Но, думается, именем своим

Помпей страшней, чем истинною силой.

Цезарь

Антоний, брось разврат и кутежи.

Когда, убивши Гирция и Пансу,

Бежал ты из Модены[143], по пятам

Шел за тобою голод. С колыбели

Изнеженный, лишенья ты сносил

С упорством дикаря. Тебе случалось

Пить конскую мочу и муть болот,

Которой бы побрезговали звери.

Ты с удовольствием уничтожал

Лесные ягоды любой породы

И, как олени зимнею порой,

Глодал древесную кору. А в Альпах

Ты ел такую падаль, говорят,

Что видевшие замертво валились.

Не хочется сейчас тебя стыдить,

Но ты переносил все эти беды

Так по-солдатски, что в конце концов

И щеки у тебя не провалились.

Лепид

Мне жаль его.

Цезарь

О если бы хоть стыд

Его заставил в Рим вернуться. Время

Начать войну. Я созову совет.

Задержка наша на руку Помпею.

Лепид

Я завтра, Цезарь, точно буду знать,

Какой морской и сухопутной силой

Могу располагать я.

Цезарь

К той поре

Я тем же озабочусь. До свиданья.

Лепид

Прощай. Уведомь, если сообщат

Какую-либо новость в промежутке.

Цезарь

Не сомневайся. Это ведь мой долг.

Уходят.

Сцена пятая

Александрия. Дворец Клеопатры.

Входят Клеопатра, Хармиана, Ира и Мардиан.

Клеопатра

Хармиана!

Хармиана

Царица!

Клеопатра

Дай мандрагоры выпить мне.

Хармиана

Зачем?

Клеопатра

Чтоб всю ту бездну дней проспать, покуда

Антоний не со мной.

Хармиана

Ты чересчур

Упорно думаешь о нем.

Клеопатра

Не думать —

Почти измена.

Хармиана

Я не нахожу.

Едва ли так, великая царица.

Клеопатра

А ну, послушай, евнух Мардиан.

Мардиан

Что будет милости твоей угодно?

Клеопатра

Не петь на этот раз. Из всех вещей,

Что может евнух, мне ничто не мило.

Какой счастливый ты, что оскоплен.

Ты мыслями не рвешься из Египта.

Доступна ль страсть тебе?

Мардиан

Да, госпожа.

Клеопатра

Как, в самом деле?

Мардиан

Нет, не в самом деле.

На деле ничего я не могу,

Что было б не к лицу, но в отвлеченье

Я знаю страсть и представляю все,

Что делал Марс с Венерой.

Клеопатра

Хармиана!

Послушай, где он может быть теперь?

Сидит или стоит? Пешком ли бродит

Иль скачет на коне? Счастливый конь!

Гордись, что под Антонием ты ходишь.

Ты знаешь ли, скакун, кто на тебе?

Атлант с полмиром на плечах, защита

Людского рода. Все ли шепчет он:

«Где змейка нильская моя?» Он раньше

Так звал меня. Теперь я не шутя

Пропитана сладчайшим ядом. Все ли

Он помнит, опаленную, меня

В следах загара, с кожею в морщинах?

О, я считалась лакомым куском,

Когда был жив широколобый Цезарь.[144]

Однажды предо мной старик Помпей

Забылся так, что смерти не заметил,

Глаза в мой взор, как якорь, погрузив.

Входит Алексас.

Алексас

Да здравствует владычица Египта!

Клеопатра

Ты мало на Антония похож.

Но ты был с ним, и словно позолотой

Покрыт следами встречи. Как живет

Мой Марк Антоний?

Алексас

Перед тем, как эту

Жемчужину отдать мне, он прижал

Ее к губам. Его слова хранятся

В моей душе.

Клеопатра

Я слышать их хочу.

Алексас

«Скажи, — он молвил, — римлянин суровый

Египетской царице шлет зерно

Жемчужины. Ничтожность подношенья

Загладит он, сложив к ее ногам

Земные царства. Передай, что скоро

Царице покорится весь Восток».

Мы вышли, он вскочил в седло, кивая,

И жеребец, заржавши, заглушил

Мои слова.

Клеопатра

Он грустен был иль весел?

Алексас

Он был как время года меж жарой

И стужею, ни грустен и ни весел.

Клеопатра

Вот человек! Ты только оцени,

Ты вдумайся лишь только, Хармиана!

Он не был грустен, чтоб не омрачать

Тех, кто живет им, словно отраженья.

Он не был весел, чтобы дать понять,