хоть им кажусь безумцем.
В их собственные сети всех поймаю,
И матку и проклятых адских псов.
Деметрий
Ступай же, матушка, оставь нас здесь.
Тамора
Прощай, Андроник. Месть идет, чтоб сети
Расставить для врагов твоих на свете.
Тит
Я знаю, сладостная Месть, прощай.
Тамора уходит.
Хирон
Скажи, старик, что ты готовишь нам?
Тит
Довольно дела у меня найдется.
Кай, Валентин, сюда идите! Публий!
Входят Публий и другие.
Публий
Чего же хочешь ты?
Тит
Кто эти двое?
Публий
Деметрий и Хирон, два наших принца.
Тит
Стыдись, стыдись! Жестоко ты ошибся.
Убийством и Насильем их зовут.
А потому вяжи их, милый Публий.
Кай, Валентин, их за руки хватайте.
О, как давно я ждал такого часа,
И вот — дождался; так скрутите крепче
И рты заткните, лишь начнут кричать.
(Уходит.)
Публий и другие хватают Деметрия и Хирона.
Хирон
Не сметь! Мы сыновья императрицы.
Публий
Мы потому приказ и выполняем.
Заткните рты им, пусть они умолкнут.
Надежно связаны? Вяжите крепче.
Входят Тит и Лавиния; он несет нож, она — таз.
Тит
Смотри, Лавиния, врагов связали.
Заткните рты им, пусть они молчат
И страшные слова мои услышат.
О подлые Деметрий и Хирон,
С зимой своей ее смесили лето;
Убили мужа и за грех тот подлый
Ее двух братьев на смерть обрекли;
Мне руку отрубили для забавы;
Язык и обе руки, то, что рук
И языка дороже, — непорочность,
Насильем отняли вы у нее.
Что вы сказали б, разреши я вам?
Стыд помешал бы вам просить пощады.
Так слушайте, как стану вас пытать:
Рукой оставшейся я вас зарежу,
Лавиния же таз меж двух обрубков
Возьмет, чтоб кровь преступную собрать
Со мной пирует ваша мать и Местью
Себя зовет, безумцем мнит меня.
Так вот, я в порошок сотру вам кости,
Из них и крови тесто приготовлю.
Из теста сделаю два пирога
Два гроба для голов презренных ваших,
И вашу мать, бессовестную шлюху,
На славу угощу: пусть, как земля,
Она пожрет свое же порожденье.
Вот пир, к которому я звал ее,
Вот блюдо, что должно ее насытить.
Лютей, чем к Филомеле, к дочке были,
Лютей, чем Прокна, буду отомщен.
Подставьте глотки. — Подойди, Лавиния.
(Перерезает горло Деметрию и Хирону.)
Кровь собери. Когда ж они умрут,
Я в мелкий порошок сотру их кости
И с этой скверной жидкостью смешаю,
Чтоб головы их в тесте том запечь.
Иди, иди, готовить помоги;
Хочу устроить я, чем пир кентавров.
Тащите их; как повар, постараюсь
К приходу матери сготовить их.
Уходят, унося трупы. СЦЕНА 3 Двор в доме Тита. Накрыты столы.
Входят Люций, Марк и готы с пленным Ароном.
Люций
Когда отца в том воля, дядя Марк,
Чтоб в Рим вернуться мне, я повинуюсь.
Первый гот
И мы с тобой, что б ни судил нам рок.
Люций
Запри злодея-мавра, добрый дядя,
Он хищный тигр, проклятый дьявол он,
Держи в цепях и пищи не давай,
Пока пред Таморой он не предстанет.
Чтоб обличить ее в поступках грязных;
И укрепи засаду из друзей:
Боюсь, недоброе задумал цезарь.
Мне на ухо проклятья шепчет дьявол
Яд злобы, переполнившей мне сердце!
Люций
Прочь, пес безжалостный, проклятый раб!
Друзья, вы с дядей уведите мавра.
Готы с Ароном уходят.
Трубы за сценой.
Что цезарь близко, трубы возвещают.
Входят Сатурнин и Тамора, Эмилий, трибуны, сенаторы
и другие.
Сатурнин
Как! Разве не одно на небе солнце?
Люций
Что проку, если солнцем назовешься?
Марк
Прошу обоих — бросьте пререканья
Готово к пиру все; заботой Тита
Достойной целью он имеет мир,
Любовь, содружество и благо Рима;
Прошу приблизиться, занять места.
Сатурнин
Охотно, Марк.
Гобои.
Все садятся за стол.
Входит Тит, одетый поваром, и ставит блюда на стол;
за ним Лавиния, под покрывалом, Люций Младший и другие.
Тит
Привет тебе с супругой грозной, цезарь;
Привет вам, готы; Люцию — привет;
Привет вам всем. Хоть скромен стол, — желудки
Наполнит вам; отведать вас прошу.
Сатурнин
Зачем ты нарядился так, Андроник?
