой брат, с каким волненьем
Она глазами пожирает строки!
Тит
Была ль настигнута ты так же, дочь,
И обесчещена, как Филомела,
В дремучем и безжалостном лесу?
Смотри!
То место, где охотились мы вместе,
О, лучше б не охотились мы там!
Вот здесь оно описано поэтом,
Природой созданное для злодейств.
Марк
Не создала б она такой трущобы,
Не возлюби трагического боги!
Тит
Дай знак нам, милая, — здесь все друзья,
Кто из патрициев пошел на это?
Иль Сатурнин прокрался, как Тарквиний,
Покинувший свой стан, чтобы на ложе
Лукрецию бесчестьем осквернить?
Марк
Садись, племянница; брат, сядь. — О боги,
Паллада, Аполлон, Юпитер строгий,
Внушите, как предательство раскрыть!
Смотри-ка, брат, — Лавиния, смотри:
Песок здесь гладкий, вслед за мной попробуй
Водить вот этим.
(Пишет свое имя тростью, держа ее во рту и направляя ногами.)
Имя здесь свое
Я написал, не пользуясь руками.
Будь проклят тот, кто прибегать к уловкам
Принудил нас! — Попробуй написать
И ты, племянница, и нам поведай,
Что бог судил разоблачить для мщенья.
О, да поможет бог напечатлеть
Рассказ плачевный о твоих невзгодах,
Чтоб мы узнали правду о злодеях!
Лавиния берет трость в рот и, направляя ее своими обрубками, пишет.
Тит
Прочел ты, брат, что написала дочь?
«Stuprum. Chiron. Demetrius».
{«Изнасилование. Хирон. Деметрий».}
Марк
Как! Таморы распутные сыны
Виновники кровавого злодейства?
Тит
Magni Dominator poli,
Tarn lentus audis scelera? Tarn lentus vides?
{Великий властелин мира, столь терпеливо
внемлешь ты злодействам? Столь терпеливо
взираешь на них?}
Марк
Брат, успокойся, хоть и знаю я:
Здесь на земле начертано довольно,
И громкий вопль исторгнуть у младенцев.
Мой брат, Лавиния, — все на колени!
И ты, мой мальчик, в ком надежду видит
Наш римский Гектор! — Поклянемся все,
Как Юний Брут с отцом и мужем жертвы
Насилия — Лукреции невинной,
Что будем мы осуществлять упорно
Жестокую злодеям-готам месть,
Что мы их кровь увидим иль умрем
С позорной мыслью, что не отомстили.
Тит
Все это так, когда б я знал как взяться;
Но, медвежат затронув, берегись:
Проснется матка их, тебя почуяв,
Со львом в союзе, на спине валяясь,
Заигрываньем усыпит его
И сделает тогда, что пожелает.
Марк, ты неопытный охотник: брось!
Я медный лист возьму и острой сталью
На нем слона вот эти напишу
И сохраню их. Северные ветры
Песок развеют, как листы Сивиллы,
И где ж урок твой? — Что ты скажешь, мальчик?
Люций Младший
Скажу я, дед, что, будь мужчиной я,
И матери их спальня не укрыла б
Рабов негодных римского ярма.
Марк
Да, мальчик мой! Так делал твой отец
Не раз для родины неблагодарной.
Люций Младший
И я так сделаю, коль буду жив.
Тит
Пойдем со мной, и в оружейне, Люций,
Я снаряжу тебя; затем, мой мальчик,
Снесешь ты сыновьям императрицы
Мной предназначенные им подарки.
Пойдем, пойдем. Исполнишь порученье?
Люций Младший
Да, дедушка, всадив им в грудь кинжал.
Тит
Нет, мальчик, научу тебя другому.
Ступай же, дочь. — Марк, присмотри за домом,
Идем мы подвизаться при дворе;
Да, право так, и примут нас с почетом.
Тит, Лавиния и Люций Младший уходят.
