Привязанности нашей молодежи

Не в душах, а в концах ресниц, похоже.

Скажи, по ком недавно, вертопрах,

Я видел слезы на твоих глазах?

Рассолу сколько, жалости в приправу,

Без всякой пользы вылито в канаву?

Давно ли замер твой последний вздох?

Давно ли безутешный стон заглох

И побледнели слез следы и пятна?

Чьи это были чувства, непонятно.

Я, может, ошибаюсь и похвал

В честь Розалины не расточал?

Но если так мужское слово шатко,

Какого ждать от женщины порядка?

Ромео

Не за нее ль бывал мне нагоняй?

Брат Лоренцо

Не за нее — за резвость через край.

Ромео

Вот я в охладел к ней тем скорее.

Брат Лоренцо

Чтоб новою увлечься вслед за нею?

Ромео

Но эта предыдущей не чета.

Та злобилась, а эта — доброта.

Брат Лоренцо

И хорошо, что злилась. За любовью

Она угадывала пустословье.

Но я с тобою, юный ветрогон.

Я к вам обоим вот чем привлечен:

Мне видится в твоей второй зазнобе

Развязка вашего междоусобья.

Ромео

Прошу, скорей!

Брат Лоренцо

Прошу не торопить:

Тот падает, кто мчится во всю прыть.

Уходят.

Сцена четвертая

Улица.

Входят Бенволио и Меркуцио.

Меркуцио

Где носят черти этого Ромео?

Он был сегодня ночью дома?

Бенволио

Нет.

Я там справлялся.

Меркуцио

Эта Розалина

Своей пустой, бессовестной игрой

Беднягу доведет до полоумья.

Бенволио

Слыхал? Тибальт, племянник Капулетти,

Прислал ему письмо.

Меркуцио. Вызов, вот увидите.

Бенволио. Ромео ответит.

Меркуцио. Ничего удивительного. Ответить на письмо — не хитрость.

Бенволио. Нет, он ответит принятием вызова.

Меркуцио. Бедный Ромео! Он и так уже мертв от черного глаза белой лиходейки. Уши у него прострелены серенадами, сердце — любовною стрелою. И такому-то тягаться с Тибальтом!

Бенволио. А что такое Тибальт?

Меркуцио. Нечто посущественней кота Тибальта из сказки,[14] можешь мне поверить. В делах чести — настоящий дьявол. Фехтует, как по нотам: раз, два, а три уже сидит по рукоятку у тебя в брюхе. Такой дуэлист, что мое почтенье! А его бессмертные passado, его punto reverso, его hai![15]

Бенволио. Его что?

Меркуцио. Это из их дурацкой тарабарщины, чтоб их черт побрал! Только и слышишь: «Готов побожиться, вот это клинок! Бьюсь об заклад, вот это мужчина! Провалиться, вот это девка!» И откуда их столько берется, этих мух заморских с их модными pardonnez moi и bon, bon! А их широченные штаны, от которых не стало места на старых лавках![16]

Входит Ромео

Бенволио. Гляди-ка, никак, Ромео!

Меркуцио. Моща мощой, как высохшая селедка! О бедная плоть человеческая, до чего же ты уподобилась рыбьей! Вот кому теперь растекаться стихами вроде Петрарки, благо перед его милой Лаура[17]

Ромео. Здравствуйте оба. Надул? Каким образом?

Меркуцио. А как же: уговор был идти вместе, а вы улизнули.

Ромео. Прости, милый Меркуцио, я теперь так занят! В делах, как мои, не до условностей.

Меркуцио. Еще бы! В делах, как твои, приходится ползать на коленях.

Ромео. Весьма вежливое соображение.

Меркуцио. Еще бы! Я цвет вежливости.

Ромео. Гвоздика, наверное.

Меркуцио. Совершенно верно.

Ромео. Вроде гвоздики на моих башмачных застежках.

Меркуцио. Ах, как остроумно! Развивай эту сапожную остроту, пока не сотрешь на ней подошвы. О, единственное в мире остроумие, натянутое и долговечное, как стелька!

Ромео. Зато ты — сама естественность. Ты воображаешь, что от натянутости тебя спасает твоя распущенность?

Меркуцио. Ну что, это не лучше твоих «охов» и «ахов»? Теперь, с тобой можно разговаривать, ты — Ромео, ты — то, что ты есть и чем должен казаться. А эта чертова твоя любовь — как слюнявая юродивая, которая ходит из угла в угол, укачивая деревянную чурку и кутая ее в тряпки.

Бенволио. Довольно, довольно.

Меркуцио. Ты боишься, что это будет против шерстки?

Бенволио. Ошибаешься. Я добрался до сущности и кончаю.

Ромео. Обратите внимание, вот так зрелище!

Входят кормилица и Петр.

Меркуцио. На горизонте парус!

Бенволио. Целых два: юбка и штаны.

Кормилица. Петр!

Петр. Что изволите?

Кормилица. Мой веер, Петр.

Меркуцио. Дай ей веер, чтобы прикрыться. Он исправит ей внешность.

Кормилица. С добрым утром, добрые государи!

Меркуцио. С добрым вечером, добрая государыня!

Кормилица. Разве уж вечер?

Меркуцио. По-видимому. В вашей жизни — бесспорно.

Кормилица. А ну вас, право! Что вы за человек?

Ромео. Природою, сударыня, он создан себе на посмеянье.

Кормилица. Любопытно! Себе, говорите, на посмеянье? Но дело не в этом. Кто мне скажет, где найти молодого Ромео?

Ромео. Извольте. Только молодой Ромео будет немного старше, когда вы его найдете, чем во время поисков. Из людей с этим именем я самый младший, за неимением худшего.

Кормилица. Если вы Ромео, мне надо вам сказать что-то доверительное.

Бенволио. Увидишь, она зазовет его куда-нибудь на ужин.

Меркуцио. Ай да сводня! Ату ее, ату ее!

Ромео. Кого ты выследил?

Меркуцио. К сожалению, не зайца. Или такого, который за старостью может считаться постным.

(Поет.)

Если зайца кусок

Запечь в пирог,

То им постного не оскоромишь.

Но бывает, что так

Староват русак —

Тронешь вилкою, зуб переломишь.

Ромео, собираешься ли ты домой? Мы идем к вашим обедать.

Ромео. Сейчас я подоспею.

Меркуцио. Прощайте, старая барыня, прощайте!

Кормилица. Прощайте, скатертью дорога.

Меркуцио и Бенволио уходят.

Объясните мне, сударь, кто этот нахал, бог знает что о себе возомнивший?

Ромео. Это молодой человек, который любит послушать себя и в