Тит
Хотел увериться, что угостят
Как должно цезаря с императрицей.
Тамора
Андроник, мы признательны тебе.
Тит
Да, были б, если б знали это сердце.
Но вот что ты реши мне, государь:
Виргиний пылкий хорошо ли сделал,
Дочь умертвив своей рукой за то,
Что чести и невинности лишилась?
Сатурнин
Да, хорошо, Андроник.
Тит
Сатурнин
Не подобало жить ей, честь утратив,
И вечно скорбь отца возобновлять.
Тит
Да, довод основательный и веский,
Пример, живое указанье мне:
Несчастный, так же поступить я должен.
Умри, Лавиния, и стыд с тобою!
А со стыдом и скорбь отца умри!
(Убивает Лавинию.)
Сатурнин
Что сделал ты, чудовищный злодей?
Тит
Убил ее; я слеп от слез о ней.
Несчастен так же я, как был Виргиний,
И более причин имел, чем он,
Свершить жестокость эту я. Свершилось!
Сатурнин
Но кем же обесчещена она?
Тит
Откушай: угощение на славу.
Тамора
Как мог убить ты? Это дочь твоя!
Тит
Убил Хирон, Деметрий, а не я:
Лишили чести, отрубили руки;
Они, они ей причинили муки.
Сатурнин
Чтоб тотчас же сюда их привели!
Тит
Их в этом пироге мы запекли,
Которым лакомилась мать родная,
Плоть, вскормленную ею, поедая;
Порукой в этом — острие ножа.
(Убивает Тамару.)
Сатурнин
Умри, несчастный, за свой грех проклятый!
(Убивает Тита.)
Люций
Помирится ли сын с такой утратой?
За плату — плата: смерть прими, проклятый!
(Убивает Сатурнина.)
Все в смятении. Люций, Марк и другие поднимаются наверх.
Марк
Вы, скорбные, народ и дети Рима,
Разъятые враждой, как стая птиц,
Рассеянная вихрями и бурей,
О, дайте научить вас, как собрать
В единый сноп разбитые колосья
И в плоть одну разрозненные члены,
Чтоб сам себе не стал отравой Рим
И он, пред кем склоняются держаны,
В отчаянье, как жалкий отщепенец,
Постыдно не покончил сам с собой.
Но, если иней старости, морщины
Свидетельство об опыте нелживом,
Не убедят вас выслушать меня,
(Люцию)
Друг Рима, говори. Как встарь наш предок,
Когда торжественно повествовал
Дидоне скорбной и больной любовью
О ночи мрачной, пламенной, когда
Лукавый грек взял Трою у Приама,
Скажи, какой Синон нас обольстил,
Кто ввез машину, нашей Трое — Риму
Гражданскую тем рану нанеся.
Не камень сердце у меня, не сталь;
Заговорю ль о горьких наших бедах,
Потоки слез затопят красноречье,
Прервав правдивый мой рассказ в тот миг,
Когда он должен захватить вниманье
И вызвать сострадание у вас.
Вот вождь, за ним рассказ: от слов его
В вас сердце содрогнется и заноет.
Люций
Итак, друзья, да будет вам известно:
Проклятые Деметрий и Хирон
Вот кто зарезал цезарева брата,
Кто нашу изнасиловал сестру.
За их вину казнили наших братьев,
Презрев отца их слезы и лишив
Руки, сражавшейся за Рим достойно,
Его врагов в могилу отправлявшей.
И, наконец, и сам я изгнан был.
За мной ворота затворились; плача,
Пошел просить о помощи врагов.
В моих слезах вражда их потонула,
Объятья их раскрылись для меня.
Отверженный, да будет вам известно,
Я охранял ценою крови Рим
И меч врага от Рима отводил,
Сталь направляя в грудь свою отважно.
Вы знаете, я хвастать не люблю;
Мои рубцы порукой в том, хоть немы,
Что мой рассказ и точен и правдив.
Довольно! Слишком я и так отвлекся
Хвалой себе недолжной. О, простите!
Нет друга — сами хвалим мы себя.
Марк
Черед за мной. Смотрите, вот ребенок:
(указывая на ребенка, которого держит на руках слуга)
Им разрешилась Тамора; он ею
От мавра нечестивого рожден,
Зачинщика, творца всех этих бедствий.
Мерзавец жив; здесь, в доме Тита, он
И это подтвердит, как ни преступен.
Решите, мог ли Тит не отомстить
За несказанные обиды эти,
Их ни один бы смертный не стерпел!
Узнав всю правду, римляне, судите!
В чем погрешили — укажите нам;
И с места, где нас видите сейчас,
Андроников несчастные остатки,
Мы об руку низринемся вдвоем
И, раздробив себе мозги о камни,
Положим роду нашему конец.
Ответьте, римляне; скажите слово
И с Люцием мы броситься готовы.
Эмилий
Сойди, сойди к нам, муж почтенный Рима,
И за руку к нам цезаря снеди:
Наш цезарь — Люций; в том я убежден:
Единогласно будет избран он.