Марк
О небо! Слыша праведника стоны,
Не тронешься, не сжалишься над ним?
Марк, будь ему, безумному, опорой!
На сердце больше шрамов у него,
Чем на щите его зарубок вражьих.
Но столь он праведен, что мстить не станет.
О небо, за Андроника отмсти!
(Уходит.) СЦЕНА 2 Рим. Зала во дворце.
Входят с одной стороны — Арон, Деметрий и Хирон, с другой
Люций Младший и слуга, несущий связку оружия с написанными
на нем стихами.
Хирон
Деметрий, вот сын Люция пришел;
Какое-то принес он порученье.
Безумен дед, безумно порученье.
Люций Младший
От имени Андроника смиренно
Приветствую я, принцы, вашу честь.
(В сторону.)
И у богов вам гибели молю.
Деметрий
Благодарю. Что у тебя за новость?
Люций Младший
(в сторону)
Что вас разоблачили — вот вам новость,
Как злых насильников.
(Громко.)
Не обессудьте;
Мой дедушка послал через меня
Вам лучшее оружье от себя,
Им жалуя в вас юношей достойных,
Надежду Рима, — как велел сказать,
Я так и говорю, — чтоб ваша милость
В подарках этих в случае нужды
Имела все оружье и доспехи.
С тем вас оставлю,
(в сторону)
подлецов кровавых!
Люций Младший и слуга уходят.
Деметрий
Что это? Свиток; весь кругом исписан!
Прочтем…
(Читает.)
«Integer vitae, sceleris que purus,
Non eget Mauri jaculis, nec arcu».
{«Тот, кто живет честно и чужд беззакония,
не нуждается ни мавританских копьях, ни в луке».}
Хирон
Стих из Горация; знаком он мне:
В грамматике читал его когда-то.
Стих из Горация, он самый, точно.
(В сторону.)
Однако вот что значит быть ослом!
Здесь не до шуток! Их разоблачив,
Старик им шлет оружье со стихами,
Разящими помимо их сознанья.
Будь хитрая императрица наша
Андроника затею оценила,
Но надо дать покой ей в беспокойстве.
(Громко.)
Ну, принцы, не счастливая ль звезда
В Рим привела нас, иноземцев пленных,
Не счастье ль было — у ворот дворца
Трибуну вызов бросить перед Титом?
Деметрий
Не счастье ль видеть, как вельможа важный,
Заискивая, шлет подарки нам?
Иль оснований нет к тому, Деметрий?
Не дружески ль вы с дочкой обошлись?
Деметрий
Пусть тысяча б красавиц римских пала.
Затравлена, чтоб утолить нам страсть.
Хирон
В желанье том — любовь и милосердье.
Нет только матери — сказать; аминь.
Хирон
Сказала б то же, будь их двадцать тысяч.
Деметрий
Пойдем и станем всем богам молиться
За матушку в мученьях родовых.
(в сторону)
Чертям молитесь, — боги нас забыли.
За сценой трубы.
Деметрий
Что трубы цезаря нам возвещают?
Хирон
Рожденью сына радуется он.
Деметрий
Тсс… Кто идет?
Входит кормилица с черным ребенком на руках.
Раб, или господин он, иль никто,
Вот здесь Арон: что нужно от Арона?
О дорогой Арон, мы все погибли!
Спасай, иль горе вечное тебе!
Ну, что еще тут за концерт кошачий?
Что кутаешь и тискаешь в руках?
Что скрыть хотела бы от взоров неба,
Императрицын стыд, бесчестье Рима!
Ах, принесла она, ах, принесла.
Что? И куда?
Куда? В постель! Ребенка!
Дай бог ей счастья. Кто ж ей послан богом?
Да черт.
Ну что ж! Мать чертова она!
Неладный, черный, гадкий, будто жаба,
Среди породы белой наших стран.
Императрица шлет тебе твой оттиск,
Чтоб острием кинжала окрестить.
Черт побери! Чем