Все
Привет, о Люций, повелитель Рима!
Марк
Ступайте в дом Андроника печальный
(Слугам.)
Безбожного сюда тащите мавра,
Чтоб к страшной смерти присудить его,
За жизнь преступную его карая.
Слуги уходят.
Люций, Марк и другие спускаются.
Все
Привет, о Люций наш, правитель Рима!
Люций
Благодарю. Когда б я мог так править,
Чтоб Рим от горя и от слез избавить!
Но дайте срок мне, римляне: природой
Тяжелый долг возложен на меня.
Посторонитесь. — Дядя, подойди
Прощальную слезу на труп пролить.
(Целует Тита.)
Горячий поцелуй устам холодным
И слезы на лице окровавленном
Вот сына верного последний долг!
Марк
Слезу слезой, лобзание лобзаньем
Брат на устах здесь возместит тебе.
О, будь число их, должных мной, несметно
И бесконечно, — расплачусь за все!
Люций
Поди сюда, учись у нас, мой мальчик,
Как слезы лить. Тебя твой дед любил.
И на коленях все качал, бывали,
И песнею баюкал на груди;
И он тебе рассказывал немало,
Что твоему младенчеству пристало.
Из уваженья к этому, с любовью
Пролей слезинки от своей весны,
Как требует того закон природы:
Друг должен с другом разделить невзгоды.
Простись же с ним, предай его могиле
И, долг отдав ему, расстанься с ним.
Люций Младший
О дедушка! Желал бы я всем сердцем
Сам умереть, чтоб только ты был жив!
Отец, мне слезы говорить мешают,
Рыданья душат, лишь раскрою рот.
Входят слуги с Ароном.
Один из римлян
Андроники, конец страданьям вашим!
Произнесите приговор злодею,
Виновнику событий роковых.
Люций
По грудь заройте в землю, не кормите:
Пусть бесится, вопит о пище он;
Кто, сжалившись над ним, ему поможет,
Умрет за это. Вот наш приговор.
Смотрите, чтоб зарыт был в землю прочно.
Но что ж во мне замолкли гнев и ярость?
Я не ребенок, чтоб с мольбой презренной
Покаяться в содеянном мной зле.
Нет, в десять тысяч раз еще похуже
Я б натворил, лишь дайте волю мне.
Но, если я хоть раз свершил добро,
От всей души раскаиваюсь в этом.
Люций
Пусть тело цезаря друзья возьмут,
Чтоб схоронить его в отцовском склепе,
Отца же моего с сестрою должно
В гробницу родовую поместить.
А что до Таморы, тигрицы злобной,
Ни трауром, ни чином погребальным,
Ни похоронным звоном не почтить,
Но выбросить зверям и хищным птицам:
Жила по-зверски, чуждой состраданья,
И вызывать не может состраданья.
Пусть правосудие свершат над мавром,
Он бедам всем начало положил.
Затем в стране мы учредим порядок,
Чтоб не пришла от дел таких в упадок.
Уходят. «ТИТ АНДРОНИК» Уже в начале (I, 2) трагедии на сцену вносят гроб, и в нем покоятся останки двадцати сыновей Тита Андроника, погибших в сражениях. Триумф полководца Тита венчается тем, что одного из пленных принцев, Аларба, уводят, чтобы разрубить на куски и сжечь на костре как жертву богам. Эта казнь возбуждает у пленной царицы Таморы жажду мести, которая послужит причиной многих последующих событий.
Убийства следуют одно за другим. Тит Андроник закалывает своего сына Муция, осмелившегося ослушаться его. Сын Таморы Деметрий убивает Бассиана и сваливает вину на двух сыновей Тита, которых казнят. Деметрий и его брат Хирон насилуют дочь Тита Лавинию и, чтобы она не выдала их, отрезают ей язык и руки, лишая возможности и говорить и писать. Тит Андроник, поверив коварному мавру Арону, отрубает себе левую руку, надеясь этой жертвой спасти двух осужденных сыновей. Мавр Арон закалывает кормилицу царицы, чтобы та не выдала тайну его связи с Таморой, и обещает сделать то же самое с повивальной бабкой, помогавшей царице разрешиться от бремени.
На казнь отправляют крестьянина, передавшего императору Сатурнину дерзкое послание Тита. Тит осуществляет месть над насильниками, обесчестившими его дочь, и, в то время как он наносит смертельные раны связанным Деметрию и Хирону, Лавиния в обрубках рук держит таз, в который стекает кровь ее обидчиков. Но и отмщенная Лавиния не остается в живых — ее убивает отец, чтобы она не пережила своего позора. Тит убивает и своего главного врага — Тамору, но сначала он угощает ее пирогом, в который запечено мясо ее сыновей. Сатурнин мстит за смерть своей жены, убивая Тита Андроника, а сын последнего Луций поражает мечом Сатурнина. И, наконец, мавра Арона, злобного интригана, подстроившего
